Барбара Гордон - Польский детектив

— Ей-богу, пушки нет! — заявил один из них.

Неваровный рассмеялся.

— Сразу видно, несмышленыши. Будь у меня пистолет под мышкой на ремне, как носили во времена оккупации, ничего бы вы не нашли, а он сразу бы оказался у меня в руке. И делал бы я с вами, что хотел. — Майор расстегнул пиджак, чтобы показать, что и там нет оружия.

— Еще раз за здоровье коменданта! — напряжение, поначалу охватившее компанию, стало спадать.

— Здоровье хозяина, — вежливо ответил Неваровный, но и на этот раз лишь притронулся к стакану.

— Ну, — сказал хозяин, — размазня, выкладывай. Только правду.

— Я ничего не знаю, — забормотал низенький лысоватый блондинчик с крысиной мордочкой и бесцветными бегающими глазками.

— Выкладывай все, что нам говорил о Квасковяке. Хоть словечко пропустишь, я у тебя из глотки его выдеру. — Вятковский явно красовался перед майором своим авторитетом главаря.

— А ты не пугай, — огрызнулся Размазня, но послушно начал рассказывать. — Было это в июне, нет, в начале июля. Уже светало, но люди на работу еще не шли. Часа четыре было, может, чуть больше. Шел я по улице 15-го Декабря и свернул на Акаций.

— Что вы делали на улице в столь ранний час?

— Я? — Размазня растерялся, не зная, что ответить.

— Я вам объясню, — рассмеялся Вятковский. — Хотел, наверное, что-нибудь стибрить. В июле люди не закрывают окон на ночь.

— Ты болтай, да знай меру. — К рассказчику вернулся дар речи. — От девчонки я возвращался.

— Неужели и на такого, как ты, нашлась охотница?

— Зато за тобой носятся стаями.

— Панове, — прервал майор, — это неважно. Рассказывайте дальше.

— Так вот. Выхожу я на улицу Акаций и вижу: из лесу идет какой-то человек. Вижу — комендант Квасковяк. Не хотелось мне с ним встречаться, сразу начнет выспрашивать: куда, да зачем. Там — пан майор, наверное, знает, — за улицей 15-го Декабря есть маленькая незастроенная площадка. Я свернул, стал за забором и жду, что будет. Куда это Квасковяк топает и видел ли он меня?

— Как он был одет?

— В тренировочные брюки и белую футболку.

— Вали дальше, — подбодрил Вятковский.

— Смотрю, комендант идет прямо по улице Акаций. Я уже хотел дать деру, но Квасковяк прошел Березовую и свернул туда, где растут толстые сосны. Спрятался за одну из них и стоит. С улицы его заслонял толстый ствол, а я-то хорошо видел его белую рубашку. Думаю: хочешь поглядеть, куда иду, а я тебя пережду. Так мы и стояли: я за забором, а он метрах в двухстах от меня за сосной. Минут десять прошло, а комендант все стоит. Тут я усек: не на меня охота. Он бы уже понял, что я его раскрыл. Хотел было рвануть, но любопытство одолело.

— На улице было пусто? — спросил Неваровный.

— Ни души. Так мы стояли с час. Уже люди начали появляться. Кто в магазин за хлебом, кто на электричку. Несколько машин проехало…

— Помните, кто шел или ехал?

— Пани Ковальская со своей кухаркой — видно, в магазин за свежими булочками — «Марысенька» открывается в семь. Адамчик шел к станции. Инженер Белковский проехал на машине в Варшаву. Пани Розмарович перед домом мыла свою машину. К инженеру Кравецкому пришли несколько рабочих. Тот посадил их в своего «жука», и они поехали. Шли еще какие-то две женщины, не помню уж кто.

— А старший сержант?

— Все стоял за деревом, а потом вдруг вышел на улицу и пошел домой.

— Вы уверены?

— Точно. Шел по Акаций в сторону 15-го Декабря и свернул налево. А в ту сторону, где я стоял, даже не глянул. Потом я видел, как он свернул на Резедовую. А там его дом.

— Объясните мне, — Неваровный еще не успел разобраться в топографии поселка, — где растут те большие сосны?

— На месте того дома, что гитлеровцы спалили во время войны. Там жила еврейская семья. Остались лишь фундамент и кусок стены. Рядом старый забор. А сразу за ним — четыре сосны, самые большие во всей Подлешной.

— Чьи дома стоят напротив и рядом?

