Поэзия убийства - Наталия Николаевна Антонова
И Гордиевский, отлично его понимая, почти как совсем недавно сказала Мирослава, произнёс:
– Вот и ладно. А теперь приступим к делу. – И он самозабвенно отдался своему ремеслу, которое возвёл на высоту искусства.
На это раз Морис позволил себе расслабиться, утонуть в тёплых, покачивающих его сознание волнах удовольствия и задремать. Проснулся он сразу же, как только Гордиевский закончил манипуляции с его руками.
– Ну как? – спросил мастер.
Морису показалось, что, задав этот вопрос, Юлий даже затаил дыхание, и он, полюбовавшись своими руками, ответил искренне:
– Великолепно! У меня нет других слов!
– Я счастлив это слышать, – с достоинством поклонился Юлий Гордиевский.
Через два месяца в прохладный, но ясный осенний день к детективам приехали Дарья Тавиденкова и Иван Королёв.
Оба они заметно изменились. Даша из миловидной беззаботной девушки превратилась в строгую молодую женщину. А Иван приобрёл несколько суровое выражение лица. Стал выглядеть мужественным и взрослым.
– Мы чего приехали-то, – сказал Иван и посмотрел на Дашу.
– Говори, – кивнула она.
– Мы тут с Дашей подумали и решили пожениться.
– Поздравляем, – заверили их детективы.
– Мы хотим пригласить вас на свадьбу. Придёте?
– Придём.
– Хотим сразу предупредить, что не будет никаких пышных торжеств.
– Отлично.
– Некогда нам, да и деньги не хотим на ветер выбрасывать, – пояснил Иван, покосившись на Дашу.
Детективы кивнули.
– Денис Сергеевич продаёт мне свою долю, – сказала Даша.
– Так что она теперь будет полной и единственной хозяйкой, – добавил Иван.
– Деньги Кобылкину буду выплачивать в течение пяти лет. Он согласен.
– Мы могли бы и сейчас, – встрял Иван, – но деньги нужны на развитие предприятия.
– Да, – подтвердила Даша. – Мы всё хотим изменить. Больше не будет никакого крепостного права. Люди будут работать пять дней в неделю, как и положено.
– И вообще, – Иван сделал широкий жест рукой.
– У Ивана грандиозные планы, – пояснила Даша, скупо улыбнувшись. После всего пережитого девушкой и эта едва заметная улыбка вселяла большие надежды.
– Я вообще-то не ожидала, что Денис Сергеевич захочет продать свою долю. Никто и не предполагал в нём такой чувствительности. Сказал, что не может пережить свалившегося на него позора.
– А не надо было жену в чёрном теле держать, – не удержавшись, пробурчал Иван.
– Может, и не надо было, – печально согласилась Даша.
Почти два месяца назад в дом к заждавшимся его детективам пожаловал Шура. Вид у Наполеонова был как у старого, закалённого в боях и заслуженного генерала.
– Шура! Хватит уже строить из себя Александра Македонского и Цезаря в одном лице! – прикрикнула на него Мирослава. – Рассказывай всё подробно!
– Чего рассказывать-то? – прикинулся он непонимающим.
– Как развивались события после того, как я тебе всё преподнесла на блюдечке.
– Так уж и на блюдечке, – проворчал Наполеонов.
– Сейчас как тресну! – пригрозила ему подруга детства.
– А как же принцип Бабы-яги, – попробовал качать права Шура, – сначала покормите…
– Не получишь ни крошки, пока не расскажешь всё от начала до конца, – перебил его Морис.
– И ты, Брут, – обиженно протянул Наполеонов, – от тебя я этого не ожидал.
– Рассказывай! – настойчиво требовала Мирослава. – А то Брут даст тебе прут!
