Смерть Отморозка - Кирилл Шелестов
–Ты очень красива,– тихо сказал он, вспоминая ее запрокинутое лицо с опухшими от его поцелуев губами на подушке и ее длинные полные ноги, которые ему все еще хотелось ласкать.– С ума сойти, какая красивая!
Она коснулась открытыми губами его щеки и шепотом спросила:
–Ты чем-то расстроен?
–Да нет, что ты! Просто…
–Что не так, скажи?
–Все так… но… так же, как было раньше… Из нас двоих хорошо было мне одному.
–Вовсе нет! – запротестовала она.– Неужели ты не почувствовал?.. Мне было очень… даже не знаю, как сказать… очень ярко! Вот! Мне еще никогда так не было… Я почти что… просто я, наверное, немного нездорова… Но это было… очень… в общем, у меня до сих пор голова кружится!
Он погладил ее по тонким, мягким шелковистым волосам и не ответил.
–Ты не веришь? – встревожилась она.– Но я говорю правду!..
Он вновь промолчал. Когда-то такое или почти такое он не раз слышал от женщин. Было это правдой или нет, сути это не меняло. Близость, в которой получал наслаждение он один, была для него неполноценной и, даже если рядом оказывались случайные женщины, от которых глупо было ожидать сильных эмоций, оставляла в нем смутное чувство разочарования и вины. Но в этот раз ему и впрямь почудилось, что она была близка к вершине.
Горячая слеза вдруг капнула ему не плечо.
–Что ты?! Зачем? Чем я тебя обидел? – испугался он, приподняв голову и целуя ее в волосы.
–Я боюсь, что ты опять уйдешь… из-за этого… Как тогда!… – голос и губы ее дрожали.– Я помню, как ты переживал, сердился, что я не могла… А я…просто… у меня не получалось…
–Я не уйду. Всю оставшуюся жизнь будем вот так лежать и целоваться. Хочешь?
–Да, – как-то по-детски просто подтвердила она и дважды кивнула.
–Только впредь я не буду кончать без тебя.
–Как это?! – взметнулась она.– Почему?! Я так люблю, когда тебе хорошо!.. Это моя радость!
–Я тоже хочу радоваться тому, что ты кончаешь…
–Но я… не умею! Я не нарочно…
–Подожди, постой. Скажи мне на ушко, когда ты одна, у тебя получается?
Она замялась.
–Да? Скажи, это важно.
Он ощутил движение ее головы на своем плече. Она молча кивнула.
–Часто?
Она не ответила.
–Каждый день?
Она снова подтвердила смущенным кивком.
–Теперь забудь об этом. Не думай. Как ты себя чувствуешь?
–О, сейчас замечательно. Честное слово! Никакой температуры нет. Вот потрогай.
Она взяла его руку и положила себе на грудь.
–Чудо, – шепнул он, гладя ее грудь.– Раньше она была гораздо меньше. Кстати, ты меня, похоже, заразила…
–Правда? – переполошилась она, с беспокойством заглядывая ему в лицо.– Ты заболел? У тебя простуда?
–Нет, кажется, не простуда… Все гораздо серьезнее.
–Серьезнее? Какие у тебя симптомы?
–Да вот, потрогай.
Он взял ее руку и опустил ее на низ своего живота.
–Ого! – поразилась она.– Так ты это имел в виду, да? – она облегченно улыбнулась в темноте.– Ты меня испугал!.. Ты… хочешь еще?..
–Ты же видишь. Но я подожду до завтра. Тебе нужно отдохнуть.
–Но послушай, если…
–Спи.
Она послушно повернулась на бок, он обнял ее, и она взяла его за руку.
–Моя маленькая единственная девочка, – прошептал он, целуя ее в затылок.
В ответ она сжала его руку. Он дождался, пока ее дыхание сделалось ровным, собрал в темноте с пола свою одежду и потихоньку, чтобы не будить ее, ушел к себе. За много лет он привык спать один.
* * *
Победу Норова показали по телевизору в местных спортивных новостях, и в в понедельник о его триумфе знала вся школа. Одноклассники уважительно поздравляли его; девочки исподтишка кокетливо поглядывали и перешептывались. Норов пытался делать вид, что ничего не замечает, но у него не очень получалось. Он был страшно горд и мысленно уже примерялся к следующим соревнованиями.
Во время урока английского в класс в сопровождении классной руководительницы вошла директриса, грузная черноволосая чернобровая женщина с умным властным лицом. Учительница прервала урок, ребята поднялись из-за парт.
–Среди выпускников моей школы были хорошие музыканты,– начала директриса низким грудным голосом, улыбаясь, что с ней случалось не часто.– Были актеры, ученые, люди разных профессий, но боксеров еще не было. Что ж, теперь мы знаем, что у нас есть надежный защитник. Поздравляю тебя, Павел.
Классный руководитель сделал Норову знак, он вышел на середину класса, и под аплодисменты ребят директриса крепко встряхнула ему руку.
На тренировке атмосфера тоже была иной, не как раньше. Почти все ребята из секции принимали участие в соревнованиях; они выступали в разных весовых категориях, двое дошли до финала, но чемпионом был он один. Каждый считал своим долгом подойти к нему, хлопнуть по плечу, выразить восхищение его финальным боем и особенно – завершающей комбинацией.
После тренировки Вась-Вась привычно оставил его в зале. Норов взял кувалду и пошел к покрышкам.
–Стой, положи ее, – велел Вась-Вась.– Сегодня не будем. Иди сюда, разговор есть.
Они сели на скамейке у стены. Вась-Вась тер тыльной стороной ладони подбородок и морщился, будто то, что он собирался сказать, ему совсем не нравилось.
–Уходить тебе надо, Паша, – вдруг твердо выговорил он.
Норов оторопел.
–Куда?!
–Из бокса. Навоевался, пора завязывать.
–Но почему?! У меня же получается!
Тренер взглянул в его растерянное и обиженное лицо с еще не сошедшими синяками и покачал головой.
–Нет, Паш, не получается. Ты на одном характере прешь. Упертый, волевой, сильный, терпеть умеешь, это все при тебе. Молоток, ничего не скажешь. Но уж больно ты прямолинейный, открытый весь! Хитрости в тебе нет, опаски, которая от инстинкта идет. Как тебе объяснить? Бокс – это не дуэль, там ты наставил пистолет и пали, гордый такой! А в боксе хитрость нужна. Подкрался, уклонился, обманул, врезал и отскочил. А ты лезешь с открытым забралом… интеллигент, одно слово. Все на голову принимаешь! Нельзя так! Голова, она не чугунная! Ты ее побереги, Паш, она у тебя светлая. Ты себя с другими пацанами не ровняй, у них своя дорога, у тебя – своя. Тебе учиться надо, в институт поступать.
