Рут Ренделл - Непорядок вещей
— Поднимемся ко мне. — Вексфорд с Бёрденом пробирались через море цветов. — Хочу рассказать тебе одну историю. Интересно, что ты ответишь. — Под целлофановым покровом вяли розы, фуксии и циннии, лепестки скручивались, темнели с краев, запахи странным образом менялись. — «Чертополох нам слаще и милей растленных роз, отравленных лилией».[32]
— Не вижу тут никаких лилий, — ответил прозаичный Бёрден. — Но понимаю, о чем ты.
— Удивительно, но многие хотят усыновить ребенка, верно? — спросил его Вексфорд уже в своем кабинете. — Для некоторых это желание становится наваждением. И ради этого добропорядочные люди, прежде всего, женщины, могут забыть принципы, нормы и нарушить закон.
— Например, поехать в Румынию, привезти оттуда сироту, подделать паспорт и свидетельство о рождении?
— Именно. Ты помнишь миссис Луизу Шарп?
— Нет, а должен?
— Майк, ради бога, всего два дня прошло. Сестра Джейн Эндрюс.
— Ах, ну да. И что же? Как это связано с тем, что ты мне хочешь рассказать?
— Погоди минуту. Ты удивишься, узнав, что у миссис Шарп есть судимость?
— При нашей жизни, — сказал Бёрден, — я не удивлюсь, узнав, что у каждого есть судимость. Даже у тебя.
— Спасибо тебе огромное. Луиза Шарп — вдова.
— Это не преступление, если только она не отправила беднягу на тот свет.
— Вряд ли есть повод для таких подозрений. Насколько я знаю, он умер от сердечного приступа два года назад. Ее муж, Джеймс Майкл Шарп, в прошлом бухгалтер, занимался компьютерным бизнесом и очень в нем преуспел. Когда он умер, ей было тридцать восемь, и она ждала ребенка. Родившуюся девочку пришлось положить в барокамеру, но все равно она прожила не более двух месяцев. Считая себя бесплодными, они с мужем пытались усыновить ребенка за пять лет до этой беременности. Всю подготовительную часть они успешно прошли, двоих детей выбрали кандидатами на усыновление. И в обоих случаях матери в последний момент передумали. И вот Луиза Шарп наконец забеременела.
— Откуда ты все это узнал?
— Благодаря нашей замечательной компьютерной системе много чего можно узнать о человеке с судимостью.
— Но ты так и не сказал, за что ее судили, — проворчал Бёрден.
— Сейчас скажу. Представь ее состояние после этой двойной трагедии — смерти мужа и потери ребенка. Я не знаю, что было дальше, мне известны лишь факты, не эмоции, поэтому остальное приходится додумывать. В общем, через год после случившегося она вновь подает прошение на усыновление, но ситуация уже другая — она на три года старше и больше не состоит в стабильном браке. Шансы, что ее сочтут подходящей приемной матерью, свелись практически к нулю.
Внизу громко взревел дизельный мотор, и Вексфорд выглянул в окно. Во дворе стоял бело-зеленый грузовик одного из муниципальных подрядчиков, из него вылезли люди в таких же бело-зеленых фирменных комбинезонах с флуоресцентными наручными повязками и принялись сгребать букеты.
— «Траву полевую, которая сегодня есть, — продекламировал Вексфорд, — а завтра будет брошена в печь».[33] Только эти бросят в жуткую молотилку.
— О чем ты? — недоуменно спросил Бёрден.
— Так, — ответил Вексфорд, — не обращай внимания. Вернемся к миссис Шарп. Ее первый и единственный ребенок, девочка по имени Никола, умерла. Мистер Шарп, как я уже говорил, весьма неплохо зарабатывал, и оставил вдове солидный капитал, как известила нас болтливая миссис Пробин. Отнюдь не стесненная в средствах, она отправилась за границу и привезла оттуда ребенка. Если точнее, из Албании, где их, вероятно, продают цыгане. Ей повезло, и там ее не поймали, иначе одному богу известно, что с ней могло произойти. Сомневаюсь, что в албанской тюрьме приятно провести пару-тройку лет. Но миссис Шарп задержали у нас в тот момент, когда она попыталась предъявить паспорт, выписанный на свою умершую дочь Николу.
— Она смогла сделать паспорт на больного ребенка, который и двух месяцев не прожил?
— Богатые люди часто вывозят своих детей из страны, возможно, она тоже собиралась уехать с дочерью, когда та поправилась бы, но девочка умерла. А Луизе Шарп опять повезло, что ее не посадили за покупку албанского ребенка. Судебный психиатр установил тяжелое психическое расстройство, поэтому она отделалась большим штрафом, а Николу-вторую вернули в Албанию.
— Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь, — заметил Бёрден. — Вот женщина, которая готова, более того, жаждет стать приемной матерью, у которой есть даже имя, паспорт на ребенка и свидетельство о рождении.
— Верно.
— И ты хочешь сказать, что эта женщина, Луиза Шарп, пробралась ночью в «Лесную хижину» и похитила Санчию Девениш? А как к этому делу причастен сам Девениш? И какую роль в этом сыграла Джейн Эндрюс?
— Расскажу и об этом.
И снова Джейн Эндрюс оказалась не накрашена, одежда в стиле «унисекс», кроссовки. Она пришла в Кингсмаркэмский полицейский участок добровольно. «Видимо, испугалась, когда их план сорвался, — подумал Вексфорд, — и теперь хочет рассказать про все остальное». Мосты сожжены, ничего уже не изменишь, и надо хоть как-то помочь подруге, которую, как ей казалось, она предала, и сестре, которую больно ранила, хоть и с самыми добрыми намерениями. Она даже отказалась от адвоката, о котором сама прежде попросила. «Чем меньше народу будет об этом знать, кроме тех, без кого никак нельзя, тем лучше», — так она это объяснила Вексфорду. Вместо комнаты для допросов он привел ее к себе в кабинет. А Барри Вайн и Карен Малэхайд отправились в Брайтон, к Луизе Шарп.
— Нам и Санчию-Николу с собой привезти? — уточнила Карен.
— Да. Социальные службы уже поставлены в известность, и с вами поедет сотрудница Кингсмаркэмского управления опеки и попечительства. Санчия должна как можно скорее вернуться к родителям.
То же он повторил в своем кабинете и Джейн Эндрюс. Она опустила глаза и еле слышно произнесла:
— Он убьет ее.
— Стивен Девениш убьет свою дочь?
— Он убьет Фэй. Вы говорите, что знаете, почему Фэй отдала своего ребенка. Возможно, вы поняли причину, но вряд ли догадываетесь, насколько все серьезно. Вы, как и все мужчины, считаете: мол, ничего страшного, если муж задаст жене небольшую трепку. Вы же так говорите, да? Небольшую трепку? Но у них все иначе. Если бы он делал такое мужчине, причем систематически, из года в год и все сильнее и безжалостней, ему бы давно дали пожизненный срок.
Решив не обращать внимания на ее «как все мужчины», Вексфорд сказал:
— Продолжайте.
— Хорошо, я продолжу. С превеликим удовольствием продолжу. Впервые он ударил ее во время медового месяца. Застал ее за разговором с каким-то мужчиной, живущим в том же отеле. Фэй просто беседовала с ним, может, смеялась. Стивен позвал ее в номер, она подумала, что он хочет заняться любовью, но едва они вошли, как он со всего размаху ударил ее по лицу. Она упала. Он стал выговаривать, чтобы она не смела якшаться с другим мужчиной, и пускай запомнит, что будет, если она его ослушается. Фэй зарыдала. Понимаете, ей не верилось, что он на такое способен. Это было так на него не похоже, и она все плакала и плакала, пока он не попросил прощения и не пообещал, что такое больше не повторится. Но он ее так сильно любит и так дико ревнует, что просто не смог сдержаться. Однако это повторилось, и не один раз. Даже мне она не рассказывала, насколько часто, и всех подробностей не описывала. Ее родители, кстати, не знали. Да и что толку! Мать не любит слышать что-либо «неприятное», как она выражается, а отец только спросит, что же дочь натворила, если муж так разъярился.
Он ей обе руки сломал. А однажды так сильно ударил в глаз, что она едва не ослепла. Он режет ее. Демонстративно берет кухонный нож, зовет ее в свой жуткий кабинет — всегда находит какой-нибудь мнимый проступок или что-то придумывает — приказывает вытянуть руки и не бьет, как школьный учитель, а режет ладони. После он, конечно, всегда кается, просит прощения, разумеется, обещает, что больше такого не повторится, и в тоже время упрекает ее: «ты ведь сама виновата, сама меня довела». То Фэй завела любовника, он сам слышал, как она щебетала с ним по телефону, то ее юбка слишком короткая, то она с кем-то кокетничала. У них потому и нет друзей. Он ведь ее бил всякий раз, когда замечал, что она говорила с мужчиной, он ревновал даже к женщинам, которые нравились ей. И при этом говорит, что она психопатка. А сколько раз обзывал лесбиянкой. Она нигде не работала, потому что там, на работе, могла встречаться с людьми — женщинами, мужчинами. К тому же ее обязанность — содержать в идеальной чистоте весь их огромный дом и готовить еду. Если же она делает что-то не так, или он решает, что не так, то задает ей «маленькую трепку». То есть валит ее на пол и избивает ногами.