– Жестокие люди, – вздохнул Наполеонов и, подумав про себя: «Чем быстрее расскажу, тем скорее получу еду», вздохнул и начал свой рассказ:
– Короче, поехали мы в одиннадцать вечера к охраннику Кобылкиной Петру Зиновьевичу Трофимову.
– Он ночует дома?
– Да, телохранителем он работает до девяти вечера, исключая те дни, в которые Эльвира Родионовна куда-то отправляется без мужа, например к подруге. В откровенной беседе Петя, пардон, Пётр Зиновьевич жаловался на обилие сверхурочных. И точно! После изъятия его простыней мы убедились, что парень трудится, не покладая не только рук.
– И с кем же он трудился?
– С Эльвирой Родионовной. На этот счёт сам Петя, пардон, Пётр Зиновьевич запираться не стал. Только умолял, можно даже сказать, в ногах валялся, чтобы я ничего не говорил о его сверхурочных хозяину, то есть Кобылкину Денису Сергеевичу, ссылаясь на то, что последний порвёт его на куски.
– Что же он раньше об этом не подумал?
– Говорит, что думал, и много. Эльвира Родионовна начала домогаться Петю, пардон, Петра Зиновьевича, чуть ли не с первого дня. Он держался больше месяца и всё-таки не устоял. Эльвира Родионовна же писаная красавица. – Шура картинно облизнулся.
– Что дальше-то? – спросила Мирослава.
– А дальше всё как ком снежный под гору покатилось. Петя запираться не стал. Мол, закрывал глаза на шашни своей хозяйки с Тавиденковым. Тут уж он ничего понять не мог.
– Чего понять не мог?
– Эльвира дружила со Стеллой Эдуардовной.
– Может, Стелла Эдуардовна ни о чём не догадывалась, – предположил Морис.
– Как бы не так! – весело хихикнул Шура и потёр руки.
Морис посмотрел на Мирославу. Та в ответ неопределённо пожала плечами.
– Что, голубки, – подмигнул им обоим Наполеонов, – и вам невдомёк, как и Петрухе. – Потом вздохнул и махнул рукой на Мирославу: – Хотя ты давно обо всём догадалась.
– Не обо всём, – утешила его подруга, – и не так уж давно.
– Ладно, не будем Мориса томить. Короче, Стелла Эдуардовна сама подбила Элеонору Родионовну на то, чтобы она стала любовницей её мужа.
– Зачем? – ахнул Морис.
– Разлюбила она его. Хотела обвинить в измене и развестись, получив при этом большой куш. Но потом, когда Иван Королёв начал всерьёз ухаживать за Дашей, а Фрол Евгеньевич его своим молчанием как бы поощрял, Стелле Эдуардовне в голову пришла, как ей показалось, просто гениальная мысль, что от мужа лучше избавиться кардинально, заодно и все деньги прибрать к рукам. Она почему-то была уверена, что ей удастся свалить вину на учителя истории.
– Почему она была в этом так уверена? – спросил Морис.
– Из-за его едкого языка. Но ей не пришло в голову, что между словом и делом большое расстояние.
– А зачем это было нужно Эльвире Родионовне?
– Затем! Она вышла за Кобылкина из-за его денег, надеялась как сыр в масле кататься, а он держал её в чёрном теле, на голодном пайке. Ей приходилось самой работать. Это при её-то красоте!
– Почему же она не избавилась от своего мужа?
– Потому что в этом не было смысла. В завещании Кобылкина указано, что после его смерти всё его имущество отойдёт собачьему приюту.
Мирослава присвистнула.
– Ай да Денис Сергеевич!
– На допросе Эльвира Кобылкина призналась, что хотела развести Тавиденкова с женой и женить на себе. Но тот ни в какую. И она обиделась.
– А Стелла Тавиденкова знала о планах своей подельницы?
– Знать не знала, но могла догадываться.
– И всё-таки я не понимаю, как Эльвира Родионовна решилась участвовать в убийстве, – сказал Морис.
– Тавиденкова обещала после смерти
