Поэзия убийства - Наталия Николаевна Антонова
– Вы член компартии?
– Советского Союза! – гордо ответил он.
– Тогда вы человек ответственный, и я очень прошу вас не спускать глаз с дороги и смотреть, кто куда едет.
– Днём? – уточнил сопровождающий Филипыча.
– До вечера этого дня, – подтвердила Мирослава.
– Не сомневайтесь, всё будет выполнено на совесть, – заверил её старик.
Они расстались довольные друг другом.
Всю обратную дорогу Миндаугас молчал.
– Морис, ты не уснул? – спросила Мирослава.
– Нет.
– А чего притих?
– Думаю.
– И много надумал?
– Не очень, – признался он, – пытаюсь разгадать ваши ребусы.
– Пока ты гадал, мы уже подъехали к следственному комитету, так что вытряхивайся из машины.
– Я лучше здесь посижу, – заупрямился Морис.
– Это ещё почему? – удивилась она. – Разве тебе неинтересно?
– Интересно. Но я не хочу давить своим присутствием Шуре на нервы.
– Значит, бережёшь нервы друга, – усмехнулась она. – Ну и сиди себе на здоровье.
Он ничего не ответил, и Мирослава, выбравшись из салона, поспешила к входу в следственный комитет.
– Слава, – неожиданно для детектива обрадовался ей Наполеонов, – надеюсь, у тебя есть какие-нибудь новости?
– Ты настолько сильно увяз? – посочувствовала она.
– По самую макушку, – признался Наполеонов.
– Шура! Я знаю, кто убийца.
– У тебя есть улики? – оживился он.
– Пока нет, – призналась она.
– У-у-у!
– Зато я, кажется, знаю, где они есть…
– Где? – загорелся следователь.
И она выложила ему подробно, что ей удалось узнать за последнее время. Он внимательно слушал, ни разу не перебив её.
– Что думаешь делать? – спросила она, закончив свой рассказ.
– Ты бы что предложила?
– Я бы провела задержание телохранителя Кобылкиной, – ответила детектив.
– Задержу и выпотрошу! – заверил её Наполеонов.
– Не перестарайся, – усмехнулась Мирослава. – Нужно снять камеры с дома Кобылкиных и просмотреть на предмет их нахождения дома в ночь убийства Тавиденкова.
– Ты и Дениса Сергеевича подозреваешь? – спросил следователь.
– Пока нет. За Стеллой Эдуардовной нужно установить наблюдение и глаз с неё не спускать. И главное, обыскать гараж.
– Уверена?
– На девяносто девять и девять десятых процента. Лучшего места для сокрытия улик не найти. Закапывать, бросать в реку, выбрасывать на свалку опасно. А на заброшенном участке Захара Тимофеевича всё это добро может лежать сто лет. Никто об этом участке не знает, кроме Стеллы Эдуардовны. По крайней мере, именно так считает она. И если бы не бывший сторож Карпухин, мы бы тоже ничего не узнали.
– Да, тут ты права. А теперь знаешь что, подруга, – сказал Наполеонов.
– Знаю, – кивнула Мирослава, – мавр сделал своё дело, мавр может уходить.
– Вот именно! У меня работы невпроворот, так что не путайся под ногами.
– Поросёнок, – сказала Мирослава, чмокнула Шуру в макушку и выскользнула за дверь.
Глава 22
Через двое суток в агентство позвонил Максим Федотов и, едва Мирослава подошла к трубке, спросил:
– Вы чего молчите-то?!
– А что, я должна кричать? – улыбнулась она.
– Стеллу Эдуардовну и Эльвиру Кобылкину задержали. Денис Сергеевич разнюнился. Никто от него этого не ожидал.
– А как же предприятие? Рухнуло? – неожиданно для себя встревожилась детектив.
– Нет! Не поверите! Даша Тавиденкова, эта девчонка, всё взвалила на себя и тащит. Маленький такой крепенький мул. Пока держится. Мы стараемся её не подвести.
– Молодцы!
– А то. Так мы приедем с деньгами?
