Анатолий Ромов - Бесспорной версии нет (сборник)
– Из-за него? – Я сделал вид, что пытаюсь что-то понять. Про себя же подумал: «Теперь уже совсем тепло, почти горячо». Как можно спокойней спросил: – А кого вы имеете в виду?
– Своего шефа.
– Шефа? – Я умышленно посмотрел на Челидзе с особой пристальностью.
– Да, шефа. Омари Джомардидзе.
– Понятно. – Я постарался сказать это самым нейтральным тоном. – И что же Джомардидзе?
– Он взял у меня морфий. Приставив к животу пистолет. Я ведь для него шестерка.
– Шестерка?
– Да. И вообще… – Челидзе опустил голову. – Джомардидзе давно уже держит меня в своих руках.
– Что, серьезно?
– Георгий Ираклиевич, бросьте иронизировать. Я его боюсь, смертельно боюсь. Или вы скажете, что не понимаете этого?
– Нет, почему же. Могу понять.
Челидзе сказал, хмуро глядя в окно:
– Вы знаете, что бывает за выдачу шефа? По их законам?
– Примерно знаю.
– Вот я и держался до последнего. А теперь… Теперь пишите.
Показания Челидзе я записывал долго. Эти показания в общем довольно точно излагали события, связанные с «Перстнем Саломеи». С одной лишь поправкой: всю ответственность за аферу с перстнем, убийство Малхаза Гогунавы, мошенничество с сейфом Дадиани и обман Пэлтона Челидзе перекладывал на Джомардидзе, – по его словам, шефа преступной группы, в которой он, Челидзе, был лишь одной из шестерок. Пошел же на это Челидзе якобы из-за угроз Джомардидзе, который, в случае неповиновения, обещал расправиться как с самим Челидзе, так и с его семьей.
Разоблачение
Прежде чем впустить меня в палату, где лежал Джомардидзе, врач предупредил: с больным можно разговаривать не больше двадцати минут. Я кивнул и открыл дверь.
Джомардидзе, выглядевший очень слабым, даже не посмотрел в мою сторону. Как можно спокойнее и медленнее я попытался объяснить ему, кто я и чего от него хочу. Убедившись, что больной это понял, начал задавать вопросы. И сразу же увидел: все это я делаю впустую. О чем бы ни спрашивал, он лишь криво усмехался, не удостаивая меня ответом. Но иной реакции на мои вопросы я пока не ожидал.
На следующий день я снова задавал вопросы спокойным тоном, с ответами не торопил, на ядовитые замечания в мой адрес не реагировал. Если Джомардидзе отмалчивался, убеждал его, что молчание ничего хорошего ему не принесет. Вопросы были простыми. Знал ли Джомардидзе Виктора Чкония? Имеет ли отношение к его убийству? Знал ли Малхаза Гогунаву? Имеет ли отношение к аварии, случившейся на Рионской улице? Слышал ли он когда-нибудь о «Перстне Саломеи»? И наконец, кто такой Сергей Петрович Убилава, с которым его видели в Галиси? Мне нужно было убедить Джомардидзе, что о его связи с Сергеем Петровичем я знаю многое, если не все.
Я опять и опять приходил в больницу, садился возле койки, терпеливо спрашивал. Если ответы меня не устраивали, повторял вопросы. Такой тактики я придерживался почти неделю. Джомардидзе уже не лежал, а полусидел в кровати, подложив под спину подушку. Он уже привык к моим вопросам, отвечал с легкой полуусмешкой, снисходительно. Как-то вдруг спросил:
– Слушай, начальник. Чего тебе от меня нужно? Который день гоняем порожняк. Если ждешь признания, не дождешься – не расколюсь. Я вор в законе. Понял?
– Джомардидзе, мне нужно от вас одно: понять, почему вы покрываете своего сообщника, которого знали как Сергея Петровича, на самом деле – Шалву Челидзе?
Хотя на лице Бугра не дрогнул ни один мускул, я понял: мои слова его заинтересовали.
– Могу изложить подробности, – продолжал я неторопливо. – Шалва Геронтиевич Челидзе до последнего времени работал в Грузинском морском пароходстве. Несколько дней назад был задержан. В настоящее время находится под арестом. Вот, посмотрите…
Я достал из портфеля две фотокопии. На одном была изображена первая страница личного дела Челидзе со снимком в углу. На второй первая страница уголовного дела, тоже с его фотографией. Сделав вид, что это ему неинтересно, Джомардидзе тем не менее внимательно разглядывал их.
– Как? – спросил я. – Узнали?
Вернув снимки, Джомардидзе откинулся на подушку, оскалился:
– Пустышку тянешь, начальник. Не знаю я такого. Не видел никогда.
– А вот он на допросе подробно все рассказал. Зачитать, что именно?
– Начальник… Может, кончим все это? Пусть рассказывает, что хочет и кому хочет.
