Гора Мертвецов - Мила Бачурова
– То есть, люди из списка занимались волонтёрской деятельностью на двадцатом, тридцать пятом и сороковом километрах?
– Верно.
– Тогда эта информация мне не нужна. Она бессмысленна. – Тимофей положил лист на стол. – Всё – какая-то бессмыслица…
– А что за локация вас интересует?
– Десятый километр.
Два безымянных пальца коснулись единицы и нуля почти одновременно.
– Тридцать волонтёров, – сообщила Надежда. – Распечатать?
– Что это значит? – Палец Тимофея вновь бесцеремонно ткнулся в экран. – Здесь нет данных о регистрации по месту жительства.
– Эм… – озадачилась Надежда. – Не знаю. Какая-то странная ситуация…
– Нет. Не странная.
– Ну… Окей. Распечатка нужна?
– Нет. – Тимофей поднялся. – Я увидел всё, что хотел, спасибо.
– Да не за что. А может, кофе…
Конец предложения оборвала захлопнувшаяся дверь. Мысль о том, что он поступил невежливо, не догнала Тимофея. Все условности сделались абсолютно не важными, как было всегда. Потому что имя человека с незаполненными данными о регистрации по месту жительства было ему знакомо.
А значит, дело раскрыто. Нужно лишь заставить преступника выдать себя.
067. Наши дни. Екатеринбург
Вован действительно взял себе люкс. Хотя и Вероникин номер занять ещё не успели. Администраторша смотрела на них с Сашей, не пытаясь скрыть усмешку, но ключ выдала.
– Ты представляешь, что он мне сказал?! – с гамлетовской трагедией в голосе спросил Вован, едва успев подойти к Веронике.
Кто – «он», уточнять не требовалось.
– Что тебе не идёт новая причёска, и надо сменить парикмахера?
– Хуже!
– Да не может быть! – Вероника схватилась за сердце.
До сих пор ей казалось, что более страшной трагедии в мире Вована не существует.
– Он сказал, что я буду участвовать в беговом марафоне! Уже заказал мне кроссовки и трусы.
– Трусы?
– Да, специальные для бега. Сказал, что это важный элемент экипировки.
Саша гыгыкнул.
– Заботливый…
Вован покосился на него с подозрением и снова обратился к Веронике.
– Ты представляешь, какой это ужас?!
– Нет. Я вообще не представляю, как можно ходить в мужских трусах. Сама и дня бы не продержалась. А уж бегать – так вообще…
– Издеваешься, – сообразил Вован. Вздохнул. – Ты только представь, как я буду выглядеть в кадре! Потный, с красным лицом! Фу.
– Ничего, не волнуйся. Я буду ехать рядом на велике и поправлять тебе грим.
– А ты сумеешь? На ходу?
– Да куда я денусь. Не бросать же тебя одного, потного и с красным лицом… А зачем этот марафон?
Вован скривился.
– Пиар. Босс пообещал какой-то спортивной секте, что Неон побежит.
– Секте? Ты ничего не путаешь? Может, секции?
– Нет! Люди не могут впрягаться в подобный кошмар добровольно. Эта деятельность – сродни религиозному фанатизму, точно тебе говорю.
– Тот редкий случай, когда даже спорить не буду… Сценарий у тебя?
– Да, – Вован похлопал по карману куртки.
– Дай почитать?
– Ты что, ни в коем случае!
– Почему?
– Потому что, если ты его прочтёшь, не сможешь вести себя естественно. Ты же не актриса. А во время съёмок всё должно выглядеть естественно. Так сказал босс.
– Ну… Окей, – Вероника пожала плечами. – Боссу виднее. С Быстрицким и компанией мы договорились встретиться в его кабинете. Приедем к пяти часам, ребята расставят свет, всё подготовят. К шести должны прийти все остальные.
– Или не прийти, – буркнул Саша. – Не удивлюсь, если Быстрицкий уже на полпути к китайской границе.
