Частное лицо - Валерий Николаевич Михайлов
– А кто это?
– Это у нас пёс такой. Сам маленький, одноухий, морда такая, что без слёз не глянешь, а умница. Драгоценности чует за гектар.
– Драгоценности?
– Ну да. Мы получили информацию о том, где преступник спрятал талисман.
От этих слов мы с Катей как по команде подпрыгнули на своих местах.
– Правда? – спросила она. – И где же?
– Так я тебе и сказал. Эта тайна покруче военной.
– Ну а преступник? Вы уже знаете кто?
– Ещё нет, но снимем отпечатки, снимем частицы пота и кожного жира с талисмана и найдем.
– А они там будут?
– Сейчас нам достаточно пары молекул, чтобы установить личность преступника, так что полностью уничтожить свои следы невозможно. Это только в кино достаточно протереть вещь тряпочкой, и ты чист и вне подозрения. В жизни всё давно уже по-другому.
– Фантастика. Даже не верится, что такое возможно.
– И зря не верится. Потому что так оно и есть.
– Приехали! – сообщила она, когда мы подкатили прямо к парадному входу её института. – Спасибо вам большое, а то бы пришлось тащиться в битком набитой маршрутке в позе зю.
– Ладно, не скучай, – попрощался с ней Клименок.
– Так это она?! – смог я, наконец, выразить своё удивление.
– После обсудим, – оборвал меня Клименок.
Пока она поднималась по чуть ли не потемкинской лестнице института, Клименок, не обращая внимания на сплошные линии и запрещающие знаки, резко нырнул за угол. Там он лихо припарковался на газоне под знаком «остановка запрещена». Отработанным движением присобачил на лобовое стекло внушительного вида гербасто-полосатую бумагу и с проворством Джеки Чана выскочил из машины.
– Быстрее Ватсон, – прикрикнул он на меня.
Не дожидаясь, пока я извлеку себя из машины, он бросился к скучающему неподалеку такси, и уже оттуда запер свою машину. За рулем такси сидел азербайджанец в годах.
– Добрый день, уважаемые, куда едем? – спросил он.
– Привет, отец, – ответил Клименок на приветствие, – вон ту будку видишь? – он ткнул пальцем по направлению какого-то ларька.
– Туда нельзя, там знак, – ответил таксист.
– Со мной можно, – сообщил Клименок, сунув тому под нос своё удостоверение.
– Как скажешь, начальник, – печально согласился он.
– Вот, а теперь стой, – приказал Клименок, когда таксист подъехал к указанному месту.
Наблюдательный пункт был просто блеск. Оттуда вход в институт, как и потемкинская лестница были видны, как на ладони.
– Сколько стой? – спросил водитель.
– Сколько надо, столько и стой. Только двигатель не глуши.
– Мне нельзя стой. За стой деньги не платят, а мне семью кормить надо.
– Делай, что тебе говорят! – прикрикнул на него Клименок, – будешь хорошо себя вести, не обижу.
Водитель что-то недовольно побурчал на своём языке, но дальше препираться не стал.
На обочине дороги показалась Вася. Она принялась нервно ловить машину.
– Видишь барышню у дороги? – спросил Клименок.
– Мне ехать к ней?
– Я тебе поеду! Стой и смотри. Когда она сядет в машину, поедешь за ней, но только чтобы она нас не заметила.
– А-а-а! – понимающе изрек водитель и улыбнулся.
Тем временем Катя запрыгнула в «Жигуленка», и мы поехали следом. Судя по тому, как водитель вел такси, он был не первый день за рулем, город знал неплохо, и пару раз даже угадал заранее, куда повернет «Жигуленок». Правда, под конец погони мы чуть его не упустили. Словно почувствовав за собой слежку, «Жигуленок» резко повернул налево и лихо ушёл в подворотню, нам же пришлось пропускать целое стадо «КАМАЗов». Когда мы его догнали, он уже отъезжал от гаражного кооператива. Васи нигде не было.
– Стой здесь, – наказал водителю Клименок, – если барышня захочет к тебе сесть, пусть садится, ты закрой двери и не выпускай. Сделай вид, что не заводишься, в общем, придумай что-нибудь.
– А он не опасный? – спросил таксист.
– Нет, он не опасный. Пошли, Ватсон.
Только мы не пошли, а побежали, и я выдохся, прежде чем мы буквально налетели на Катю в одном из закоулков гаражного кооператива. И налетел на неё я.
– Ой! – закричала она от неожиданности и, отлетев метра на полтора, села на задницу.
– Прости, – сказал я, подавая ей руку, чтобы помочь встать.
– Ничего, – отмахнулась она, отряхивая штаны, – а что вы здесь делаете?
– Приехали за талисманом, – признался Клименок.
– А где собака?
– Какая собака?
– Ну этот, как его… Живоглот.
– А зачем нам Живоглот, когда у нас есть ты?
– Но я же не умею унюхивать драгоценности, – неуверенно сообщила она.
– Ну что ты, Васенька, эту драгоценность унюхала ты. Мы уже знаем наверняка, что это ты украла талисман. Мы специально искали тебя, чтобы рассказать историю с собакой, отпечатками и оперативной информацией, ну а когда после этого ты бросилась сюда за талисманом… ты же спрятала его где-то здесь? После этого у нас уже никаких сомнений не осталось.
– Да какой талисман, я тут парня искала, Рома Гордеев, у него здесь гараж, можете проверить.
– Это твой тайный приятель? А Руслан знает?
– Ему о Ромочке знать не обязательно.
– Поэтому ты и спрятала талисман здесь. В гараже или рядом с гаражом Ромочки. Так?
– Да не знаю я никаких талисманов!
– Послушай, Вася, ты помнишь, как выглядел Руслан после того, как решил, что нам можно повесить лапшу на уши?
– Но вы же не будете меня бить? – неуверенно спросила она.
– Почему?
– Ну не знаю. Я же всё-таки женщина.
– Так у нас равноправие. Но ты права. Тебя мы будем не только бить.
– А если я отдам талисман?
– Тогда только по обоюдному согласию.
– А что будет со мной?
Я думал, Клименок скажет ей что-то нравоучительное, что-то вроде того, что раньше надо было думать, и так далее, но он лишь сказал:
– Ну, когда-нибудь ты состаришься и умрёшь, а что касается подробностей, то мы с Ватсоном не гадалки.
– Но вы же не посадите меня в тюрьму? – жалостливо, как профессиональная побирушка, спросила она.
– В тюрьму сажает суд.
– Ну правда, пожалуйста.
– А это зависит не от нас, а от пострадавших.
– Но вы мне поможете?
– Не знаю. Смотря какая помощь тебе нужна.
– Я сама хочу отдать талисман Сергею. Можно?
– Можно. Кстати, где он?
– Вот, – она вытащила из кармана такой же золотой блин, как тот, что мы видели у служанки.
– Дай сюда и пошли в машину.
– Я не хочу в тюрьму, правда, – продолжала она ныть.
– А кто туда хочет? Разве те, кому светит смертная казнь, но это уже лирика.
Таксист обрадовался нам, словно мы были его любимой родней.
– Куда ехать? – спросил он, улыбаясь беззубой улыбкой.
– Туда, где нас взял.
– Вмиг домчу!
– А вот это не обязательно.
Но он все равно
