Наталья Андреева - Комната с видом на огни
— Спасибо, не надо. Она все равно через несколько километров будет такая же грязная. Потом, на обратном пути. Вот, возьми, — Анна достала из кармана десятку, протянула девочке.
— Что вы…
— Бери-бери, у вас все очень вкусно.
— Опять? — в дверях стоял усмехающийся Стас.
— Как твой шашлык?
— Неплохо, — Шацкий довольно погладил живот.
— Как? Уже?
— А чего ждать? Кажется, и у тебя что-то осталось?
— Я попрошу, чтобы завернули с собой. Поехали, Стас. Поехали.
Анна шла к своей машине, провожаемая все теми же удивленными взглядами шоферов. Девочка вышла на крыльцо и теперь смотрела, как «Мерседес» выруливает на шоссе. «Счастья тебе!» — мысленно пожелала Анна.
— Надеюсь, тебе теперь надолго хватит? — покосилась она на Стаса.
— Что, общение с народом не вызвало положительных эмоций?
— Я тоже была бедной, — возразила Анна.
— Но тебе это не понравилось?
— Я хотела не денег — независимости.
— А это не одно и то же? — заинтересовался Шацкий.
— Стас, не надо.
— Ладно, помолчу. — И Стас стал разглядывать яблоки, которые вытащил из сумки. — Кстати, я их, пожалуй, напишу. Вот тут очаровательная трещинка. А тут точечка. Ага! Смерть уже коснулась своей костлявой рукой этого маленького шедевра природы!
— Замолчи! — Анна всхлипнула, «Мерседес» вильнул, водитель встречной машины погрозил кулаком.
— Ты что? — испугался Стас.
— Дэн…
— А, это ты про шедевры природы? Ну прости.
…Во второй половине дня Анна и Стас добрались наконец до села, где родился Денис Снегин. Расспрашивая людей, высыпавших на улицу при виде незнакомцев на редкой в этих краях машине, Анна нашла дом, где жили его родители. Примерно так она и предполагала: старый дом, покосившийся забор, в саду старые яблони и сливы. Пожилая женщина, повязанная темным платком, развешивала на веревке мокрые простыни. Анна постучалась в калитку.
— Можно? — Она с каждой минутой все больше и больше чувствовала себя не в своей тарелке. Шацкий был спокоен и с откровенной иронией смотрел на ее терзания.
Женщина повесила последнюю простыню и, поправив на голове съехавший платок, медленно направилась к приезжим.
— Здравствуйте, — жалко улыбнулась Анна.
— Ась? Проверка, что ль, какая? Чего вы хотели-то?
— Здесь жил Денис Снегин? — спросила она.
— Сыночек? А что?
— Так вы его мать?
— А вы кто? — настороженно спросила женщина.
— Знакомая из Москвы. Можно пройти?
Женщина открыла калитку, взъерошенный пес кинулся под ноги гостям, заливаясь громким лаем.
— Да тише ты, Бимка, ну! — саданула его ногой Онегина. Пес, скуля, отлетел в сторону и затих. — Вы передать чего хотели?
— В общем, да. — Анна не знала, как себя вести, в этой женщине не было ничего общего с ее Дэном. С таким, каким она впервые увидела его возле метро: в черном пальто, с белоснежным кашне на шее, густыми светлыми волосами и ласковым синим взглядом. Анна почувствовала глухую тоску. — Я даже не знаю, как вам сказать… Ваш сын… Дэн… Денис… Он разбился на машине.
— В больнице? — ахнула его мать. — Надо собрать чего? Да только кабанчика закололи, Пашенька, старший, вчера и заколол, да вы проходите в избу, сейчас я Пашеньку, старшенького…
— Как вас зовут? — «Позор-то какой! Я даже не удосужилась узнать имя и отчество его матери!»
— Полина Спиридоновна. Паша! — Вновь громко крикнула женщина. — Паша!
— Полина Спиридоновна, он не в больнице. Денис разбился насмерть. — Дальше Анна заговорила торопливо, пока не перебили. Сейчас мать Дэна начнет плакать, и ей захочется зареветь вместе с ней. — Я его похоронила в Москве, вы сами понимаете, что везти тело… Я его знакомая, он у меня жил. Понимаете? Если вы настаиваете, я его привезу. Вернее, гроб с его телом. Ведь его не кремировали, он похоронен на кладбище под Москвой. Понимаете? Дэн, то есть Денис… Это вышло случайно, несчастный случай. Он врезался в рефрижератор, это кошмар, трагедия, и я…
Мать Дэна все еще не могла понять, зачем к ней приехала эта красивая, по-городскому одетая женщина.
— Ну как же… Разбился, значит. Паша!
Наконец здоровый мужичина лет сорока пришел с огорода, воткнул у крыльца лопату:
— Ну чего, мать? Погода-то, а? Копать надо. Колька подъехать обещался, ты внукам пирогов-то спекла?
— Паша, говорят, Дениска разбился.
— Брательник? Ну да? Живой?