068. Наши дни. Екатеринбург
Саша ошибся. Быстрицкий встретил их, как ни в чём не бывало. Вероника, впившаяся в него взглядом, вынуждена была признать, что загнанным в угол он не выглядит. Скорее, наоборот – торжествующим. Человеком, который долго и упорно работал над чем-то, а сегодня эту работу завершил.
Быстрицкий охотно помог Саше расставить стулья для участников съёмки. Вован, поддерживая имидж популярного блогера, такой ерундой не занимался. Он кружил по кабинету, разглядывая экспонаты.
«Ни фига себе! А это чё?» – то и дело доносилось до Вероники.
– Ваш коллега так любознателен, – вежливо похвалил Вована Быстрицкий. – Честно говоря, когда я смотрел его передачи, у меня складывалось мнение, что он очень сдержанный человек.
– Веди себя прилично! – прошипела Вероника Вовану, улучив минуту, когда Быстрицкий отвлёкся. – Ты – Неон, забыл? Что ты, как дикий? В музее никогда не был?
Вован глубоко задумался. Неуверенно сказал:
– Был. Кажется. Во втором классе… Вау! Смотри, какой кинжал! – он вытащил из ножен манекена, изображающего охотника, длинный кривой нож.
– Начало прошлого века, – охотно проконсультировал мгновенно оказавшийся рядом Быстрицкий. – Работа мастера Степана Пашина. Великолепная вещь! Только, прошу вас, аккуратнее, это всё-таки музейный экспонат.
Вован вздохнул и принялся неловко заталкивать нож обратно в ножны.
А к Веронике подошёл Саша. Негромко сказал:
– Вяльцева звонила не Рыжову. Только что ребята написали.
– А кому?
– Брату. Пробили – совершенно левый мужик, к нашему делу никаким боком.
– Зачем?
– Вот уж, чего не знаю, того не знаю. Умнику твоему доложил, пусть думает… Охренеть, сколько народу собирается! Хорошо, что у Быстрицкого кабинет – как футбольное поле.
Стулья поставили кругом в центре. Согласно указаниям Тимофея, сейчас они воспроизводили обстановку телешоу, с которого всё началось. И участники должны были собраться те же.
Быстрицкий, шаманка, учёная тётка, Вован. Даже заслуженного туриста сдёрнули с соревнований. Вероника сомневалась, что шаманка придёт, по телефону она ей ничего определенного не сказала. Но появились и шаманка, и Вяльцева – бледная, с кругами под глазами, – и Рыжов, отчаянно жующий мятную жвачку. И недоумевающий Савельич, и Татьяна Васильевна.
Быстрицкий, увидев Татьяну Васильевну и Савельича, просиял. Подошёл поздороваться. Они обнялись, тепло заулыбались. Наверное, не часто виделись.
Вероника, глядя на них, невольно вспомнила фотографию из турклуба, на которой все трое сидели за столом. Сейчас Быстрицкий поседел и сгорбился, Татьяна Васильевна располнела, Савельич сверкал лысиной и носил очки. Но улыбались они по-прежнему, несмотря на возраст и морщины. Только вот собрались не все.
«Неужели это ты? – думала Вероника, глядя на Быстрицкого. – Хладнокровно убил трёх человек и безмятежно улыбаешься? Нет, не может быть! Не верю. А кто же тогда? Вяльцева? – она перевела взгляд на медсестру, по-прежнему бледную и отрешенную. Войдя в кабинет Быстрицкого, женщина сразу прошла к окну и застыла там. Смотрела на цветущие на подоконнике фиалки в горшках, но, кажется, их не видела. Ни к кому не подходила и ни с кем не разговаривала. – А у неё-то какой мотив? Для чего ей было убивать лыковцев? Боялась, что вскроется какая-то врачебная ошибка? Но она не была врачом, всего лишь медсестрой… Однако почему-то ведь сделала вид, что не узнала меня! Явно напугалась и поспешила уйти… А Рыжов? – Вероника перевела
