Метка Жнеца - Сумасшедший Писака
— Хоть, кто-то. — Скривив губы в своей фирменной улыбке, произнес Майк.
Вот только улыбка его была не веселой, не холодной. В ней была легкая, ироничная грусть. Грусть человека, который увидел. Увидел насмешку судьбы, или рока. Правда, сам Кейн считал, что нет ни судьбы, ни рока. Есть лишь последствия принятых решений.
— И так, Томас. Как раз перед появлением… — детектив покосился на дымящееся от замыканий тело, — этого гостя, ты собирался мне поведать, что же такое интересное, вы пытались создать. И какую суку, вы выпустили в мой город. А еще мне очень интересно, как долго ты проживешь, если продолжишь молчать.
Майк был уставшим. Уставшим еще до того, как ворвался в одну из лабораторий Микротеха. Вчера у детектива было наполнено ожиданием. Сначала он съездил на Палмар Бич, чтобы посетить особняк мертвеца Санти. Там он искал камеры. Но увы, их он там не нашел. После успел побывать в «Ночной Бабочке». Цель была та же самая. Он хотел убедиться. Хотел знать наверняка, что нигде не свернул, что знает всех жертв, и что та цепочка трупов ему не грезится. Он хотел быть уверенным в этом. Но дерьмо оно такое. Не спешит всем рассказать о себе, прежде чем ты в него вступишь, или упадешь. Лишь только ты его коснешься — тогда да. Тогда оно завоняет. Собственно так и живет Санрайз-Сити. Так и живет сам Кейн. Стоит ему тронуть дерьмо, стоит ему почуять его запах — он двигается. Борется. Оттирает дерьмо. Но если он его не видит — просто проходит мимо.
Детектив привычно зацепил сигарету зубами, и движением головы вырвал ее из новой пачки. Чирк кресала трофейной зажигалки. Одинокий огонек. Такой же маленький и трепещущий, как и душа усталого детектива. Она ведь тоже сгорает в огне точащей барьеры воли злобы. Злобы на гниль. На себя. На весь этот проклятый мир.
Дым ворвался в легкие, отдавшись привычным приступом кашля от затяжки крепким, дешевым табаком. Зато Майк чувствовал. Чувствовал не пустоту в груди, а наполненность. Пусть и дешевым, токсичным дымом. Это было хоть что-то.
— Ну, так Томас, ты собираешь мне исполнять свой главный хит? — Спросил детектив, нависая над своей жертвой.
— Если я тебе расскажу, меня убьют! — Устало отозвался ученый.
О! Он понимал кто перед ним. Но он знал и тех, кто стоит над самим Джеферсоном. Те предательства не прощают. Они за это убивают. Медленно. Не спеша. Наслаждаясь каждым мигом твоей боли. Отрезая по кусочку не только тела, но и прогнившей до основания души. А иначе… иначе тебя бы там не было.
— Ну, так у тебя отличная возможность, сделать выбор. Выбор, который оценивается не кредитами, а часами твоей жизни. — Расплылся Кейн в хищной улыбкой и легонько стукнув Томаса по лбу добавил. — Думай. Думай, когда и как ты хочешь сдохнуть. Я пока здесь. И пока жду. Но у всего есть конец. Тем более у моего терпения.
— Стреляй. Пристрели меня. Лучше от пули, чем… — Томас, лишь обреченно махнул рукой.
— Пожалуйста. — Пожав плечами, произнес Майк, выстрелив Джеферсону в пах. — Минус два аргумента. Или хер тоже улетел?
— Твою мать! — Сквозь слезы боли, орал Томас.
Это было жутко. Это было больно. Тем более для такого человека как Джеферсон. Он-то привык. Привык трахать своих помощниц. А иногда он и вовсе думал, что без секса — это не жизнь. Существование. И вот! Вот этот чертов коп, отстрелил ему яйца и хер. Это било не только по телу, но по психике. По самой личности ученого.
— Куда дальше? — Продолжал Кейн, выпуская в лицо своей жертве дым. — Колено есть. Можем поднажать.
Слова с делом у детектива никогда не расходились. А потому его тяжелый, пыльный ботинок, заляпаный чужой кровью, наступил на колено Томаса, заставляя того взвыть раненым зверем. Сквозь слезы и срывающийся с губ мат, Джеферсон выдавил. Выдавил из себя.
— Пристрели. Молю!
— Заслужи. — Спокойно сказал Майк, отходя на пару шагов назад и вновь рассматривая исходящее легким дымком тело киллера.
Томас конечно еще поломался. Но он понимал, что выхода как такового у него нет. Дальше будут лишь муки от Майка, или же от палачей Микротеха. А потом все равно придет смерть. Спасение — фантазии наивных идиотов. А Джеферсон был слишком умным для такого дерьма.
— Я не знаю всей истории. — Начал изливать свою гнилую душу ученый. — К проекту «Немезида два», меня подключили, только когда поняли, что все пошло по одному месту. Они работали над идеальным ликвидатором. Он не оставляет следов. Все всегда выглядит естественно. И он сбежал. Черт! Какие же они дебилы. Чертовы уроды! Они создали то, что не могут контролировать!
— Ближе к телу. — Перебил Кейн.
— Ближе так, ближе. — Скривившись от боли, протянул ученый, благодарно принимая из рук детектива, пару таблеток обезбола. — Мне поставили задачу создать защиту от этой херни. Но… черт! Даже наша последняя наработка не может спасти от этого спятившего искина! Он как вирус. Он везде! Везде где есть сеть! Его глаза, это мои, твои, глаза вон того придурка. Он читает мысли, он… сука! Он даже может на них влиять! Ты понимаешь? Когда мы изучали его возможности, оказалось, что эта тварь может полностью брать человека под контроль. Направлять его руку… Черт! Он даже может заставить тебя, меня, засунуть ствол себе в рот и нажать на курок. Понимаешь? Понимаешь?
Майк понимал, о чем говорит Джеферсон. Вот только… почему тогда никто из жертв не сделал так? Почему они не пристрелили себя сами? Здесь был какой-то явный подвох.
— Ты сказал, он это все может. Тогда почему не делает? — Кейн, вновь затянулся сигаретным дымом, и закинул в рот таблетку обезбола. Пока пробивался сюда, все же поймал легкое ранение в ногу. Хорошо пуля пришлась в плащ. Но сука прямо в больное колено, которое теперь остервенело, напоминало о своем существовании.
— Кто-то до нас. Тот, кто работал до нас, задал этот ебучий алгоритм. — Ответил Томас, прикрыв глаза, и запрокинув голову назад. Он чувствовал. Чувствовал, как с каждым сказанным словом ему легчает.
