Андрей Остальский - Жена нелегала

«Да так вот сложилось, — сказал Данилин. — Я же тебе говорил, что я ненадолго».

Не хотелось рассказывать, что случилось в Москве. Там, на Киевском вокзале, прямо на платформе его дожидался мускулистый Володя, который уволок его в «Мерседес» Щелина. И они поехали во Внуково. «У тебя самолет через полтора часа», — сказал Щелин вместо «здравствуй». «Самолет? Куда? Зачем?» — «В Киев, конечно, там ты сейчас нужнее», — отвечал Щелин.

Данилин начал было возмущаться, говорить, что он сам вправе решать, где он нужней, что он не подчиненный Щелина. Но тот быстро его окоротил, сообщил кучу таких неприятных фактов, что Данилин быстро скис. Главная проблема была в следователе Бережном. Он почему-то так взъелся, такая там ненависть образовалась, что-то как будто даже личное. «Да ничего я плохого ему не делал, я его знать не знаю», — бормотал Данилин.

Так или иначе, но Бережный развил бешеную деятельность, пытаясь Данилина посадить. Наверно, в итоге выявится какая-то связь господина следователя с «Эм-Банком», но на поверхности ничего не проглядывается. Щелин уже и так к нему пытался подъезжать и эдак. Ничего не получается. У человека просто одержимость какая-то, обязательно ему надо Данилина уничтожить. И вот до чего дошло дело: на столе у прокурора лежит уже ордер на его арест. Щелин мобилизовал все свои возможности и пока это дело тормозит, занесенную над ордером авторучку удерживает в воздухе, но давление со стороны Бережного и его друзей настолько сильное, что неизвестно, сколько еще удастся продержаться.

«В любой момент ордер может быть подписан. Вероятно, это происходит прямо сейчас, пока мы с тобой по Ленинскому едем», — говорил Щелин.

Если же Данилин попадет в КПЗ, то неизвестно, что там с ним сделают, кого к нему в камеру подсадят и так далее. Возможности там практически безграничные. Например, драку спровоцируют, нож в руки Данилину всунут и будут потом судить за поножовщину, если номер с укрывательством убийцы Леонова все-таки не пройдет. Еще и при обыске могут подкинуть что угодно ему в карман, даже героин. Или пистолет. Ну и много еще других подобных вариантов на вооружении у правоохранительных органов и у заказчиков имеется.

Между тем и в коллективе довольно сильная оппозиция Данилину образовалась. И эти люди непременно воспользуются его арестом, чтобы из редакторского кресла выкинуть. Известное дело, общественное мнение переменчиво, как сердце красавицы. Пойдут разговоры по известной формуле: «Дыма без огня не бывает». Да еще и его запутанная личная жизнь не помогает делу, скажем прямо. Надо быть осторожнее! Все мы люди, все мы человеки, но мало того, что его жена с любовницей свои бои на глазах у редакции ведут («Ничего подобного!» — воскликнул в этом месте Данилин, но Щелин эту его реплику проигнорировал). Так еще кто-то разглядел, что он третью красотку какую-то в машине возит. «Какую еще третью? Ах, это, наверно, о Люсе речь, так это просто деловая встреча была». Щелин в ответ только хмыкнул.

Сказал после паузы: «Но ничего, все это преодолимо, если мы только не дадим тебя сейчас посадить… Лучше бы ты подальше, в Англию уехал, но для начала и Киев сойдет, уже передышка какая-то будет».

Водитель Щелина демонстрировал весь богатый опыт, приобретенный за годы работы в девятом управлении КГБ, и, включив мигалку, преодолел все пробки, ехал, если надо, даже и по встречной полосе, потом вырвался на Киевское шоссе, где стало полегче, и исхитрился доставить Данилина во Внуково вовремя.

«У тебя там есть чем заняться, — сказал напоследок Щелин, — нам эту историю твою позарез надо бы раскрутить как следует. Я на днях и сам, наверно, подскочу, хочу еще с местным телевидением договориться, чтобы мы совместный фильм по сюжету сделали. И тогда такой пиар вокруг наших очерков устроим…»

«Дело за малым, Карла найти», — бормотал Данилин. «Вот и найди. И как только найдешь, привози в Киев эту, как ее… Джуди-Джули с дочкой… Я все оплачу, так что о бюджете не беспокойся».

Вот так Данилин снова очутился в Киеве. К полному изумлению Миши Филатова. И отчасти своему собственному.

Настроение при этом у Данилина было препаршивое. Жизнь как-то быстро теряла смысл. Миша немедленно что-то почувствовал — вообще, понял Данилин, вся эта Мишина демонстративная простота, эдакая стилизация под народность языка, все эти «Палычи» и «дружбаны», скрывали натуру и сложную, и достаточно тонкую. Мгновенно просек перемену в данилинском настроении. И потащил его пить кофе с коньяком.

