Все, что вы хотели знать о смерти - Екатерина Николаевна Островская
Ювелир начал рассматривать перстень, а потом хлопнул себя по лбу.
– Что же я, старый дурак, совсем забыл. Это действительно работа Болина, но этот перстенек был в собственности великой княгини Марии Павловны, которая вышла замуж за одного из сыновей Александра Второго, конкретно говоря, за Владимира. Она была немкой и дружила с британским дипломатом Альбертом Стопфордом. Но ей повезло уехать до начала всех этих страшных событий. Она, как принято теперь говорить, с концами свалила во Францию, но рассказала своему английскому другу, где спрятаны ее драгоценности. Их она, естественно, под обивку стульев не зашивала, а спрятала в Петербурге во Владимирском дворце. Англичанин пробрался туда и все выгреб, потом он увез это за рубеж, в саквояже со старыми газетами, сказав на границе, что это дипломатическая почта. Удивительно, но это правда.
– Да уж! – восхитился нетерпеливый Егоров. – Занятная история, а сколько…
– И это еще не все! – весело закричал антиквар. – Англичанин отдал Марии Павловне все вывезенные им драгоценности. Вот это настоящее чудо! Чтобы англосакс – и такая честность! Ну, вот Мария Павловна продавала время от времени свои цацки и жила безбедно, потом она умерла, и все было поделено между тремя ее сыновьями и одной дочерью. Те тоже иногда продавали… Потом сделали перерывчик небольшой – лет на восемьдесят, и вот годков восемь назад драгоценности великой княгини снова всплыли на аукционе «Сотбис», соответственно в Лондоне. И вот этот лот, в смысле перстень с крупным гранатом голубиной крови и сорока восемью бриллиантами по полкарата каждый. Но уникален сам камень, потому что он невероятно крупный: ведь, как всем известно, богемские гранаты – мелкие, и когда их вставляли в брошь и в перстень с крупным камнем, то это был альмандин[23]. А он значительно дешевле богемских… А если…
– Погодите! – не выдержал подполковник юстиции. – Я хотел узнать у вас, сколько может стоить такой камень?
– Вообще-то этот перстень может стоить сколь угодно дорого, потому что это историческая реликвия и он принадлежал великому князю Владимиру Александровичу, а тот получил его в наследство от своего отца, убитого террористами императора Александра Второго Освободителя. Но, конечно, есть конкретная цена, за которую он был продан на «Сотбис». Вот сейчас не вспомню точно, потому что память у меня сейчас не то что раньше, но кажется, что его продали за один миллион двести тысяч евро. Стартовая цена была что-то не очень большой – может быть, тысяч двести, но несколько покупателей вцепились в этот перстень и буквально рвали его друг у друга… Ведь как получается, что два одинаковых предмета, например тот же перстень, который изготовил Бролин или, скажем, Фаберже, могут стоить по-разному. Например, один перстень принадлежал трактирщику Васе Пупкину, а второй государю императору. Вы улавливаете мою мысль?
– Вы уже говорили это, – напомнил следователь Егоров, – вы уже начали рассказывать про аукцион в Лондоне, на котором…
– Ну да. А как же еще? Двое или трое участников стали торговаться и подняли цену до небес, – эксперт показал пальцем на потолок и перешел на шепот: – Почти до миллиона евро. Куда уж выше! Но потом один анонимный покупатель, который действовал по телефону через своего агента, сразу увеличил шаг на двести пятьдесят тысяч, и другие перестали торговаться. Между нами говоря…
– Все, спасибо, – остановил эксперта подполковник Гончаров, – мы уже узнали все, что хотели.
– Что же вы мне не даете совсем ничего сказать! – возмутился ювелир. – Я так в следующий раз к вам совсем ходить не буду. Я хотел всего-навсего добавить, что раз такую цену уже однажды дали на аукционе, то потом она уже меньше не будет.
– И за это тоже огромное спасибо, – вздохнул наконец Гончаров, – сейчас вас отвезут куда скажете…
– Не надо меня никуда возить, – затряс руками Анашкин, – меня уже достаточно повозили в свое время на милицейских машинах. Я сам доберусь, и не ногами – что я, гопник какой, ногами ходить: у меня есть машина, и персональный водитель тоже имеется. И еще есть человек, который меня охраняет, чтобы в случае чего ничего не вышло. Ну, вы же меня понимаете как профессионалы, что случается с людьми, которые слишком много знают.
Гончаров проводил ювелира до дверей, а следователь Егоров быстро воспользовался ситуацией. Он сурово посмотрел на Ипатьева:
– И как же так получается, Павел Валентинович, что такой ценный предмет оказался в вашей собственности? Это первый мой вопрос. А второй вопрос…
В комнату вернулся заместитель начальника РУВД, и Егоров махнул рукой:
– Ответьте пока на первый вопрос.
Ипатьев пожал плечами и попытался объяснить:
– У меня только один и весьма убедительный ответ: несколько дней назад ко мне заезжала бывшая жена Светлана Николаевна Звягинцева, которая передала мне обещанный мне ее отцом шахматный столик, в котором…
– Передала мне… обещанный мне, – поморщился Егоров, – не кажется ли вам, что это весьма неубедительно… Никаких документов на перстень, на столик, который тоже тут присутствует, у вас нет. А столик, как я вижу, кажется, тоже антикварный?
– Типа того, – согласился Павел, – только никаких перстней она мне не передавала.
В квартиру возвратился Анашкин, заглянул в комнату. Нашел глазами Павла.
– Прошу меня немного извинить, молодой человек, но у меня до вас есть один вопросик. Меня сегодня покажут по телевизору? Я почему интересуюсь, может быть, мы сделаем еще один дубль, потому что у меня растрепалась прическа.
– Вы очень хорошо выглядите, – теперь уже не выдержал Гончаров, – сразу видно, уважаемый специалист.
– Ну, тогда ладно, – согласился старик, – приятно слышать от милиционера. Так и скажу жене, что мне сделали комплимент наши внутренние органы. Но я думаю, что она не так это поймет.
Старик помахал ладошкой Ипатьеву и направился обратно к выходу.
– О чем же мы говорили? – постарался вернуться к теме подполковник юстиции Егоров. – Ах да, вы сказали, что ваша бывшая жена передала вам шахматный стол индийского производства. Но это не имеет никакого отношения к нашему делу, тем более что сейчас все складывается в логическую цепочку: вы убили своего тестя, а потом сами инсценировали покушение на себя самого при помощи такого же беспилотного дрона, какой был использован вами при убийстве Звягинцева.
– А зачем мне было убивать Николая Петровича?
– Как зачем? Вы, Павел, случайно узнали
