Дмитрий Вересов - Завещание ворона
— Но, Нил…
— Возвращать не надо. Это шальные деньги, карточный выигрыш. Считай вознаграждением за найденную и возвращенную ценность.
В глазах Анны стояли слезы. Одна, самая крупная, предательски сбежала по щеке.
— Но почему, за что? Я-то думала, ты любишь меня…
— Люблю! И именно поэтому поступаю так, как поступаю. Метро там. — Машина остановилась, дверца возле Анны открылась сама собой. — Всего хорошего!
Не дожидаясь ответа, Нил захлопнул дверцу, оставив на тротуаре онемевшую от горя Анну с черным пакетом в руках.
Автомобиль, проехав несколько метров, вынужден был остановиться на красный свет.
— Нил! — Анна бросила пакет на асфальт, подбежала к машине, забарабанила в стекло. — Не оставляй меня! Я люблю тебя, слышишь! Люблю!
Нил Баренцев отвернулся.
Загорелся желтый свет.
Потом зеленый.
Анна застыла, провожая леденеющим взором мужской силуэт в заднем стекле.
Потом побрела прочь, повесив голову и ничего не видя перед собой.
— Фройляйн, фройляйн! — Кто-то тронул за рукав.
Она обернулась.
Ей улыбался пожилой немец.
— Вы забыли, фройляйн.
— Данке…
Анна безучастно взяла черный пакет.
* * *— Чаю хочешь? — Северин показал на дощатый стол с чайником и разнокалиберными чашками.
— Нет, спасибо.
Анна бухнула пакет на скамью, сама опустилась рядом.
— Что-то ты какая-то не такая. — Северин внимательно посмотрел на нее. — Что, не вышло ничего? Ты понимаешь, о чем я.
— И да, и нет. В общем… ценность возвращена законному владельцу, а это, — она похлопала по мешку, — награда за труды.
— Ну… Нет слов. Такого предположить не мог даже я. А награда-то, как я погляжу, основательная. Сколько?.. Нет, не хочешь, не говори…
— Не знаю. Сам посмотри, если хочешь.
— Нет, девочка, что-то с тобой явно не то сегодня… Ну-ка, ну-ка… Ого!
Северин извлек на свет божий три кирпичика, заваренных в прозрачный пластик с печатями банка «Чейз-Манхэттен». В каждом из них было десять пачек по сто купюр достоинством в сто долларов.
— Триста тысяч. На мою вскидку, сама игрушечка примерно столько и весит, плюс-минус. А тут — вознаграждение… — Он лукаво прищурился. — Как — не спрашиваю, у каждого есть право на маленькую тайну… Ничего, если я немножко эту красоту попорчу, а то запросто мог и фальшивок насовать, законный владелец-то. Ты пока пей чай…
Проверка заняла минут пятнадцать, Северин вышел к ней еще более озадаченным.
— Настоящие. И, похоже, не меченые… Значит, делаем так. Я возьму две-три штучки, покручусь в разных местах, по одной поменяю на добрые старые марки. Если номера и серии забиты в базу данных, будет шухер, но с такой мелочевкой отбиться несложно. А остальные припрячу так, что самая легавая ищейка вовек не найдет. Лады?
— Не надо, — устало сказала Анна. — Деньги чистые… А где Линк?
— Линка не будет.
— Как это — не будет? Что-то случилось?
— Да как тебе сказать… Прибегал пару часов назад за вещичками. Дескать, наклюнулась для вас работа в Мюнхене, в каком-то ночном клубе. Будто бы владелец сам его разыскал и пригласил. Тебя дожидаться не стал, сказал — надо успеть оформить какое-то разрешение и что-то там подписать у юриста. А ты чтобы подходила прямо к поезду. И не забыла взять реквизит. — Последнее слово Северин произнес особенно четко.
— Все ясно. Когда поезд, с какого вокзала?
— У меня все записано. Вот, — Северин достал из кармана джинсов мятую бумажку, прочитал: — «Вест-банхофф, 20:30, платформа В, вагон 8-а, купе 1»…
Анна взглянула на часы и встала.
— Время есть.
— Не спеши, присядь… Короче, когда твой Линк пошел паковаться, я умишком пораскинул, и очень мне его история не понравилась. Оперетта какая-то, сказка про Золушку. Тем более, Мюнхен, где на каждом углу по безработному Моцарту… Это, конечно, не мое дело, но, поверь старику, не заслуживает этот парень большого доверия…
Анна вспыхнула. И этот туда же! Как сговорились…
— Ты абсолютно прав — это не твое дело. Я уже взрослая и сама решаю, кому доверять, и в какой степени… Будь любезен, перестань дуться и гони сюда мои деньги.
— Как скажешь…
Северин вошел в дом и вскоре вернулся с пакетом. Анна высыпала содержимое на стол. Одну пачку протянула Северину.