– Через неделю. Нужно, чтобы всё утряслось.
– Как скажете, – проговорил Федотов и уточнил: – Значит, через неделю полный расчёт?
– Вы всё правильно поняли, Максим.
Через полтора месяца за завтраком Морис вёл себя несколько странно. Он мялся, бросал на Мирославу нерешительные вопрошающие взгляды.
– Что-то случилось? – спросила она.
– Нет, нет, – поспешно ответил он.
«Может, Морис влюбился, – подумала она, – а что, имеет право. Надоело ему вздыхать, сидя на ветке возле меня, и он мог найти себе не тигрицу, а птичку». Она внимательно посмотрела на его взволнованное лицо и велела:
– Колись!
Поначалу он пришёл в полное замешательство, а потом, по-видимому, решился на отчаянный поступок.
– Вы не рассердитесь? – начал Морис и, смутившись, снова замолчал.
– На что? – удивлённо спросила Мирослава.
– Короче, я хотел бы время от времени ходить в салон «Шамаханская царица» к мастеру Юлию Гордиевскому. Чтобы руки не утратили свою ухоженность, – поспешно пояснил он.
– Вот оно что, – весело рассмеялась Мирослава.
– Нет, конечно, если вы против, – пошёл на попятную Морис.
– Солнышко! Я только за! – сказала она весело. – Я согласна с тобой, что Юлий Гордиевский во всех отношениях полезное для нас приобретение.
– Как и ваш… – начал было он.
– Точно, – согласилась она.
– Я чувствую себя перед Юлием виноватым, – признался Морис, сделав перед этим чуть ли не мхатовскую паузу.
– Ерунда, – заверила она его оптимистично, – такова детективная работа.
Миндаугас тяжело вздохнул.
– Если тебя это так угнетает, сходи к нему и всё объясни, – предложила она.
– Я, пожалуй, завтра же последую вашему совету.
– Вот и ладно, – улыбнулась Мирослава незаметно для Мориса, поглощённого в этот момент своими переживаниями.
Гордиевский встретил Мориса с радостной улыбкой на лице, ничто не говорило о его обиде или недовольстве.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласил он. И когда Морис опустился в кресло, спросил: – Массаж?
– Массаж, – голосом обречённого ответил Морис.
– Что-то не так? – встревожился «мастер ухоженных рук».
– Юлий! Я пришёл повиниться перед вами.
– Так-так, – пробормотал Гордиевский, – и в чём же, позвольте вас спросить.
Морис выложил ему суть дела. Юлий выслушал его внимательно, ни разу не перебив, потом улыбнулся ласково и сказал:
– Напрасно вы так переживаете, сударь. Земля слухами полнится, и я практически всё из рассказанного вами уже знаю.
– Но… – начал было Морис.
Юлий смешно прикрыл рот ладошкой и сделал большие глаза, а потом проговорил:
– Я не в обиде на вас за то, что вы использовали меня втёмную. Сам виноват, что язык распустил. Но с другой стороны, я вам хоть сейчас готов в ножки поклониться!
– Это за что же? – удивился Морис.
– И он ещё спрашивает, – всплеснул руками Юлий, – я как подумаю, что обрабатывал руки убийц! У меня волосы дыбом и мурашки по всему телу размером с арбуз! – И он, чтобы наглядно показать размер мурашек, очертил их величину в воздухе руками.
Морис облегчённо рассмеялся.
– Вам смешно, сударь, – с удручённым видом проговорил мастер маникюра, – я как представлю, что они могли и меня! Тюк! Чем-нибудь по голове! И нет больше великого мастера Юлия Гордиевского.
– Волшебника, – подыграл ему Морис.
Гордиевский скосил на него глаза и, заметив, что лицо Миндаугаса имеет самый что ни на есть серьёзный вид, согласился снисходительно:
– Будь по-вашему, сударь, волшебника. И учтите! Этот волшебник всегда в вашем полном распоряжении! Вы только кликните, и я примчусь.
– Я учту это, Юлий, – мягко улыбнулся Морис, деликатно давая понять, что не
