Семь сувениров - Светлана Еремеева
– Как же это произошло, Верочка? Скажи мне?
Вера молчала и, потупив взгляд, все обнимала его, прижимаясь головой к его плечу.
– Как же так, Вера? Скажи мне. Почему?
– Потому что так было нужно, – вдруг каким-то непривычным, слишком уверенным, убежденным тоном отчеканила Вера.
– Нужно?! – воскликнул Николай. – Что ты говоришь! Как это нужно?!
– Девочки сказали, что ее нужно наказать, потому что она не дала деньги.
– Деньги? Какие еще деньги?
– Она должна была дать деньги.
– На что?
– Это секрет, папочка, это секрет.
Женщина-полицейский откашлялась и тихо сказала:
– И вот так все время. Спрашиваю – какие деньги? Говорит – секрет. И другие девочки молчат. Ну ничего. Мы все узнаем, так и знай! – заключила сотрудница полиции, взглянув на Веру.
– Не узнаете! – крикнула Вера неожиданно громко и грубо.
– Вера! – встрепенулась Нина. – Что это за тон! Как ты себя ведешь!
Вера молчала, искоса поглядывая на мать. Николай поймал себя на мысли, что дочка напоминала ему в этот момент какого-то зверька – то ли волчонка, то ли рысь, но зверек этот был, что удивительно, каким-то странным, механическим, неживым, похожим на покемона. Ее глаза только казались диковатыми и злыми, на самом же деле, эта злоба и диковатость были словно нарисованными, диджитализированными. Ее лицо искусственно выражало что-то, одновременно, дикое и механическое, искусственное. Никогда раньше он не замечал в ней подобных проявлений. В ней словно поселился кто-то другой, кто-то ему неизвестный. Они не виделись два месяца. И за этот относительно короткий срок она каким-то странным образом успела, не просто измениться, а именно – переформатироваться или перезагрузиться как искусственный носитель информации. Что-то повлияло на нее. Что-то сделало ее немного другим человеком. И он понял, что этого «другого человека» он совсем не знал.
– Я прошу вас отвести девочку в ее комнату, – сказал следователь, обращаясь к сотруднице полиции. – Мы должны кое-что обсудить с ее родителями.
Сотрудница позвала Веру. Та нехотя встала с дивана и вышла вместе с женщиной в коридор. Николай обратил внимание, что даже манера держаться, носить одежду, двигать руками и ногами – все было каким-то другим в Вере. Она шла по комнате по направлению к двери, а он словно видел ее графическое изображение, которое двигалось под управлением заданных кем-то параметров. Это была не она, – подумал Николай. Та, его Вера, с которой совсем недавно они обсуждали ее жизнь в школе, ее любимые фильмы, мультфильмы и книги, та, которая была живой и веселой, ее здесь не было… Её словно подменил этот, пугающий его, двойник. Девочка и полицейский вышли в коридор. Как только следователь услышал, что дверь в комнату Веры захлопнулась, он достал планшет и стал что-то искать в нем.
– Я понимаю, что это сложно, – сказал он холодным официальным тоном. – Но вам придется на это посмотреть.
– Что там? – спросил Николай.
– То, что они выкладывали в ютуб.
– Как они избивают девочку? – воскликнула Нина. – Я не хочу…
– Подожди, – перебил ее Николай. – Мы обязаны посмотреть. Мы должны знать, что произошло. И желательно, чтобы вы мне оставили эту запись. Я предполагаю, что ее уже удалили из ютуба?
– Да. Конечно. Это сделали родители одной из девочек.
Следователь наконец нашел запись, которую искал, включил ее и протянул Николаю. Сначала Краснов ничего не мог разобрать. На экране был хорошо ему знакомый двор, в котором он играл с друзьями на протяжении всего своего детства. Вот родные качели, покосившаяся скамейка. Но вот он увидел Веру и еще трех девочек двенадцати-тринадцати лет. Они смеялись и быстро шли по направлению к скамейке. Затем они поздоровались с тем, кто снимал (видимо это была их подруга, которую они называли Ники). Сначала они обсуждали какую-то компьютерную стратегию, затем перешли на тему класса, обсудили каких-то неизвестных ему людей, скорее всего одноклассников, потом прошлись по учителям, окрестив каждого весьма звучными кличками. При этом они громко смеялись и вели себя очень развязно. Николай подметил особенность их общения. Несмотря на то, что они разговаривали достаточно живо и громко, друг на друга они не смотрели. Каждый впился глазами в свой смартфон, словно они вглядывались друг другу в лицо через экраны скайпа или другого коммуникатора. Одна из девочек хвасталась новым IPhone, подаренным ей родителями на день рождения. Это был единственный раз за их беседу, когда остальные оторвались от гаджетов и посмотрели на свою одноклассницу и ее смартфон в точности так, как обычные люди глядят на вещи и на других людей.
В самый разгар обсуждения нового гаджета одна из подростков бросила взгляд в сторону дома и, видимо, кого-то заметила там. Она оторвалась от лицезрения IPhone и, громко крикнув кому-то что-то неразборчивое, спрыгнула со скамейки и тут же выпала из кадра. Где-то вдалеке послышались крики и ругань. Вера все это время внимательно наблюдала за происходящим. Ее лицо при этом было каким-то чересчур взрослым, пугающе заинтересованным. Николая особенно покоробила складка над ее верхней губой. Было в ней что-то отталкивающее. И он опять отметил, что все в ней, включая эту складку, казалось неестественным, неживым. Она изменилась. Да. Как-то неожиданно. И ведь он ничего подобного не замечал раньше.
– Эй! Идите сюда! – послышался голос той девочки, которая исчезла из кадра. – Пора разобраться с этой предательницей!
Девочки спрыгнули и пошли в сторону дома. У девочки, снимающий все на смартфон, дрожала рука. Наконец на экране появилась еще одна девочка. Она была совсем небольшого роста, худая, с тонкими, как сухие ветки, ногами и руками. Она была похожа на маленького человечка, сконструированного из проволоки. Казалось, дотронься до нее и она тут же сломается. Когда девочки подошли поближе, Николай смог разглядеть ее лицо и глаза. Она была бледной как листок печатной бумаги, а глаза светились тусклыми светло-серыми огоньками. Было очевидно, что она боялась. Она молча смотрела на других девочек и, совершенно очевидно, не понимала, что ей делать. Она все время закусывала нижнюю губу и в упор смотрела на ту из девочек, которая подошла к ней первая.
– Ну… Это ты рассказала все Елене? – спросила она.
– Ничего я не рассказывала, – ответила девочка каким-то неожиданно низким, болезненно грубым голосом.
– Тогда от кого она узнала?
– Откуда мне знать?
– Ну с этим, Настя, мы еще разберемся, а вот денежки заплати.
– Я не понимаю, за что я должна заплатить?
– Не понимаешь?
– Нет.
– А за то, что была в нашем сообществе.
– Но теперь я не состою в нем.
– Не
