Мишка Миронова - Максим Константинович Сонин
Разобрав закорючки в конце записки, Вера снова вздохнула и стала одеваться. Проснулась она в хорошем настроении и на Мишку не обиделась, но все равно жалела, что соседка ушла и не встречает ее утром с новостями о расследовании. Вера любила слушать Мишкины аудиосообщения, к которым сама же соседку приучила, но еще больше она любила смотреть на Мишкино лицо, когда та объясняла свою очередную находку. Подумала даже сказать Мишке, чтобы записывала сообщения не голосом, а сразу видео.
Аудиосообщений соседка успела записать десяток. Вера прослушала их, пока чистила зубы и заваривала кофе. Мишка звучала весело, но Вера уже давно научилась по голосу определять степень усталости соседки – та явно так и не ложилась.
С места преступления Мишка поехала сразу по кафе и барам, которые мелькали в соцсетях убитого. Ехать пришлось в случайном порядке, потому что открывались все эти места в разное время, и в тот момент, когда Мишка начала свой маршрут, открыты были только бар и антикафе в противоположных концах города.
Фотографии из тех мест, которые опознать не удалось, Мишка скинула Вере, и Вера, сев за стол, быстро эти фотографии просмотрела. Со всех снимков на нее смотрел черноволосый Голос. Иногда он обнимал девушку или парня, в паре мест был сфотографирован с несколькими людьми. Большинство мест оказались незнакомыми, но на одной фотографии Вера задержала внимание. Голос тут стоял за барной стойкой, опирался о плечо накачанного бармена. За их спинами тянулась полка с бутылками, среди которых Вера заметила два розовых пластиковых стаканчика. Стаканчики были неудобной формы – очень широкие у основания и еще больше расширяющиеся кверху, так что их легко можно было принять за плошки.
– Это такой клуб-слэш-бар в центре, – наговорила Вера в телефон, перекинув Мишке фотографию. – Называется «Б-Гема». Я туда в прошлом году ходила на концерт.
У нее и самой в инстаграме[26] где-то была фотография с одним из этих стаканов.
«Доброе утро, – написала Мишка. – Ты хорошо спала? Не обижаешься?»
– Нет, – сказал Акся. Они с сестрой сидели под крыльцом молельни, прижавшись друг к другу, чтобы не терять тепло. Юлик довел их до спален и ушел, но Акся видел, что мелкая еще не до конца определилась, а значит, ее нужно было наставить. Поэтому взял ее за руку, вывел на двор, подвел к молельне, к стене под крыльцом, возле которой молились младшие.
– Да откуда ты знаешь? – Сестра провела пальцами правой руки по ладони левой. – Ты не знаешь.
– Юлик не наваждение. У черта даже в человеческом образе рога остаются и хвост. Про хвост не знаю, а рогов, ты видела, нету, – сказал Акся.
– А ты не знаешь, – сказала сестра, – у черта рог может быть на животе. Или в подмышке. Или вообще на попе. Ты же его без штанов не видел. Может, у него хвост, а прямо под ним рог.
– Это сказки. – Акся, чтобы сестра поняла, стал жестами показывать. Щелкнул себя по щеке, покрутил в воздухе пальцем, потом хлопнул несильно, чтобы не шуметь, по колену. – У черта рог или на голове, или иногда на лице, как борода.
– Баба рассказывала, – сестра сделала надменное лицо, так что Аксе сразу захотелось ее ударить, – что рога могут где угодно быть.
– Баба – дура, – сказал Акся. – И не знает ничего, свои сказки она выдумывает все, а ты веришь.
– Ты не знаешь. – Сестра опять показала на ладони, потом потерла запястье, провела пальцем по щеке. – Баба ничего не выдумывает, это ты дурак.
– Ты еще просто в школе не училась. – Акся вспомнил дневную Бабину сказку. – Ты думаешь, у нас в колодце Кощей сидит?
– А ты сходи и проверь. – Сестра зевнула. Акся успел забыть, что мелкие обычно всю ночь спят.
– Я проверю. – Акся поднялся, потянул сестру за собой. – Пошли.