Вернее, в Мишином случае надо было, видимо, говорить наоборот — коньяк с кофе. Данилин привез ему в подарок из Москвы обещанный «Шампань-Деламейн», призывал оставить для какого-нибудь «случая». Но вот теперь Миша объявил, что «не терпится попробовать», и не одному же пить, уж составь, Палыч, компанию!

И вот они сидели в гостиничном номере и «пробовали» — не успели опомниться, как бутылка уже была наполовину пуста.

Миша принадлежал к тому типу людей, которыми Данилин не уставал восхищаться — к тем, кто мог употребить практически неограниченное количество спиртного без какого-либо видимого эффекта. Правда, без ответа оставался вот какой вопрос: если пить, не пьянея, то зачем?

Впрочем, в тот день и Данилин временно попал в ту же категорию. Выпил в несколько раз больше своей обычной нормы, но почти ничего не почувствовал. Догадывался, что это последствия пережитого в Москве, по дороге во Внуково, тихого шока. И напавшего на него после этого депрессивного состояния.

Миша тактично не задавал вопросов о его причинах, но старался как мог его развеять. Своими шуточками и прибаутками. А также вопросами об Англии и о Джули.

— Что же она в полицию свою английскую не пошла? — спрашивал Миша. — Сообщила бы о киднеппинге. Можно еще было теоретически перекрыть все выезды из страны.

— Она думала об этом варианте, — сказал Данилин. — Но отвергла его. Говорит: попыталась представить себе, что посоветовал бы Карл. И вот ей показалось: он категорически не одобрил бы. Шансов перехватить похитителей было немного, а последствия обращения в правоохранительные органы для Джули и Шанталь могли быть катастрофическими. И хилая, теоретическая вероятность, что им когда-нибудь, через сто лет, удалось бы воссоединиться, тоже была бы, наверно, сведена к полному нулю. Но что ей пришлось наплести тетке, чтобы та в полицию не побежала, вот это вопрос. Джули не захотела мне рассказывать. Сказала только, что это было очень трудно.

— Хороший коньяк, — сказал Миша, помолчав, — но есть все-таки какой-то оттенок… резковато-холодноватый, что ли… а может, просто привыкнуть надо… мне сначала «Хеннесси» тоже не очень нравился, а потом распробовал… Ну, хорошо. Значит, Джули в полицию обращаться не стала. А с обратной стороны — английская контрразведка не проявляла к ней интереса?

— Официально — нет. Но в какой-то момент стал вертеться вокруг нее непонятно откуда взявшийся джентльмен с очень вкрадчивыми манерами. Якобы поклонник. Но в городе его никто не знал. Задавал очень странные вопросы, а потом исчез бесследно. Несколько раз, как ей казалось, в дом кто-то проникал, что-то искал…

— Ну, это и наши могли быть… Им же почистить надо было. Убедиться, что никаких следов не осталось.

— Джули жила на нервах долго, ей все казалось, что и с ней самой что-то должно случиться нехорошее…

— И что, больше замуж не вышла?

— Нет. Зато стала писать письма. Андропову, Черненко, Горбачеву, Ельцину. Всю нашу историю отслеживала, экспертом-русистом стала. Как увидит на телеэкране очередного лидера, так сразу к пишущей машинке — слезное письмо писать. Умолять хотя бы сообщить ей о судьбе Карла. Никто ей, разумеется, не отвечал. Пыталась встречаться с представителями советского посольства, но те бегали от нее как от сумасшедшей. Однажды, говорит, дала слабину, написала: согласна эмигрировать в Союз с дочкой, если можно будет с Карлом воссоединиться. Это от отчаяния уже. Но на это тоже никакого ответа не последовало.

— Раньше надо было такое решение принимать…

— Не берусь судить, надо было или нет… Писала: если его нет в живых, разрешите хоть могилу посетить… Она вообще склонялась к мысли, что его расстреляли… А потом меня по ящику увидала. Как я в интервью Би-би-си расхваливаю новую свободу прессы в России. Ну и решила написать мне, адрес узнала. Так все и завязалось. Не знаю, правда, чем теперь кончится…

— Не журись, Палыч, все будет тип-топ. Я тебе обещаю! Найдем мы Джулиного Карла. И такой очерчище забабахаем… Чертям тошно станет!

— А черти — это кто?

— А все, кто против нас! — заразительно хохотал Миша, и глаза его сужались в хитрые и смешные щелки, а усы топорщились. Он становился похож на забавного и обаятельного зверька. Все-таки какое-то действие коньяк оказывал.