Гарри Тертлдав - Дело о свалке токсичных заклинаний
— А ты случаем не забыл наложить противоугонное заклятие? Лучше вернись и сделай это, тут ведь не святые живут.
На его худощавом бледном лице появилось странное выражение, такого я еще никогда не видел. Только представьте — самодовольный Михаэль Манштейн!
— Что один наколдовал, другой расколдует.
Эти маги иногда совершенно невыносимы. Ну да ладно, стало быть, у Михаэля есть более надежное средство, чем обычные заклинания, вплетаемые в волокна ковра еще на ткацком станке. И если даже кто-нибудь и умыкнет ковер, Манштейну наверняка не составит большого труда отыскать его. Но это еще не повод для глупых шуток. Особенно в такую рань.
В стеклянной будке сидел другой, незнакомый мне охранник, и он меня, конечно, не узнал. Однако два АЗОСовских удостоверения и свеженький ордер (да-да, текст никуда не исчез) мигом расшевелили его. Он бросился к телефону, позвонил Тони Судакису, выскочил из будки и доложил:
— Будет здесь через минуту!
Судакис появился хоть и не через минуту, но и без особых проволочек. Охранник приладил мостик, чтобы Тони вышел к нам. Управляющий сдавил мою руку так, что едва не сломал ее, а Манштейн от его рукопожатия даже вздрогнул.
— Ну ладно, показывайте ваш ордер, — сказал Судакис.
Я передал ему документ. Он внимательно прочитал его и вернул мне.
— Здесь сказано, что вы имеете право «исследовать ограждение вышеупомянутой собственности». — Судакис поморщился. — Ну и стиль у этих крючкотворов. Но, во всяком случае, здесь не указано, что вы имеете право входить за вышеупомянутое ограждение.
— Не указано, — согласился я. — Собственно говоря, мы хотим узнать, что просачивается из-за «вышеупомянутого ограждения» наружу.
— Ладно, — махнул рукой Тони. — Наши адвокаты дали мне четкие указания не оказывать вам никакого содействия, кроме того, что указано в ордере. А значит, если вы ищете протечку, вам придется выйти на улицу. На свалку я вас не пропущу. — Он посмотрел на меня и виновато развел руками. — Вы уж простите, Дэйв, приказ есть приказ.
— Ну, раз уж мы осматриваем ваши стены, мне не придется искать, где отлить.
Судакис ошарашенно уставился на меня. Видно, никак не ожидал, что бюрократы на такое способны.
— Я приступаю к работе, — сурово заявил Манштейн и раскрыл черный кейс со своим магобеспечением.
Судакис скорбно наблюдал за Манштейном. Я скорбно наблюдал за Судакисом.
— Тони, давайте отойдем в сторонку, — попросил я.
— Зачем? Собираетесь отлить мне на ботинки? — съязвил управляющий и покорно поплелся следом.
Как только мы оказались вне поля зрения Манштейна — а вернее, охранника, — я жестом попросил его достать амулет. Может, Тони Судакис и был хамом, но дураком он не был точно. Он поспешно нашептал заклинание над куском янтаря, который носил вместо распятия, и кивнул.
— Ну ладно, — сказал я, — на свалку мы войти не можем, я вас прекрасно понимаю. Но все же я хочу спросить вас об одном странном явлении, которое я там заметил. Может, мне, конечно, померещилось, но я давно уже собирался спросить, да все забывал.
— И что же это? — Тони говорил совершенно спокойно. Не поймешь, то ли он собирается помочь мне, то ли злится, то ли ему просто любопытно.
Я как можно подробнее описал Ничто, которое увидел на свалке в тот миг, когда ограда показалась мне невообразимо далекой.
— Вы замечали нечто подобное? — спросил я. — Это было просто пугающе.
— Звучит убедительно, — согласился Тони, и его голос уже не был таким бесстрастным. Он покачал своей крупной белобрысой головой. — Да нет, такого я никогда не замечал. — Он быстро поднял руку. — Не поймите меня превратно, Дэйв, я вам верю. Поработайте здесь с мое, еще не такое увидите. Я уже говорил вам, части этих отходов, не до конца обработанные, вступают в реакцию, и тогда действительно черте что мерещится. Уж поверьте. Но вот Ничто… Нет, не видел. Простите.
— Ничего, все равно спасибо. — Я не знал, верить ли мне словам Судакиса. Он был, как всегда, непроницаем. Интересно, может, это потому, что он поклоняется Перкунасу? В стране, где доминирующими являются иудео-христианские традиции, последователи других религий всегда кажутся загадочными. С другой стороны, будь Тони католиком, он с таким же успехом мог бы оказаться темной лошадкой.