С Верой Мишка встретилась в седьмом кафе из своего списка. Вообще географические перемещения Голоса производили впечатление: судя по его ленте, за один день он успевал побывать в заведениях всех возможных направлений и стилей, в совершенно разных локациях и различных ценовых категорий. Мишка прогулялась по трем пивным, осмотрела два полуподвальных антикафе и один ресторан, расположенный на крыше шестиэтажного особняка. Ни одно из этих мест не походило на кафе «Стулья», в котором продавали Двоицу в Москве. Конечно, Мишка не только сравнивала эти места со «Стульями». Она изучала меню на предмет каких-нибудь кодовых слов, болтала с барменками и официантами, осматривала стены в залах, коридорах и туалетах на предмет плакатов, граффити или каких-то других знаков. В «Стульях» на стене висела бумажка с рисунком – тем самым заштрихованным кружком, который Мишка видела на шее у убийцы в Москве, а потом на салфетке в квартире у Журналиста.
По дороге на встречу с соседкой она заехала в кафе «Кофе в день». Представить себе, что в таком месте наркодилер мог бы встречаться с клиентом, не получалось. Кафе оказалось маленькое и светлое, плотно заставленное круглыми столиками, – обменяться чем-то незаметно можно было разве что в туалете, а туалет в кафе выходил в зал и состоял из двух отдельных кабинок. Дилеру и клиенту пришлось бы вместе заходить в кабинку на глазах у официанток и посетителей.
– Как успехи? – спросила Вера. Она села спиной к залу, зная, что Мишке захочется сидеть у стены.
– Пока никак. – Мишка с удовольствием оглядела стол. Если они с соседкой шли в кафе, Вера отвечала за заказ, потому что Мишка не умела выбирать. В этот раз на столе ее ждали тарелка с тостами, вазочка с клубничным джемом, еще одна тарелка, уже поменьше, с двумя сложенными в уголки блинами, и большая чашка с какао. Верин заказ выглядел почти так же, только джем у нее был смородиновый, а в чашке поверх какао плавал островок взбитых сливок.
– Что с Голосом случилось? – спросила Вера. В сообщениях Мишка не вдавалась в подробности убийства, но теперь Вера собиралась вытрясти из соседки все детали.
Мишка показала рукой:
– Голову почти начисто.
– Топором? – спросила Вера.
Мишка кивнула.
– И что это значит? – спросила Вера.
– Первое предположение было верным, – сказала Мишка. – Голос увидел у Журналиста обительский значок, услышал от него про Двоицу и рассказал своему дилеру. Может, просто упомянул в разговоре. Тот передал информацию Сектанту номер два. Сектант номер два убил сначала Журналиста, потом Голоса.
Вера покачала головой. Еще пару месяцев назад она даже не думала о существовании людей, для которых убийство – такая же часть жизни, как поездка на поезде в Питер или завтрак в веганском кафе.
– И что ты будешь делать? – спросила Вера. Она видела, что Мишке очень хочется наброситься на еду.
– Я тебе не успела переслать, – сказала Мишка. – Эля сходила в библиотеку и отсканировала весь выпуск «Вестника республики» за октябрь девяносто первого. Посмотри пока.
Вера взяла телефон и увидела, что Мишка перекинула ей пару десятков фотографий – видимо, «сканировала» Эля на телефон.
Мишка уже склонилась над тарелкой, но, заметив Верину задумчивость, сказала:
– Нужная статья на двадцать первой и двадцать второй фотографиях.
Статья начиналась со знакомого снимка. Три человека, белые доски и две голые балки на фоне. Подпись была та же, что в библиотечном скане: «Тарасовы». А сама статья называлась: «Тарасовы: лесная семья». Автор статьи был указан как «Григорий Соловей».
Вера улыбнулась хрусту, с которым Мишка переломила тост, и принялась читать.
«Тарасовы уехали из города и поселились в лесу, вдали от резвой и не всегда приятной городской жизни. Им не нужны электричество и консервированные продукты, они не стремятся к высоким должностям или эстрадной славе – им довольно чувствовать