— Насмерть, говорят, Паша…
— Хорошо, кабанчика закололи. Где он есть-то?
— В Москве, — торопливо сказала Анна. — Вы его брат?
— Ну да, само собой. Значит, ехать?
— Вы тело хотите перевезти?
— Паша, как же? На чем же? — ахнула его мать, закрыв рот концом грязного платка.
Анна поспешно стала доставать из сумочки документы.
— Вот справка о смерти, вот его бумаги из университета. Не беспокойтесь, там все хорошо, на его могиле, вы можете приехать, посмотреть…
— Вот, значит, как… — Мужик неловко мял в руках бумажки.
— Семеро их у меня, — заговорила Снегина, вытирая глаза. — Семеро… Внуков уже восемь душ. Дениска, тот с детства был отрезанный ломоть, все книжки читал, нет, чтобы матери помочь в огороде или где…
— А вы кто ему? Жена? — Мужик наконец внимательно оглядел Анну.
— Да. Гражданская.
— Понятно. Не расписаны были, значит. На свадьбу-то не приглашали. Вы поймите, уборочная сейчас, картофель надо убирать, да пахать пора под зиму. Когда он помер-то?
Анна назвала дату.
— Девять дней, значит, сегодня? Ну давай, мать, готовь поминки.
— Значит, не будете тело перевозить?
— Мать, как?
— Да чего уж…
Анна поспешно достала из сумочки пачку денег:
— Вот. Возьмите.
— Что это? — покосился мужик.
— Деньги. Вам.
Он неуверенно взял пачку в руки:
— А чего они такие чудные?
— Доллары.
— А на кой?
— Будете менять понемногу. Инфляция…
— Ну да. Где менять-то? До города далеко. Не наездишься!
Анна растерялась:
— Я хотела помочь его семье. И на поминки.
— Спасибо, э-э-э… — Он явно не знал, как ее называть. Девушкой? Женщиной? Дамочкой?
— Анна.
— Нам ни к чему. Кабанчика закололи, урожай собрали, картофелю уйма народилась… Куда их, эти-то нерусские? А, мать?
— Ну их, я боюсь, — замахала та руками. И мужик тут же вернул доллары Анне.
— Хорошо. — Анна достала из сумочки несколько пятисотенных. — Возьмите эти.
Мужик неуверенно взял деньги, повертел в руках:
— Много-то как?
— Берите. Я напишу адрес, где он похоронен. — Анна достала блокнот.
Стас, молчавший все это время, прошел в угол избы, заглядевшись на икону. Даже заинтересованно потрогал ее пальцем:
— Старинная? Интересно, какой век?
— Да забирайте, — неожиданно сказал мужик. — У нас еще есть. Как, маманя?
— Нет, — замахал руками Стас. — Не надо. Мы пойдем, Анна?
Она поспешила выйти на крыльцо.
— Да хоть картошечки возьмите, в Москву себе. Паша!
— А что? Сейчас отсыплем. — Паша метнулся в сарай.
— Да не надо нам ничего. — Анна чуть не плакала. — Скажите, а где жена Дениса и его девочка?
Женщина всплеснула пуками:
Так они в городе живут! Паша, ты не помнишь Катькин адрес?
— Да был где-то. Они ж у нас городские, брезгуют сюда заезжать. Сейчас принесу.
Бумажка с адресом скоро нашлась, Анна поспешно села в машину, теперь она и сама не знала, зачем приехала сюда. Стас молчал, пока выбирались с проселочной дороги на шоссе. Потом с усмешкой спросил:
— Ну что, теперь довольна?
— Отстань. Интересно, в городе есть гостиница?
— Ты хочешь здесь ночевать?!
— А где? Темнеет уже.
— В машине, ты спереди, я сзади. Как звучит, а?
Анна не ответила, она гнала машину в сторону города, надеясь, что гостиница там все-таки есть. Таквая вскоре нашлась, и Анна порадовалась, что служащая даже не спросила, на основании чего их с Шацким надо селить вместе. До полуночи не спала ни она, ни Стас.
— Сколько ты хотела здесь пробыть? — Он, не раздеваясь, лежал на соседней кровати, Анне казалось, что в темноте глаза у Стаса светятся, как у кота.
— Несколько дней, но теперь уже не знаю.
— А что ты хотела? Поплакать в обнимку с его матерью? А кто ты ей?
— Да, ты прав. Я здесь чужая.
— Правильно. Вроде марсианки. Не забывай, что твои песенки в свое время были популярны. Некоторые еще помнят Анну Австрийскую. Хорошо, что на тебя не смотрят, как в зоопарке, и пальцами не показывают. Хотя, с другой стороны, за это деньги можно брать. Не хочешь дать благотворительный концерт в пользу семьи Онегиных?
— Спи, Стас, — попробовала его остановить Анна.
— Знаешь, я предлагаю поехать дальше. Попутешествуем, побываем в разных городах. Не надо тебе сейчас в Москву.
— Это почему?
