Наталья АЛЕКСАНДРОВА - ФАНТАЗИИ ОФИСНОЙ МЫШКИ
— Я не стану беспокоить Антона Степановича такими пустяками, — кротко заметила я, положив на стол Лидии свое заявление, — будьте любезны, отдайте ему, когда он освободится. Всего хорошего.
Я выскочила из приемной и нос к носу столкнулась с майором Синицыным.
— Что вы здесь делаете? — удивилась я. — Разве дело еще не закрыто?
— С моей стороны да, — он замялся и опустил глаза, — но вас еще, думаю, вызовет следователь… Евгения… Ник… а можно я буду звать вас просто Женя?
— Ну… если вам так хочется… — милостиво согласилась я, понимая, к чему клонит бравый майор.
— Мне было очень приятно с вами работать… — продолжал он.
— Взаимно, — кивнула я, — так что?
— Вы не могли бы… пойти со мной в театр? — вдруг выпалил майор.
Ой, какой чувствительный милиционер! Можно подумать, что это не я сохранила до таких лет невинность, а он!
— Думаю, что это можно устроить, — успокоила я майора Синицына, — созвонимся попозже.
Дальше начались настоящие чудеса. Стасик перехватил меня в коридоре и пригласил на джазовый концерт. Володя Ничипоренко, которому я передавала дела, был страшно смущен, долго мялся и пригласил меня в кафе отметить его назначение и обсудить наше дальнейшее сотрудничество. Он был так мил, что язык не повернулся сказать ему, что я увольняюсь.
От такого внимания к своей особе я несколько утомилась и, воспользовавшись случаем, отпросилась у Володи домой. А когда я миновала проходную, простой и незатейливый охранник Вася пригласил меня в кино на новый боевик. Ей-богу, я почти согласилась, но отложила наш поход на следующий день.
«Чудеса да и только, — посмеивалась я, не спеша идя по улице, — сговорились они все, что ли? Но вот интересно — они все ждали, когда я перекрашу волосы, чтобы начать за мной ухаживать?»
Ведя мысленно такие речи, я притворялась сама перед собой. Потому что прекрасно знала, в чем дело. Все кругом твердят, что я похорошела, — но не из-за краски же для волос и не из-за новой помады. Исчезли воспоминания, которые мучили меня двадцать лет, в моем прошлом нет больше ничего ужасного и таинственного. Так что и в будущее я смотрю спокойно. И это, разумеется, немедленно отразилось на моем внешнем виде. Не красавица, конечно, но как гласит народная мудрость: «Не родись красивой…»
Не могу сказать, что я чувствую себя абсолютно счастливой, — все ж таки Антон Степанович сумел подпортить мне настроение. Но на данный момент это не главное.
Солнце отражалось в чисто вымытых окнах и слепило глаза. В скверике чирикали воробьи. Я загляделась на оливковый летний костюм в витрине магазина и решила, что непременно его куплю завтра. Сестре он явно не налезет — бюст не пройдет, так что я буду носить его сама с радостью.
Я шагнула в сторону и налетела на мужчину в темных очках. Мы здорово стукнулись лбами, его очки слетели, и с изумлением я узнала в мужчине Сашу. Ну да, того самого Сашу, с которым чуть было не случилась у меня великая любовь. Я бы назвала его своим первым мужчиной, если бы мы успели хотя бы раз заняться любовью. Но не сложилось, сестра вмешалась и увела моего несостоявшегося любовника.
— Ты? — Он тоже узнал меня, хотя прошло шесть лет и я здорово изменилась. — Неужели это ты, Женя?
Я подтвердила, что он не ошибся, это действительно я, собственной персоной, и, чтобы не разговаривать на улице, Саша потянул меня в кафе.
Первое удивление от встречи прошло, я смогла рассмотреть Сашу спокойно.
Он изменился. Похудел, под глазами появились морщинки, кожа стала того сероватого оттенка, который бывает у людей, все время находящихся в помещении. Улыбка по-прежнему красила его лицо, но, на мой взгляд, улыбался он редко и как-то… искательно, что ли.
Я тут же мысленно опомнилась и решила, что злопыхаю совершенно зря — просто годы идут, а раньше я была молода и смотрела на мир сквозь розовые очки.
«Ну уж нет, — тут же возразил внутренний голос, — розовые очки исчезли с твоих глаз в семь лет, и какие же это Сашины годы? Сколько ему — едва за тридцать? Для мужчины это вообще не возраст…»
Одет он был аккуратно, но не то чтобы бедно, а как-то безлико. Против воли я отметила, что из трех кафе, находящихся рядом, он выбрал самое дешевое. Это ничего не значит, просто не подумал или вообще не знал об этом.
Я попросила Сашу рассказать о себе, и он вздохнул. Заграничную стажировку пришлось прервать через год и вернуться, потому что заболела мама. А потом уже трудно было найти приличный контракт, да и тут с хорошей работой по его специальности нелегко.