– Все же считаю нужным поставить вас в известность. – Я сделал вид, что никак не могу найти в своей папке искомое.
Наблюдая за моими действиями, Бугор процедил:
– Да не копайся ты в ксивах…
Тут я достал фотокопию допроса Челидзе, нашел нужное место:
– Челидзе рассказал, что, будучи шефом, вы принуждали его регулярно снабжать вас деньгами, наркотиками и даже огнестрельным оружием. Вы, как показал Челидзе, разработали аферу с хищением, перепродажей, возвращением и новой ложной перепродажей «Перстня Саломеи», в которой он, Челидзе, был лишь слепым исполнителем вашей воли. Если исходить из его показаний, вина за убийство Виктора Чкония и Малхаза Гогунавы лежит на вас, целиком и полностью. Вот копия протокола допроса Челидзе. – Я положил рядом с Джомардидзе стопку снимков.
Бугор изучал каждое слово показаний Челидзе. Лицо его оставалось бесстрастным, но желваки так и ходили. Закончив читать протокол, откинулся на подушку, процедил, глядя в потолок:
– Вот что, начальник. Мне нужно подумать.
– Это ваше право.
– И все же… Копии… Может, ты на гоп-стоп меня берешь?
– Могу показать подлинник. – Я протянул листы.
Взяв их у меня из рук, Джомардидзе быстро просмотрел их, закрыл глаза:
– Сучара… Какая сучара!
– Будете говорить? – спросил я.
– Погожу. Подумаю малость.
– Чем раньше вы это сделаете, тем будет лучше.
Я ушел.
Джомардидзе вызвал меня в тот же день. Его показания поставили последнюю точку в деле.
Когда-то Малхаз Гогунава, о чем, впрочем, уже было известно, встал на пути Шалвы Челидзе – перехватив у его шестерок старинное джвари, принадлежавшее, по преданию, первому католикосу грузинской церкви. Естественно, о том, что за этим джвари вел и ведет ожесточенную охоту Сергей Петрович, Гогунава даже не подозревал. Челидзе все крупные дела предпочитал делать чужими руками, через шестерок, и Гогунава знал только этих людей, но не самого шефа. Чкония, по наущению Челидзе, в конце концов выманил джвари у Гогунавы, но передать его Челидзе не успел, поскольку был убит. Гогунаве Челидзе все же отомстил, сначала продав ему через того же Чкония «Перстень Саломеи», а затем вернув себе, причем не только с «наваром», но и с удовлетворенной жаждой мести.
Разделавшись с Гогунавой и получив подлинник перстня, Челидзе мог смело идти на «обмен» с Пэлтоном. Ибо в роли консультанта и главного исполнителя был профессиональный мошенник Джомардидзе, которому ничего не стоило всучить Пэлтону вместо подлинника еще одну копию.
Сюрприз
Я уже всерьез соскучился по Галиси и с предвкушением завершения нашей истории и скорого возвращения домой вошел в это утро в кабинет Бочарова.
Сидевший в кабинете Телецкий, пожав мне руку, сказал шутливо:
– Поздравляем, Георгий Ираклиевич! Скоро станете героем Интерпола!
– Зачем обижаете, Эдуард Алексеевич! Интерпол что, заинтересовался хищениями зерна в Галисском районе?
– Что вы, дорогой, – успокоил меня Бочаров. – Разве Эдуард Алексеевич похож на человека, способного обидеть нашего друга. Эдуард Алексеевич, объясните, а?
– Охотно, – согласился Телецкий. – Помните, какой мы с вами нашли клад у Таисии Афанасьевны? Я еще тогда решил, что ему и цены нет. Самыми любопытными для эксперта там были работы Фаберже, которые я сначала принял за подлинные. Но после того, как я отправил их на экспертизу в Москву, там определили: все работы Фаберже из чемоданчика Челидзе – подделка. Оказались поддельными и некоторые другие «антикварные» вещи.
– Но самое главное даже не это, – добавил Бочаров. – Подделки Фаберже такого высочайшего класса изготовляют только в одном месте – в Ленинграде. Вы никогда об этом не слышали?
– Нет, – ответил я.
– В Ленинграде уже немало лет действует разветвленная преступная группировка, занимающаяся скупкой, хищением и сбытом антиквариата. Сбыт этого антиквариата за рубеж идет только через членов этой группировки. А поскольку спрос на старинные произведения все время возрастает, группировка занялась изготовлением поддельного антиквариата. По качеству эти вещи не уступают настоящим. Прибыль у дельцов огромная, ради нее на что они только не идут. Ленинградских экспертов-искусствоведов одно время самым настоящим образом терроризировали. Во многих случаях они боялись проводить экспертизу, страшась расправы над ними в случае обнаружения и признания подделки. Наверняка вы уже поняли, что следует из находок в дипломате Челидзе?
– Челидзе был связан с ленинградской группировкой? Да?