— О чем-нибудь еще — только покороче — хотите поговорить, пока действует амулет? — спросил он.
Я покачал головой, и мы вернулись к воротам. Охранник, казалось, слегка обалдел от приготовлений Манштейна. Тони Судакис не удостоил Михаэля ни единым взглядом. Он установил мостик, махнул охраннику, чтобы тот втащил его обратно, и решительно зашагал к конторе.
Наверное, восприимчивость Тони притупила работа на свалке. Здесь, несомненно, происходит много всяких странностей, на которые лучше даже не смотреть без мощной магической защиты. Но по-моему (очевидно, охранник со мной согласится), нет ничего интереснее, чем наблюдать за работой хорошего чародея. А Михаэль Манштейн был одним из лучших.
Если вам нужно просто определить наличие каких-то Сил или субстанций, особо сложной магии не требуется. Предположим, вы хотите узнать, не насыпал ли кто сахар вам под ковер. Возьмите щепотку сахара и воспользуйтесь законом подобия. Если в контрольном горшке произойдет реакция — значит, точно, сахар под ковром есть (кстати, это куда проще определить по наличию муравьев).
Но если вы пытаетесь выяснить, не просачивается ли со свалки токсичных отходов зловредное влияние, скажем, Вельзевула, не станете же вы вызывать вышеупомянутого демона, дабы проверить действие закона подобия. Во всяком случае, если у вас все дома. Отходы от заклинаний, призывающих Вельзевула, не зря хранятся на хорошо огороженных свалках — ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они проникли в окружающую среду. А если вызвать Повелителя Мух за подобной оградой, именно это-то и произойдет.
Поэтому Михаэль Манштейн избрал окольный путь решения проблемы. Я упомянул Вельзевула, потому что именно его влияние изучал наш маг, когда мы с Тони Судакисом закончили сепаратные переговоры. И не помышляя о том, чтобы вызывать демона, Михаэль достал банку, полную друзей любого волшебника, а именно старых добрых дрозофил.
Эти плодовые мушки очень примитивны и очень глупы, а потому исключительно чувствительны к воздействию магии. Ученики чародеев часто отрабатывают на них свои заклинания. Если уж ваши чары подействовали на мух, значит, вам все по плечу.
А когда магия, воздействующая на мух, каким-то образом связана с Вельзевулом, их чувствительность возрастает еще больше. Только понаблюдав, как они вылетают из сосуда, Михаэль мог сказать, распространяется ли влияние демона куда не следует. Это самый элегантный и самый безопасный тест.
Я не маг и увидел только, что коричневатые мушки деловито выбрались из бутылки. Когда Михаэль закрутил крышечку, я решил, что можно его отвлечь, и спросил:
— Ну как, есть признаки Вельзевула?
— Не знаю, я не заметил, — ответил он. — Повелитель Мух известен своей хитростью, но я не верю, что он способен увернуться от дрозофильного теста — ведь он притягивает мух сильнее, чем гнилые груши.
— Отрадно слышать, — сказал я, — потому что я точно знаю о наличии Вельзевуловых отходов на свалке.
— Да, это в какой-то мере успокаивает, — согласился Михаэль. — Если уж такая Сила, как Вельзевул, не может выбраться из-за охраняемых стен, значит, есть основания полагать, что они устоят и перед другими, более слабыми заклинаниями.
— Что после Вельзевула? — спросил я.
— Я думал насчет Уицилопочтли, — ответил Михаэль. — Он не менее опасен, чем Вельзевул. А случай с настойкой курандеро доказал, что он активен и ищет возможности стать еще более активным.
И вновь Михаэль не стал пытаться вызвать злобного ацтекского бога: ведь мы в конце концов именно этого и боимся. Он применил другой тест, используя на сей раз суррогат содранной человечьей кожи. Искусственная кожа походила на пергамент, но по моей, натуральной, все равно побежали мурашки.
Михаэль читал заклинание на каком-то языке с обилием горловых и кудахчущих звуков — на науатле. Нынче в Ацтекии преобладает испанский, но в повседневной жизни многие говорят на науатле. Этот язык столь же естествен для ацтекских Сил, как арабский для джиннов. А я и не знал, что Михаэль говорит на науатле! Впрочем, труднее сказать, чего он не может.
Дочитав заклинание, Михаэль посмотрел на квадратик содранной кожи. Никаких изменений. Он тихонько хрюкнул.
— В чем дело? — спросил я.
— Я ожидал, что будет хоть какая-то реакция, — ответил маг. — Я не сомневался, что, кроме Уицилопочтли, никто не способен вызвать апсихию. Но никаких признаков его просачивания не заметно. По крайней мере этот тест их не выявил.
