Дмитрий Вересов - Завещание ворона
— А-а, наша Джульетта ради своего Ромео, точней сказать, Отелло, похерила даже университет.
— Мне там не нравилось. Преподы еще туда-сюда, а студенты вообще… Дебилы одноклеточные, только и умеют, что строить из себя! А ты бы видел, как на экзаменах жульничают! К твоему сведению, Линк в тысячу раз умнее и честнее их всех вместе взятых. И он настоящий!
«Настоящий засранец», — уточнил про себя Нил.
— В резервации мы быстро нашли работу, меня взяли в казино продавать цветы и сигареты, а Линку вообще предложили место музыканта — прежний только что умер от передозировки.
— Это у них профессиональная болезнь.
— Да… Но Линк держался, даже травы не курил. Только у него все равно начались… как это по-русски? Гайдны?
— Может, глюки?
— Точно! Ему все казалось, что его выследили и сейчас начнут резать, пытать, убивать. Он вскакивал среди ночи, кричал, катался по полу. Совсем перестал есть. Я поняла, что пора бежать. И из резервации, и вообще из страны, не станут же его искать по всему миру. Раздобыла денег на дорогу…
— У молодящегося латинского красавчика по имени Лео Лопс, — сам того не ожидая, выпалил Нил.
Марго даже вскрикнула от изумления.
— Ты и это знаешь?! Откуда?
— Он сам мне рассказал, как радостно бросил денежки к твоим ногам, а ты даже не дала до себя дотронуться. Браво! На такой гипноз был способен разве что мой дедушка-иллюзионист.
— Он сильно переживал, да? Ну, ты передай ему, что я отдам при первой же возможности…
— Ему больше ничего не нужно. Его застрелили.
Глаза Марго округлились.
— Из-за этих денег? Там и было-то тысячи полторы…
— Не из-за них, конечно, но… Ваша встреча породила цепь событий, которые и привели к роковому выстрелу. Ты в этом не виновата, я не виноват, возможно, даже убийца, нажавший курок…
Нил замолчал, вглядываясь в лицо девушки. Промелькнула какая-то мысль, но так стремительно, что Нил не успел поймать ее.
— Мне пришлось повторить этот фокус уже в Париже, — тихо проговорила Марго. — Надеюсь, с тем австралийцем все в порядке…
— А твой ненаглядный Линк и в этот раз понятия не имел, откуда у вас деньги?
— Нет, наоборот, он сам… — Марго запнулась.
Нил взял ее за плечи, благо просторный салон позволял это, развернул к себе, резко тряхнул.
— Ты же умная! — яростно выкрикнул он в лицо опешившей Марго. — Ты же умная, сильная, смелая, потрясающе красивая девчонка! Как ты можешь любить такое ничтожество, дерьмо, клопа вонючего!..
— Нил, Нил, пусти, ты ничего не понял! Я его, я его… — тут она скривила губы, всхлипнула и вдруг заголосила, точь-в-точь как обыкновенная русская баба: — Я его жале-ею! Он без меня пропаде-от!…
Она порывисто обняла Нила, уткнулась лицом в его грудь и разрыдалась. Он, растерявшись от такого неожиданного поворота, робко гладил ее рыжеватые кудри.
— Ну все, ну все, не плачь, моя девочка, только не плачь… Ну, поможем мы твоему уроду, и залог заплатим, и учиться пошлем, и лечиться, если надо… Только оставь его, оставь. Умоляю…
Он взял в ладони ее заплаканное лицо, принялся покрывать жаркими поцелуями. Марго отозвалась, сначала вяло, потом все сильнее, с нарастающей страстью. Ее ищущие пальцы нащупали воротник его рубашки, принялись расстегивать пуговицы. Он просунул руку под блузку Марго — и чуть не зашипел от боли и неожиданности, поцарапавшись о какую-то острую грань.
Диадема, будь она проклята!
Заметив, как он дернулся и замер, Марго тоже остановилась, опустила руки, с тревогой заглянула в глаза.
— А с этим что будем делать? — он осторожно провел пальцем по волнистому краю диадемы.
— А выкинуть к черту! — легкомысленно предложила Марго. — Знаешь, как меня задолбала эта хреновина?! Одни неприятности от нее!
Нил невольно улыбнулся.
— Догадываюсь. У меня тоже. Мы, конечно, можем избавиться от этой штуки прямо сейчас, но от неприятностей не избавимся. Она по-прежнему будет числиться в розыске, а твой фоторобот так и останется в компьютерах Интерпола. В один прекрасный день за тобой придут мужчины в штатском и…
Марго рассмеялась.
— Пусть приходят, пусть даже посадят, я на все согласна… Главное, что ты будешь ждать меня…
— А вот этого как раз не обещаю, мужчина я свободный, обеспеченный, молодой еще, жених завидный…
— Мерзавец!
Она нежно погладила его по щеке.
