Александр Горохов - Смертельный азарт
В зале закричали, и аплодисменты усилились до грозового грома. Черный боец взмахнул своим кинжалом и пропорол бедро Белому. По ноге Белого заструилась кровь, оставляя следы на брезенте, которым был покрыт пол. Белый отскочил, перехватил кинжал левой рукой, бросился вперед и колющим ударом попал в плечо Черного, отчего тот упал, сделал обратное сальто и упруго вскочил на ноги.
Лидер партии кричал что-то в полный голос, девушка в сарафане и кокошнике поднесла ему рюмку водки на подносе и бутерброд с красной икрой (икринки сверкали в свете прожектора как рубины). Лидер одним махом, по-русски, забросил в рот рюмашку, отожрал бутерброд, смачно поцеловал девушку в губы и закурил сигару!
Воронков разглядел, что в одном из углов зала началось шевеление, туда озабоченно метнулся человек в белом халате, видать, врач.
Лидер встал с кресла и гаркнул:
— Слабонервных просим удалиться! Это русская потеха, русская национальная игра! Продолжайте, ребята!
— Ура! — сорвали глотки с десяток мордоворотов вокруг Лидера.
Воронкову уже было ни до сидевшего невдалеке от Лидера Пересветова с его бабой, ни до Корвета и остальных. Ужасные сомнения раздирали смятенную душу Воронкова. Как быть с декабрьским голосованием? Как разобраться в эдакой ситуации?
Бойцы вновь принялись кружиться друг вокруг друга. По ногам и рукам обоих, прикрытым спортивным трико, текла кровь. Но ни в одном не чувствовалось ни усталости, ни слабости от ран.
Но все кончилось внезапно и с едва уловимой глазом стремительностью. Словно учуяв друг друга, бойцы ринулись вперед, и Черный взмахом кинжала рассек капюшон на голове Белого, видимо задев его лезвием по макушке, а Белый, в свою очередь, ударил снизу, по траектории крутой дуги, в живот. Кинжал вошел под ребра, пронзил тело насквозь, и кончик его вылез из спины. Зал ахнул и замер. В полной тишине Черный тяжко грохнулся на пол…
Глава 4
Поверженный гладиатор лежал неподвижно, и алая кровь медленно растекалась по полу из-под его тела. На зал обрушилась мертвая тишина.
Илья привстал, нашел глазами Корвета и махнул ему рукой. Из дальних дверей выскочили двое парней в белых халатах и с носилками, добежали до поверженного бойца. Нервное движение и глухой ропот волной прокатились по залу.
Илья повернулся назад и снова дал знак — свет в зале резко притушили, и в темноте было видно, как приставленные к этому делу специалисты укладывали труп на носилки. У мертвеца свисали с носилок обе руки, как перебитые крылья птицы. Оставшийся победителем Белый гладиатор сорвал с головы капюшон и, потный, окровавленный, страшный, — проводил торжествующим взглядом труп уносимого врага.
Неожиданно послышались громкие аплодисменты в одиночку — Лидер партии аплодировал победителю. Следом за ним послушно зааплодировали его прихлебатели, затем — избиратели. Илья расслышал, как Лидер негромко, но внятно сказал:
— Народ понимает простые вещи, я всегда так считал.
Илья почувствовал, как Мария схватила его за руку, прижалась к плечу грудью, жаркая дрожь ее тела охватила и Илью так, что он повернулся к ней, слегка испугавшись.
— Тебе нехорошо?
Глаза Марии горели нечеловеческим возбуждением, губы кривились, и она еле слышно хрипела:
— Идем, идем скорей ко мне или к тебе! Это было так здорово! Я только в кино такое видала, но это же… Это прекрасно! Идем сейчас же, плюй на все, идем!
Острое желание оттолкнуть от себя это раскаленное, жаждущее тело охватило Илью до помутнения в глазах. Оттолкнуть и бить ногами по полуобнаженной прекрасной груди, по животу, предназначенному для рождения следующих поколений, по ангельски-порочному лицу.
— Ты что — вампир? — с трудом улыбнулся Илья, но она его не расслышала.
— Пойдем. Скорее, прямо в машине, до отеля далеко, быстрей пока я на взводе, быстрее, я умоляю.
Труп вынесли с площадки, и Куприянов выскочил на свет и прокричал:
— Господа, прошу внимания! Наше представление продолжается! Как мы вам и обещали, вальпургиева ночь будет длиться до утра! Сейчас вы увидите не менее прекрасный номер, но совершенно в ином плане! Космическая любовь втроем!!
Вновь ярко вспыхнул под потолком свет, и на сцену во всем блеске своей стройной и тонкой мальчишеской фигуры вышла абсолютно голая Римма, а фонограмма выдала в зал диковатый космический туш.
— Я здесь при деле, — резко проговорил Илья и отодрал от своей руки когти вцепившейся в него Марии. — Мне еще надо кое-что сделать. Сиди, смотри дальше.
