Неупокоенные - Альбина Равилевна Нурисламова
– Идем направо, – решил Сеня, и мы пошли.
Коридор был длинный, с низким потолком, настоящий лаз, справа и слева – комнаты. Одни пустые, в других стояли ящики, валялся разный хлам.
– Надо прийти еще раз и осмотреть ящики повнимательнее, – сказал Сеня, и я согласился, хотя единственное, чего мне хотелось, – выбраться отсюда и никогда не возвращаться.
Сеня опасности не ощущал, бодро ходил из комнаты в комнату, отпускал шуточки, пинал ящики и кучи мусора, строил планы, сколько интересного и ценного мы вытащим из подвала, когда придем в следующий раз.
Мы уходили все дальше от квадратного зала, провели в подвале не менее десяти минут, когда я услыхал звуки. Замер, прислушиваясь, Сеня тоже умолк. Шаги, шуршание, топоток, покашливание, сдавленный смех.
– Наши? – прошептал Сеня.
Но мы оба знали, что это не так. У ребят не было фонарика, а спускаться в темноту без него никто из приятелей не рискнул бы. Звуки стихли.
– Показалось, – чуть громче сказал Сеня. – Эхо, наверное.
– Пошли наверх, – твердо проговорил я.
– Ты чего, мы же не все осмотрели, – возмутился Сеня, и я в отчаянии подумал, что мне его нипочём не уговорить, он упрямый, и одному не уйти, друга ведь не бросишь.
Сеня вышел в коридор из комнаты, где мы были, устремился в следующее помещение. Я плелся за ним, проклиная все на свете. Сеня посветил фонарем, и белый луч вырвал из тьмы фигуру.
Высокий человек в длиннополой одежде стоял в углу. Нет, не стоял, висел – ноги его не касались пола! Сеня завопил, а у меня язык к гортани прилип, ни звука не мог выдавить. Закричав, Сеня взмахнул руками, и луч фонаря переместился, а когда друг опять осветил тот угол, где стоял незнакомец, там никого не было. Зато на полу лежала груда тряпья.
Комната была пуста. Мы постепенно приходили в себя, и Сене неловко было за свой испуганный крик (я промолчал отнюдь не из-за храбрости, но он-то этого не знал).
– Тень просто. Ничего страшного, – угрюмо буркнул друг.
Развернулся и пошел прочь, но в тот последний миг, когда свет скользнул по тряпкам, лежащим на полу, я увидел, что гора тряпья пошевелилась. Там было что-то живое, и я ни на секунду не подумал, что это крысы. Больше всего оно напоминало присевшего на корточки человека.
Это стало последней каплей. Я представил себе, как некое существо висело под потолком, а потом бесшумно опустилось вниз, свернулось клубком, чтобы усыпить нашу бдительность и схватить. Оно играло с нами, наслаждалось нашим смятением, страхом! Я схватил Сеню за руку и твердо сказал:
– Хорош! Мы идем наверх. Мне здесь не нравится.
Сене тоже перестало нравиться, хотя он и хорохорился. Если бы не его испуганный крик, он сам предложил бы уйти, но опасался, что я посмеюсь над его страхом. А раз я сам предлагал, то он мог согласиться без ущерба для своей гордости. И сделал это с облегчением.
Мы пошли в зал с лестницей. Меня мучил страх, что мы заблудимся, но, когда увидели крошечный квадратик света, льющегося из двери, я поверил, что все обойдется. Мы побежали вперед, луч фонаря метался, касаясь стен и пола, и Сеня весело говорил, что ребята очумеют, когда услышат наш рассказ.
Вот и лестница. Подойдя к ней, я услышал позади шорох. Недавно мы слыхали его, списали на эхо, но теперь я понял: так шелестит край длинных одежд, касаясь пола.
«Оно за моей спиной, идет за нами!» – в панике подумал я.
Сеня уже поднимался по лестнице, и я рванул за ним. Еще немного, еще чуть-чуть! Мы видели лица друзей, слышали их голоса и смех, а потом…
– Дедушка, что потом? – спросил Митя, поскольку рассказ старика прервался, дед умолк и нахмурился.
– Дверь захлопнулась. Мы решили, ребята над нами подшучивают. В два счета добрались до маленькой площадки перед дверью, стали стучать, требовали, чтобы нас выпустили. Дверь была тяжелая, дубовая, наверное, еще и металлом обитая, никак ее не открыть. Ребята кричали снаружи, но мы не могли разобрать слов.
– Что за шутки! – орали мы. – Выпустите!
Никто не открывал. Закрыто было наглухо. Прижавшись друг к другу, согнувшись (в полный рост не встать), мы с другом бились в проклятую дверь, а потом услышали, что кто-то поднимается по ступенькам. Не сговариваясь, обернулись и стояли теперь спиной к двери.
– Кто там? – выкрикнул Сеня.
Ответом были шаги, шуршание, шепот.
– Убирайся! – снова громко сказал Сеня, и я восхитился его смелостью.
Мой друг вскинул фонарь, как шпагу и…
Существо стояло перед нами. Черный плащ или что-то подобное. Белое лицо. Я не запомнил больше ничего, а может, память блокирует воспоминание. Но я знаю: мне не показалось. Тварь была там, стояла в двух шагах.
Все случилось быстро. Руки существа, подобно змеям, выпростались из складок черных одежд и метнулись к моему другу. Только что он стоял возле меня – и вот уже крик его тает в темноте. Нечто утащило Сеню во мрак молниеносным рывком, и фонарь, выпавший из его ладони, ударился о пол где-то под лестницей. А дверь за моей спиной открылась.
Митя ахнул, но дедушка не обратил внимания, не заметил. Он был в том далеком дне, погружен в события более чем шестидесятилетней давности.
– Ребята клялись и божились, что не закрывали дверь, она захлопнулась сама. Они пытались отворить, слышали наши с Сеней мольбы, но не могли ничем помочь. Открылась дверь тоже сама по себе.
Милиция приехала, карета скорой помощи, хотя спасти Сеню было невозможно: он сломал шею, упав с лестницы. Все решили, что произошел несчастный случай. Дверь заклинило, бывает такое! Мы с Сеней растерялись в темноте, испугались, Сеня оступился и упал.
Только я знал, что видел. Сеня не оступился, нечто убило его, утащило во мрак ледяными руками. И те люди, что умирали в доме (пьяницы, драчуны, случайные прохожие), стали жертвами твари из подвала, кем бы она ни была.
Я не говорил об этом никому. Кто поверит мальчишке, на глазах которого погиб лучший друг? Все решили бы, что я помешался от горя.
Больше я не ходил на пустырь, не бывал в Собачьем углу, не приближался к нему. Впрочем, скоро Собачьего угла и не