— У меня есть более разумный план. Когда мы вернемся в Париж, я предъявлю эту побрякушку в префектуре и официально заявлю, что она возвращена владельцу в целости и сохранности. Они поставят соответствующие галочки в соответствующие клеточки, сдадут дело в архив, и тогда мы ее торжественно утопим в Сене.
— Постой, я не понимаю, как это ты заявишь, что она возвращена владельцу?
— Потому что по закону владельцем диадемы являюсь именно я. Потому что на тот момент, когда ты ее так ловко умыкнула, лавочка под названием «Русский Аполлон» принадлежала мне.
— Правда? Тогда это судьба! — Она закинула руки назад, отстегнула диадему и вручила ее Нилу. — Погоди, и еще, вот… — Она достала из кармана пиджачка миниатюрный золотой замочек на цепочке. — Шею подставляй… Ну вот, теперь я посадила тебя на цепь, и убежать не получится…
Нил усмехнулся, нажал на одну из кнопочек на расположенном перед ним пульте, кусочек стены плавно отъехал, принял в образовавшуюся емкость прощально сверкнувшую диадему и пришел в изначальное положение. Марго с детским любопытством следила за процессом.
— Здорово! А можно мне попробовать?
— Только под моим чутким руководством. Разрешаю нажать сюда. И еще сюда.
С потолка машины выехала подвеска с двумя хрустальными бокалами, а откуда-то снизу — серебряное ведерко с охлажденным шампанским.
— Как твое горло? Нормально? Все равно, пить будешь очень мелкими глотками, я не хочу повторения вчерашнего.
— Не повторится, слово даю.
Марго сняла с подвески бокалы, Нил откупорил бутылку и наполнил их.
— За перекресток судьбы, на котором сошлись Нил Баренцев и Маргарита…
— И Анна… — тихо поправила Марго. — Анна Чернова.
— Она же Элла Каценелленбоген! — усмехнулся Нил и звякнул своим бокалом о ее бокал.
Они отпили по несколько глотков.
— А теперь рассказывай, — Нил откинулся на кожаную подушку в бокалом в руке. — Не считая двух имен и четырех фамилий, я ничего про тебя не знаю. Только постарайся не особенно врать, ладно?
— Я вообще не собираюсь врать, теперь это ни к чему, правда и рассказывать особенно нечего. Родилась в Ленинграде. Матери своей не помню, она ушла от нас, как только я родилась. Знаю только, что звали ее Татьяна. Сначала папа воспитывал меня один, ну, конечно, родственники помогали, няни. А потом папа привел другую женщину, тоже Татьяну, и она стала моей настоящей мамой. Папа был геолог, много ездил по разным экспедициям, и вот однажды он не вернулся. Взрослые говорили мне, что он уехал в Антарктиду, но я знала, что они врут, и что-то случилось… Потом умер дедушка, а к маме Тане приехала из деревни ее сестра Лиза, и мы стали жить втроем. А потом, когда мне было одиннадцать, приехал дядя Джош, привез письмо от папы, женился на Лизе, и забрал нас всех к себе в Кению. Там нас встретил папа, только теперь он был не Чернов, а Розен, и маме Тане снова пришлось выходить за него замуж. А потом мы отправились в кругосветное путешествие! Папа тогда был уже американским гражданином, и мы все поселились в Денвере, я там закончила школу и поступила в университет. Ну, что еще? У папы своя фирма, может быть, слыхал — «Информед». Мама Таня занимается домом, детьми, у меня два маленьких братика. А в Союзе она была актриса, в кино снималась, ты мог даже слышать ее имя, Татьяна Ларина, как у Пушкина.
— Татьяна Ларина?!
Нил замолчал, придавленный потоком воспоминаний… Татьяна Ларина, актриса, яркая красавица, черноволосая и зеленоглазая, жена Ваньки Ларина, ушедшая от него к другому. И теперь выясняется, что этот другой — геолог Чернов…
Геолог Чернов…
— Почему ты так странно смотришь на меня?
— Прости. Как, ты сказала, зовут твоего отца?
— Пол. Доктор Пол Розен.
— А раньше? Чернов?..
— Павел Дмитриевич.
Павел Дмитриевич Чернов. Геолог из Ленинграда. Павел Чернов и Татьяна Ларина.
Нил достал откуда-то микрофон, что-то тихо сказал.
Автомобиль развернулся на круглой площади и покатил в обратном направлении.
— Что случилось? — озадаченно спросила Анна.
— Слушай меня, девочка. Слушай и, очень прошу, сделай так, как я говорю. Отправляйся домой, возьми паспорт, вещички, и первым же рейсом — слышишь, первым! — вылетай в Денвер к родителям. Они не видели тебя несколько месяцев, не знают, где искать тебя, с ума сходят… Если нужны деньги — вот. — Он бухнул ей на колени увесистый пакет из черного плотного полиэтилена. — Здесь хватит на все.