— Ты об этом пожалеешь, идиот! — прошипела она.
— Я скоро вернусь. Надеюсь, ты еще не остынешь. Представительница Сириуса не даст тебе передышки, будь уверена.
Он сошел с небольшой трибунки, где на скамейках располагались зрители, вышел через боковые двери, по переходам добрался до фойе, а потом оказался во дворе.
Около белого санитарного автобуса суетилось несколько человек. Носилки с трупом погибшего заталкивали в автобус через задние двери. Тут же оказался и Арсентьев. Он приостановил толстого человека в белом халате, нервно спросил:
— Как он?.. Этот?
— Умер на месте. Сердце задето.
Арсентьев отпустил врача, заметил Илью, судорожно улыбнулся и сказал с испуганными вибрациями в голосе.
— Такие вещи все-таки не по мне. Но дело сделано, Илья Иванович. Класс организации вы показали высокий. Все подробности и расчеты — утром.
— Мне надо еще вывезти и похоронить погибшего. Через час вернусь, — ответил Илья и полез в автобус.
Арсентьев отошел в сторону, чувствуя, что не справится с судорогами в желудке. Он успел добежать до ближайшего темного угла, и его мучительно вырвало.
Фельдшер Воронков уже выбрался из зала, служебным ходом спустился вниз и оказался на улице. Погрузка убитого гладиатора прошла на его глазах, а сам он в общей сдержанной сумятице остался незамеченным. От волнения и страха Воронков не сразу сумел упорядочить мысли, что завьюжились в его голове. Поначалу промелькнуло соображение — а нельзя ли и это жуткое событие как-то использовать для своего блага, но неожиданно в нем заговорила гражданская совесть, и он понял, что существуют ситуации, когда «общественное» должно превалировать над «личным». В душе он даже возгордился собой, обнаружив собственную способность и к таким высоким гражданским позициям. Он успел заметить, как убитого загрузили в санитарный автобус, и, поскольку уже пришел в себя, — запомнил номер автобуса и даже сумел понять из реплик водителя, что увозить труп они собираются куда-то в сторону Смоленска.
Воронков неторопливо отошел в сторону, а когда оказался на неосвещенной стороне улицы — со всех ног, на пределе своих сил, кинулся в ближайшее отделение милиции.
Он бежал, задыхаясь, сердце, непривычное к таким нагрузкам, колотилось уже не в груди, а где-то в голове и между ног, но он все ускорял свой бег, потому что из далекого школьного детства память его неожиданно выдала трагическую и великую историю — вот так же в Древней Греции бежал в Афины из последних сил воин, сообщивший о победе. Бежал он ровно 42 километра 195 метров, и эту дистанцию на веки веков назвали марафонской.
Воронкову пробежать надо было много меньше — всего метров 300, но и они его вконец измочалили. И потому, когда он ввалился в дежурное отделение милиции, то не сразу смог выговорить хоть слово.
— Ну, что у вас? — без всякого волнения спросил дежурный капитан.
— Убийство! — выдохнул Воронков. — Публичное, организованное убийство! На глазах всех! В спортивном комплексе!
Капитан Токарев отнесся к сообщению спокойно, и причиной тому были два анонимных телефонных звонка — уже донесших ту же информацию.
— Кого убили? — спросил капитан.
— Не знаю.
— Как убили?
— Кинжалом!
— А где труп?
— Увезли!
— Куда?
— Не знаю!
— Так зачем прибежали?
Последний вопрос довел Воронкова до взрыва неподдельного возмущения.
— Послушайте, о чем вы спрашиваете?! Там труп, убийцы, и они его сейчас закопают, и концы в воду!
— У нас сегодня праздник, — вразумительно сказал Токарев. — К полуночи уже был один труп и один человек покалечен в драке на танцплощадке. Конкретно вы что-нибудь можете сказать?
— Да, конечно, могу! — взвыл Воронков. — Труп погрузили в медицинский автобус, номер 34–96, и сейчас везут в Смоленск! Или куда-то в ту сторону!
— Вот это уже дело, а не донос! — одобрил капитан и тут же взялся за трубку, чтобы сообщить куда надо о задержании автобуса с означенными номерами.
Воронков еще не успел отдышаться, еще билось в груди его перенапряженное сердце, а капитану уже позвонили и сообщили, что указанный автобус задержан на выезде из города. И мало того — экипаж автобуса не позволяет провести досмотр машины. Сообщение не столько насторожило капитана, сколько рассердило. Он был усердный службист и терпеть не мог, когда кто-то не признавал его служебных прав. Поэтому капитан решил заняться вопросом лично, передал дежурство своему помощнику, прихватил с собой сержанта при автомате Калашникова и приказал немедленно подать машину. Он хотел пригласить с собой и Воронкова, но оказалось, что того уже нет в дежурной части!
