Дом без воспоминаний - Донато Карризи
Почему А. Д. В проходил лечение у синьора Б.?
Он снова припомнил, что не нашел никаких отсылок к этой истории ни на сайтах интернета, ни в оцифрованных архивах местных газет. Почему это дело держали в секрете? Джербер был убежден, что какую-то роль в этом сыграл его отец, только не понимал какую. Он уже закрывал папку, собираясь положить ее обратно в баобаб, когда заметил листок, приклеенный с обратной стороны. Оторвал его, увидел короткую надпись. И застыл, ошеломленный.
«Он лжет», – прочел Джербер вполголоса, узнавая почерк синьора Б.
44
План орка и рыжей с поляроидного снимка похитить ребенка и присвоить его себе как сына хоть и казался безумным, мог увенчаться успехом по совершенно конкретным причинам.
Многие сочли бы такую возможность невероятной и привели бы свои доводы: даже если бы похитители держали А. Д. В. в заточении, в полной изоляции от мира, все равно существовал риск, что кто-то посторонний заметит нечто аномальное или пленник убежит и их выдаст. По мере того как мальчик взрослел, такая возможность становилась все более и более вероятной.
Джербер, однако, знал, что все не так просто. Имелась переменная величина, называемая «синдром аффективного подчинения», с учетом которой план преступников мог сработать. Поэтому психолог не осуждал двенадцатилетнего мальчика, стремившегося любой ценой избежать ужасной судьбы.
А главное, в отличие от синьора Б., верил в рассказанную им историю.
Разновидность синдрома аффективного подчинения – так называемый «стокгольмский синдром», который получил свое имя от первого случая, зафиксированного в Швеции в 1973 году, когда беглый преступник попытался ограбить банк, взяв в заложники трех женщин и одного мужчину. Полиция осаждала здание сто тридцать часов, и за это время заложники в некотором смысле солидаризировались с преступником, хотя и знали, что тот не раздумывая расправится с ними, чтобы уцелеть самому. Такая эмпатическая связь подтвердилась и в дальнейшем, после освобождения заложников, когда все четверо практически защищали преступника, по большей части оправдывая его действия.
Психиатры считают, что поведение этих людей можно объяснить последовательным прохождением психики через три фазы. Отрицание опасности: раз человек не в силах ее избежать, он вытесняет ее. Привыкание к страху: поскольку психика не в состоянии долго выдерживать непрекращающуюся тревогу, мы начинаем испытывать позитивные чувства, совершенно иллюзорные. Действительно, заложники часто даже влюбляются в похитителей. Эта вторая стадия ведет к последней и окончательной – смирению перед новым статус-кво или его приятием, что может быть выражено следующим изречением: «Я превращаю моего мучителя в моего спасителя».
Синдром аффективного подчинения действует более коварными методами, для достижения цели даже не требуется применять насилие или угрозы.
Жертву приводят к покорности любовью.
Очевидно, что перед нами нездоровое чувство, исключительно одностороннее, но со временем возникает нечто вроде взаимности. Самый известный пример – Наташа Кампуш, которая исчезла, будучи еще девочкой, и появилась из ниоткуда восемь лет спустя. Она рассказала, что ее держал в заточении мужчина; но также поведала, что за это время ей не раз представлялась возможность бежать, а она это сделала только после ссоры с похитителем. Оказавшись на свободе, Наташа не захотела поддерживать общение со своей родной семьей и в конце концов купила дом, где находилась ее тюрьма, когда его выставили на продажу, после того как тюремщик покончил с собой.
Джербер знал, что подобное поведение не выходит за пределы нормы. Еще и потому, что, проведя сколько-то лет в плену, жертвы похищения начинают так или иначе отвергать мир, который, по всей видимости, о них забыл. Чтобы выжить, они бессознательно тянутся к тому, кто вырвал их из прежней жизни, хотя бы и силой.
Вслед за тем может проявиться новое запечатление.
Жертва аффективного подчинения стремится всегда и во всем быть похожей на того, кто имеет над нею власть. Многие из наблюдавших за Наташей Кампуш заметили, что она переняла некоторые повадки маньяка, ее похитившего, даже его манеру говорить, растягивая гласные в конце слов.
Столь сложной совокупности результатов можно порой добиться и без принуждения. Джербер часто наблюдал, как приемные дети, вырастая, забывали своих настоящих родителей.
Если принять за основу то, что события, о которых поведал сказочник, вполне могли произойти в действительности, запись на листке, прикрепленном к папке, где хранилось дело двенадцатилетнего мальчика, сообразившего, как избавиться от орка и рыжей с поляроидного снимка, вызывала много вопросов.
Он лжет.
В какие события из истории А. Д. В. синьор Б. не поверил?
Чтобы разобраться в этом, улеститель детей сделал пару телефонных звонков, около семи вечера вышел из кабинета в мансарде и поспешил на встречу.
45
В тот зловещий вечер в конце февраля погруженная в туман Флоренция казалась призрачнее обычного. Фасады старинных зданий, лишенные крыш, походили на недостроенные соборы, фонари мерцали неясными миражами, а отзвук шагов по влажной брусчатке терялся в белесой пелене: было не понять, откуда он исходит и в самом ли деле это идет человек.
Мрачные подмостки театра теней.
Среди них бродила по улицам тень человека, способного извратить любую волю, кого угодно заставить действовать в своих целях. Сказочник циничен и коварен по природе своей. Пусть его и окружает почти романтический ореол, Джербер не должен забывать, что имеет дело с монстром, который гордится своей способностью вторгаться в психику других людей; а главное, узурпатор считает, будто травматический опыт, пережитый двадцать два года назад, дает ему на это право.
На пустынных улицах исторического центра единственным утешением служил запах пылающих в каминах дров. Аромат, знакомый Джерберу с детства, и сейчас сопровождал его до наполовину опущенной рольставни, которая прикрывала вход в аптеку Мюнстерманна.
Все, что осталось от Братства гипнотизеров Флоренции, сейчас собралось в том же неизменном мезонине.
Синьор Ф. расхаживал взад-вперед по тесной комнатушке, заложив руки за спину.
– Ну и что стряслось? – спросил он в тревоге, увидев Джербера на верхней ступеньке каменной лестницы.
Он в курсе того, что случилось с синьором З., поэтому беспокоится, тут нет ничего удивительного, подумал Джербер.
– Как я уже отчасти намекнул по телефону, перед нами враг, который нам угрожает, вооружившись нашими же умениями, – объявил он. – Поэтому то, что я сейчас расскажу, может вас подвергнуть серьезной опасности.
– Продолжай, – невозмутимо проговорил синьор Р.; он сидел за столиком, закутавшись в пальто цвета верблюжьей шерсти, с сигарой в зубах, и тасовал колоду карт для игры в «Обливио».
В течение следующего часа психолог пытался
