Золотое правило молчания - Галина Владимировна Романова
— Без проблем, мам, — обронил сын, не оборачиваясь. — Только окна сверни, не удали ничего.
Новенький ноутбук, который Лада тоже оформила в кредит при покупке, справился, открыв старенькую флешку без зависания и скрипа. На ней был всего лишь один видеофайл на три минуты.
— Что это такое? — вытаращился Петрович на пьяную девицу, танцующую под громкую музыку. — Свадьба, что ли, чья?
— Нет. Это корпоратив. Смотри дальше. Кажется, сейчас будет что-то интересное, — опираясь на плечо Петровича, проговорила Лада.
Девица на видео отплясала, музыка сделалась еще более энергичной и громкой, свет почти полностью погас, сменившись всполохами прожекторов. Камера телефона Вадика, а это точно была его камера, Лада-то знала, сместила фокус на столы. Они были почти пусты — все танцевали. Кадр остановился на парочке. Двое сидели, развернувшись друг к другу. И о чем-то спорили. Девушка широко открывала и закрывала рот, мужчина ухмылялся. Странно, что все так отлично было видно. Видимо, Вадик включил режим ночной съемки.
— Что она делает?! — округлил Петрович глаза от ужаса. — У нее в руке нож!
— Самый настоящий, — рассеянно отозвалась Лада, понимая, что главные кадры впереди.
Девица не могла заплатить столько денег, сколько было в коробке. Вряд ли именно ее шантажировал покойный брат Лады.
Она оказалась права. Через несколько секунд скандала девушка приставила острие ножа к груди мужчины. Он продолжал скалиться. Но ровно до тех пор, пока за девушкой не возникла мужская фигура в костюме. Даже Лада, никогда не носившая дорогих тряпок, поняла, что этот костюм стоит кучу бабок. Ладонь мужчины легла на руку девушки, сжимавшую рукоятку ножа. Пальцы его сжались и резко двинули вперед руку девушки. Нож вошел в тело. Все. На этом запись обрывалась.
Глава 29
Михайлов старался не выходить из себя. Держался, насколько это было возможно, но эти…
Эти проклятые бабы не просто выносили ему мозг, они выедали ему печень с такой агрессивной периодичностью, что с некоторых пор она у него и в самом деле заболела. И он даже записался в районную поликлинику на прием к терапевту. Только тот не нашел у него ничего, кроме воспаления желчного пузыря.
— Много жирного употребляете в пищу, Михайлов, — сверкая густо накрашенными глазами, подвела итог районный терапевт. — Вам надо посидеть на диете.
— Да что вы! — ядовито осклабился он и, чертыхнувшись, вышел из кабинета.
Ну, какой же еще диагноз могла она поставить! Она же баба! Тьфу!..
— Что она сказала? — тут же подскочила к нему жена.
Она с чего-то вознамерилась его сопровождать. Именно сегодня, именно к врачу. Как позовет ее на футбол — хрена с два пойдет. Или в гости к куму. Голова вечно у нее начинает болеть. А в больницу поперлась. Умница!
— Что-то серьезное? — вцепилась супруга в его рукав.
— Жить буду, не дождетесь, куры!
Это он жене и теще адресовал, которая, дожив до девяноста лет, была бодрее бодрого.
Жена в ответ на его слова весело закудахтала, тут же принялась звонить теще и орать на весь больничный коридор, что с ним все в порядке. Он больше притворяется. И просто не хочет возить их на дачу зимой, вот и заболел сразу.
— Ты жрать сначала научись готовить, дура! — взревел он уже в машине, еле выдержав ее ор по телефону в коридоре, полном народу. — Жирное убрать из пищи велела докторша. На диету меня посадила. Сегодня список составлю. И не дай бог отступишь!..
Справедливости ради стоит отметить, жена послушно принялась ему готовить невкусную, но полезную еду. И ему пришлось возить их за город на дачу. Через день!
Потому что они все пенсионеры, чего им дома сидеть? В телевизор пялиться? А там хоть снег покидают, дорожки расчистят, дом протопят, все физкультура. Это так куры его кудахтали.
Михайлов был бы и не против, как бы не дорога! И дело было не в состоянии проезжей части, то было терпимым. Видали и хуже. Дело было в бабах.
Они же трещали всю дорогу, не умолкая! И про квартиру, которая им тесна, а Михайлов на большую так и не заработал. И про дачу, которую давно пора перестроить, а у Михайлова руки не из того места растут. И про сноху, которая недостаточно сильно любит сына. Набалованная потому что!
И чего он только не слушал, пока их возил туда-сюда. Но сегодня решил: все, с него хватит! Отвез и уехал.
— Ты куда? — вытаращилась жена, когда он, вытащив их сумки из багажника, пошел к машине.
— Домой. Мне с вами тут куковать нечего. В гараже дел полно. В подвале картошка проросла, перебрать надо.
— Так подвал-то здесь, на даче, — напомнила ядовитая теща.
— А! Тогда вы и перебирайте, все лучше, чем людям кости мыть. А я поехал. И если будете себя хорошо вести, заберу через пару дней.
— Ты чего, Михайлов? — Жена побледнела, схватилась обеими руками за грудь. — Нашел себе любовницу на старости лет? Седина в бороду — бес в ребро?
— Не нашел, — ухмыльнулся довольный Михайлов.
Жена впервые выглядела потерянной, мгновенно растеряв наглую самоуверенность, сводившую его с ума много лет.
— Но мысль хорошая, — закончил он со смешком.
Сел в машину и уехал. И нашел-таки себе в пути: не любовницу — нет, приключений целый воз и маленькую тележку. А кто виноват? Конечно же, бабы! Точнее, одна. Молодая, симпатичная, растрепанная и босая.
Девчонка выбежала из-за сугроба, который сконструировали умники дорожники, расчищая съезд проселочной дороги. Выскочила прямо под колеса. Хорошо он ехал тихо и успел затормозить, а то бы доставал дуру кудрявую из-под заднего моста.
— Ты чего, охренела, что ли?! — выскочив из машины, заорал Михайлов.
— Помогите! — просипела идиотка. — Помогите, меня хотят убить!
Михайлов встал столбом, вытаращившись на нее.
На бродяжку не похожа. Голые руки, торчащие из широких рукавов явно мужского пуховика, ухоженные. Волосы красивые, хотя и спутались. А все потому, что длинные и кудрявые, сообразил он тут же, вроде как девицу оправдывая. И ступни — босые, посиневшие от холода, с аккуратными накрашенными ноготками. Нет, точно не бродяжка.
— Ты кто? — немного справившись с шоком, спросил Михайлов.
И не выдержал, стянул с головы ушанку, швырнул ее на снег.
— Встань на нее, — приказал он, удивляясь собственному незнакомому тону.
Она послушно