— Комплимент от заведения, и не вздумай отказываться, обидишь… Так, десяти тысяч на дорожку хватит… — Она вручила Северину вторую пачку. — Эту подержи до завтра. И если не трудно, закажи на мое имя билет до Денвера, штат Колорадо, США. На первый рейс, на который есть места.
— Умница!
Оставшиеся двадцать восемь пачек вернулись в пакет. Анна взяла пакет за ручки, подняла, помахала на весу.
— Нет, лучше в рюкзак переложить… Ладно, до вечера.
— А ты куда? — спросил напряженно Северин. — Надеюсь, не на вокзал?
— А что такого? Не беспокойся, только передам Линку деньги и сразу назад. Ему они нужнее.
— Та-ак… — Северин встал и повелительно протянул руку. — Сразу отдашь или сначала морду набить?
— Ты… Ты что, Северин, спятил?!
— Я-то нет, а вот насчет тебя не уверен. Придумать и провернуть блистательнейшую операцию — а потом взять и подарить весь прибыток уроду, не стоящему твоего мизинца… Ладно, согласен, это как раз тот случай, когда мозги отказывают даже самой умной бабе. Но с сумкой, полной бабок, переться туда, где тебя почти наверняка загребут легавые — это уж извините. Этого я не понимаю и допустить не могу. Лучше уж растопим зелеными печку.
— Какие легавые?! Линк скорее умрет, чем сдаст меня копам, он их ненавидит, это у него в крови! Не старайся меня запугать!
Северин вздохнул, достал кисет и принялся ловко сворачивать самокрутку.
— Курни хоть напоследок, дуреха, говорят, в нынешних образцово-показательных тюрьмах с дурной травкой не очень. Зато от наивности и влюбленности излечивают быстро и навсегда… Но к последнему совету старого зануды все-таки прислушайся. Денег с собой не бери. Даже если я ошибся, и никакой подлянки твой черный принц не устроил, ты спроси, как его в Мюнхене разыскать, а потом, уже из безопасного места, из дома, весточку зашли, пусть при случае заглянет к общему берлинскому другу. Ну, а если, не дай Бог, окажется, что продал он тебя — я его сам найду и вместо денег передам кое-что другое. Зато годков через восемь… хотя, если и вправду игрушечку законному владельцу вернула, свиньи это оценят, получишь по минимуму, лет пять… — тебе будет на что начать новую жизнь… Так как? Доверяешь?
Анна молчала. Северин по-хозяйски положил руку на пакет с деньгами. Анна подтолкнула пакет в его сторону, встала и чмокнула хозяина дома в морщинистую щеку.
— Если не тебе, то кому же…
Проводив ее до ворот, Северин забрал пакет со стола и, войдя с ним в дом, произвел кое-какие одному ему известные манипуляции, положил деньги в нишу, открывшуюся за зеркалом, после чего привел все в изначальное положение. Поймал в зеркале свой собственный взгляд, подмигнул.
— Что ж, старик, ты сделал все, что мог. Пора умывать руки… Конечно, месяц-другой выждать придется, пока дерьмо не осядет… Да и американочка эта ловкая штучка, вдруг выкрутится как-нибудь. Про денежки она будет молчать при любом раскладе. Зато потом… Как там говорил Дживан, торгующий дюнерами на углу? Или шах умрет, или ишак сдохнет?.. Нет, определенно, ты, старик, еще на что-то годен.
Он смотрел, как гаснет улыбка в зеркале.
— На подлости ты годен, старик… Всю жизнь прожить честным борцом с системой, и на склоне лет так скурвиться…
* * *Большой городской вокзал был похож на любой большой городской вокзал — гулкий, серый, мрачный, полный специфических железнодорожных запахов и шумов. Анна без труда нашла нужную платформу, нужный вагон. Честняга Северин определенно перебрал в своей мнительности. Никакой слежки, никаких подозрительных людей в форме и без формы она не заметила. Не считая двух проводников, беседующих у вагонных дверей, и праздного носильщика с тележкой, перрон был пуст — до отправления осталось пять минут, пассажиры уже расселись по местам, провожающие, если и были, разошлись.
Анна шла вдоль голубого вагона 8-а, заглядывая в окна. К ее удивлению, это оказался спальный вагон класса «люкс» с просторными двухместными купе, плюшевыми диванами вместо полок и вазами с живыми цветами на столиках, покрытых белоснежными крахмальными скатертями. Большая часть купе была свободна, в одном окне она углядела самозабвенно целующуюся парочку средних лет, а в другом — пожилого бизнесмена, погруженного в сводки. Она почти дошла до конца вагона и только в предпоследнем, примыкающем к тамбуру купе увидела Линка. Он был один, сосал пиво из банки и тряс живописной башкой под неслышную миру музыку из плеера. Анна постучала в окно, но он даже не заметил. Чуть-чуть подумав, она поднялась в вагон.