— Что мы все обо мне! — спохватился Саша. — Женя! Я должен просить у тебя прощения за все!
— Да брось ты! — абсолютно искренне ответила я. — Дело прошлое… я уж и забыла…
На самом деле, конечно, я ничего не забыла, просто перестала придавать тому эпизоду большое значение. Но Саша меня удивил. Он говорил горячо и долго. Он сказал, что очень переживал из-за случившегося — потом, после того, как прошло то наваждение, с сестрой. Он даже хотел мне написать, но побоялся доверить такой важный вопрос бумаге или компьютеру. Для того чтобы объяснить то, что тогда произошло, ему нужно было смотреть мне в глаза. Он твердо верил, что если бы тогда все случилось, как задумывалось, если бы я была с ним, то жизнь его сложилась бы по-другому.
Он был так убедителен, так крепко сжимал мою руку, что я невольно растрогалась. В душу тихонько, бочком закралась мысль, что не зря мы встретились именно сегодня, когда я решила порвать с прошлым и начать новую жизнь с новой работой, с новым внешним обликом и новыми друзьями.
— Что мы здесь делаем? — Саша огляделся по сторонам. — Давай пойдем ко мне! Нет, ты ничего не подумай… Мама будет очень рада тебя повидать.
Я согласилась, потому что он очень просил…
Они жили там же, в той же крошечной двухкомнатной квартирке в спальном районе. Тогда мне казалось, что обстановка обычная, как у всех. Теперь же глаз резанули бедность и убожество. Нет, конечно, в квартире было прибрано, нигде ничего не валялось, не висела паутина на потолке, и окна чистые, но полотенце на кухне — застирано едва ли не до дыр, занавески вылиняли, их давно пора сменить. Да и всю квартирку неплохо бы подновить…
Сашина мама Нонна Леонидовна очень сдала. Но мне обрадовалась до слез, даже обняла и поцеловала. И тут же услала сына в магазин, чтобы купить что-нибудь к чаю. И пока я помогала ей накрывать на стол, она подробно рассказывала, как долго болела, перенесла несколько операций, и какой Саша у нее замечательный сын — выходил ее, вытащил с того света. И вообще он умный и талантливый, вот только с работой у него не ладится, все время попадаются какие-то несимпатичные люди в коллективе, и начальство придирается…
Пришел Саша, и сели пить чай. Сервиз был тот же самый, я его узнала. Как видно, Нонна Леонидовна берегла его как парадный. Теперь она вспомнила об обязанностях гостеприимной хозяйки и принялась расспрашивать меня о жизни. Стараясь избегать упоминаний о сестре, я рассказала, что живу в той же квартире, что замуж не вышла и детей не заимела. Окончила институт, работала в банке, но решила уволиться оттуда, чтобы оглядеться и поискать что-то новенькое, а то скучно сидеть на одном месте.
— И сколько же ты получала в банке? — спросили одновременно мать и сын.
Услышав мой честный ответ, Нонна Леонидовна схватилась за сердце.
— И ты решила уволиться с такой хорошей работы?
Минут сорок она меня воспитывала, что нельзя быть такой безответственной, пока Саша не прервал ее и не увел меня в свою комнату.
— Ты не сердись на маму, — сказал он, — она хочет как лучше. Разумеется, ты вправе сама решать по поводу работы…
Тут он снова тяжело вздохнул, потом обнял меня и поцеловал в щеку. Я мягко отстранилась. Не то чтобы я представила его в объятиях сестры и это было невыносимо, просто в голове у меня роились отнюдь не любовные мысли.
Безусловно, Саша рад нашей встрече, он искренне хочет быть со мной. Возможно, он даже хочет на мне жениться. Но что я получу от такой перемены? Да ничего особенного. Перееду сюда, в эту крошечную квартирку, из банка увольняться и не подумаю, поскольку моя зарплата придется как нельзя кстати. Все это мне знакомо. Я буду работать, и деньги станут уходить на житье, на ремонт квартиры, на лекарства для свекрови… Что же это получается? Свою родную маму я променяю на свекровь, а Тинку на чужого мужика? Кстати, я уже говорила, что мама-то как раз человек абсолютно нетребовательный, всем довольна, лишь бы телевизор не ломался. А Тинка хоть и вредная, но она моя родная племянница… И что же это такое — здоровый мужик, умный, образованный, не урод, не калека, а не может заработать на мало-мальски сносную жизнь для себя и старухи матери? У меня вон на шее четверо сидело — и то таких занавесок не было! Точь-в-точь как моя сестрица — и то ей на работе не так, и это, и начальство придирается! Может, это какая-то особенная болезнь, и передается она половым путем? Ой, тогда мне отсюда срочно надо бежать, пока до постели дело не дошло!