— Сразу слева — новая вилла пани Розмарович, у нее еще магазин в Варшаве. Напротив дом доктора Воркуцкого. Дальше, к улице 15-го Декабря, стоит дом Савицких, потом инженера Белковского. Следующая халупа Адамкевичей, а рядом пустая площадка, где и стоял Размазня. За домом доктора Воркуцкого, в сторону Березовой, еще две виллы: аптекаря Хрустиска и Марии Ковальской. Дальше уже Березовая. Сад пани Ковальской выходит сразу на три улицы: Березовую, Акаций и Розовую. Хотя вход в кафе с Розовой, на Акаций тоже есть калитка. — Вятковский выкладывал все это, как будто перед ним лежал план поселка.

— Больше ничего не заметили? — обратился майор к Размазне.

— Ничего. За кем тогда следил Квасковяк, не знаю. Стоял, стоял, а потом вдруг пошел.

— Это ценная информация. Большое вам спасибо. Мне пора. Еще раз ваше здоровье. — На этот раз майор выпил до дна. — Но помните, такие дружеские встречи — одно дело, а случись встретиться с вами по службе — совсем другое. Не рассчитывайте тогда на наше знакомство и поблажку. Закон есть закон. До свидания. — Неваровный пожал руку каждому из присутствовавших и направился к двери.

— Я провожу пана коменданта до станции. — Черный Ромек сорвался с места, — чтобы, не дай бог, не случилось чего.

— Не бойтесь за меня.

— Как же иначе! Вы ведь мой гость.

Неваровный уступил. Шли молча, в такой темноте приходилось внимательно следить, чтобы не наступить в грязь или не споткнуться о камень. Только у самой станции они вышли на улицу, освещенную фонарями.

— Спасибо. Дальше я дойду сам.

— И вам спасибо. Если что, всегда можете на меня рассчитывать. И на моих парней тоже. Дайте только знать Черному Ромеку.

Но советы и предостережения Неваровного не очень-то помогли. Два дня спустя, часа в четыре, в отделение прибежала женщина, крича, что хулиганы устроили драку у газетного киоска. В отделении в то время были все три местных милиционера. Вместе с майором они побежали на место происшествия. В ход пошли милицейские дубинки и через несколько минут порядок был восстановлен. Шестеро пылких молодых людей оказались в отделении. И Неваровный совершенно не удивился, узнав среди задержанных трех участников недавней встречи у Вятковского. Не было только Черного Ромека и Размазни.

— Предупреждал я вас? — спросил майор.

— Мы же ничего такого не сделали, — возражал один из задержанных. — Так себе, потолкались немного. А что люди разбежались, так мы не виноваты… Спорт еще никому не вредил.

— Так это вы спортом занимались?

— Так точно, пан комендант!

— Ладно, будет вам спорт! — майор мгновенно принял решение повторить прием своего предшественника. Сначала он связался с районной комендатурой в Рушкове и попросил прислать микроавтобус «Ныса», а потом позвонил в спортклуб «Факел», славившийся на целое воеводство своей боксерской секцией. Не прошло и часа, как милиционеры высадили из микроавтобуса шестерых хулиганов и провели их в боксерский зал «Факела».

— Уважаемый тренер, — сказал майор, — вот шесть молодцов, которые так любят спорт, что боксируют с людьми на улице. Дайте им перчатки и пусть они побоксируют с вашими спортсменами. Эти молодые люди сами утверждали, что не хулиганили, а занимались спортом. Конечно, если они скажут, что это не так, мы направим дело на коллегию, а потом в суд. Они ведь раз уже были задержаны, и теперь их будут считать рецидивистами. Но, раз они утверждают, что это был спорт… Так что, панове, устроим матч: «Факел» против сборной Подлешной?

Никто из хулиганов не произнес ни слова. Тренер и спортсмены молча ждали дальнейшего развития событий. История принимала интересный поворот.

— Матч будет проходить с соблюдением всех спортивных правил, — произнес тренер. — Каждый из «подопечных» майора получит соперника соответственной весовой категории. Схватка продолжается три раунда. На всякий случай — в защитных шлемах.

Через три часа шестеро хулиганов покинули помещение клуба «Факел». Они были в таком состоянии, что передвигались с трудом. Но все происходило согласно спортивным нормам и правилам. Как и предусматривают наставления Польского союза боксеров.

— Может быть, договоримся о проведении матча-реванша? — вежливо предложил тренер, но ответа не последовало.

Майор Неваровный доложил полковнику о своей встрече в доме Вятковского, а также о боксерском матче. «Старик» не мог удержаться от смеха, но быстро посерьезнел.

— Ой, Бронек, Бронек! Ну, даешь! Ведь если кто-нибудь из этих лоботрясов обратится с жалобой к прокурору, туго мне придется.

— Почему? Ведь они же сами заявили, что не приставали к прохожим и никого не били, а просто устроили спортивное состязание. А потом совершенно добровольно согласились попробовать свои силы на ринге. Обычный тренировочный матч.

— Ну ладно, ладно. Надеюсь, что никто не пожалуется.