Гора Мертвецов - Мила Бачурова

своего. Пока не найдёт преступника. Иначе ему как будто и жить незачем. И он тупо не понимает, что для других это не так. То есть, умом понимает, время от времени вспоминает, что надо быть похожим на человека. Но на самом деле для него не существует ничего, кроме расследования. Если в процессе вдруг окажется, что это опасно, что он смертельно рискует – не задумается ни на секунду, продолжать или нет. Для него этот вопрос вообще не стоит. Когда мы ловили Сигнальщика, он один, безоружный, понёсся в лес, надеясь опередить маньяка. На моих глазах голыми руками за лезвие ножа схватился. Напротив вооруженной психопатки стоял так, как будто витрину в магазине рассматривает… И сейчас он меня реально не понимает. Что мне просто, по-человечески страшно! Что я с ума схожу, спать нормально не могу. Потому что ему не страшно никогда. Он вынужден отгораживаться от людей не потому, что их боится, а потому, что люди боятся его. С ним неудобно, неуютно. Если бы мог, он бы с удовольствием обходился без меня. И уж точно не стал бы подвергать меня риску. Но из-за того, что руки-ноги – я, каждый раз выходит, что на переднем крае – тоже я. Только это не потому, что Тиша – трус. А просто так получается. Понимаешь?

Саша вздохнул.

– Пытаюсь. Знаешь… Когда тебя отравили в Нескучном, и я узнал, что это он велел туда ехать – думал, на месте его прибью.

– Тишу так просто не прибьёшь. Он умеет защищаться.

– Да без разницы, я тоже много чего умею. Он тогда пытался объяснить, но я слушать не стал. Еле сдержался… Только сейчас врубаться начинаю. Он, выходит, и рад бы очертя голову в пекло лезть, но не может. Просто физически. Так?

– Угу. И рожей в кадре светить, как Вован, тоже не может. Поэтому Неон – это мы трое.

– Ясно.

Саша поднялся с кровати, где сидел перед ноутбуком рядом с Вероникой.

– Ты мне контакты Быстрицкого скинь прямо сейчас. И его, и кого там ещё снимать собираются. Вована этого вашего тоже…

– Быстрицкому и остальным не звони, я сама договорюсь, – буркнула Вероника. – Расскажу про Неона, объясню, что к чему. Моему звонку они по крайней мере не удивятся. Но контакты скину, конечно. Раз уж ты собираешься работать мной, все дела передам.

– Ты точно решила? Не останешься?

– Да я бы минуты лишней не осталась! Хватит с меня. Можешь не уговаривать.

– И не собирался. Ты реально всё, что могла, сделала. Хватит уже за этого сумасшедшего шею подставлять. Билет поискать тебе?

– Не надо, я сама.

– Хорошо. Как будешь готова, маякни. Провожу до аэропорта.

– Зачем?

– На всякий случай. Тебе всё-таки по голове дали.

Саша вышел. Ноут тихонько пиликнул – сообщение от Тиши. Список людей, которых нужно пригласить на съёмки ролика. И ни слова больше. Ни «извини», ни «сочувствую», ни хотя бы «спасибо за работу». Как всегда…

Вероника взяла телефон. В ноуте открыла закладку с поисковиком авиабилетов.

064. Наши дни. Екатеринбург

Ближайший рейс в Москву улетал в шесть пятьдесят утра. Заснуть Вероника так и не сумела. В пять часов вытащила в коридор чемодан. Осторожно, постаравшись не хлопнуть, закрыла дверь номера.

Покатила чемодан к лифту. И тут же позади открылась дверь, через два номера от её.

– Так и знал, что сбежать попытаешься, – буркнул Саша. – Специально раздеваться не стал… Погоди, куртку накину.

На улице неожиданно потеплело. Ни снега, ни дождя, ни даже ветра. Вероника подумала, что новый пуховик и двух дней не проносила. И чёрт его знает, когда он теперь пригодится. Жёлтый цвет, который ей так понравился в магазине, в тусклом свете фонарей раздражал. Казался каким-то неуместно радостным. Да ещё Саша за ней потащился. Типа – ты уезжаешь, а я остаюсь. Сделаю то, что ты не сумела… Тьфу. В аэропорту надо будет запихнуть пуховик в чемодан. Или просто оставить на креслах, как будто забыла.

Саша сидел на заднем сиденье рядом с ней. Зевал и смотрел в окно – на пролетающие мимо размытые улицы.

Вероника тронула его за руку. Саша вопросительно обернулся.

– Слушай. Всё забываю спросить. А почему ты вообще приехал?

Саша наклонил голову набок.

– Ну, ты вроде не маленькая. Сама должна знать, почему мужики ни с того ни с сего всё бросают и тратят отпуск на то, чтобы лететь к чёрту на рога.

Ответ был и впрямь очевидным. И Вероника, как Саша справедливо заметил, не маленькая. Но от такой прямолинейности всё же растерялась. Глупо пробормотала:

– Ко мне?

– Нет, блин. К Тише твоему.

– Но…

– Что – «но»? – Саша развёл руками. – Обломался. Бывает.

– Ну… – Вероника почувствовала, что краснеет. – Я имею в виду, ты и не пытался… Наоборот, сказал – «не надо».

– Да когда б я попытался? Когда ты со страху помирала? Когда в уазике тряслась, обмороженная? Или сегодня, когда тебя по голове треснули – чтобы потом заяву накатала, что беспомощным состоянием воспользовался?

– Да ну тебя. – Вероника вздохнула. – Ну, окей, ладно. Но сейчас-то ты почему остаёшься? Меня ведь здесь уже не будет, мог бы тоже уехать. Встречи я назначила, у Быстрицкого в музее соберутся все, кого позвали. Вован до места уж как-нибудь сам доберётся. Тише ты вообще ничем не обязан.

– А что? Ты одна в самолёте скучать будешь?

– Не выкручивайся! Почему?

– Да хрен меня знает. – Саша снова отвернулся к окну. – Кабы знал, давно бы из полиции уволился. Поспокойней работу нашёл. Хоть охранником в банк, кореш уже год зовёт…

– Всё ты знаешь, – выпалила Вероника. – Ты просто такой же, как он!

– Как кто?

– Как Тиша! Для тебя так же важно докопаться до истины, как для него! Ты уже просто не можешь это бросить. Потому что вы оба – психи, похуже любого маньяка! Вам всё равно, что с вами будет, что со мной… Вообще всё равно – лишь бы найти убийцу!

Вероника поняла, что в голосе звенят слёзы. Заметила, как после слова «убийца» на них настороженно покосился водитель. Замолчала.

065. Наши дни. Екатеринбург

Багажа у Вероники не было, только небольшой чемодан – ручная кладь. Сдавать его было не нужно. Вероника получила посадочный талон, Саша докатил чемодан до зоны контроля. Дальше без посадочных не пускали.

– Ну, что? Пока?

Саша вернул ей чемодан.

– Пока. Спасибо, – заставила себя проговорить Вероника.

– Да не за что. – Саша смотрел на неё. Снова, как тогда.

– Я… тебе позвоню, –