Сидни Шелдон - Если наступит завтра
После обеда граф де Матиньи обратился к Трейси:
– Вы упомянули, что интересуетесь живописью. Хотите взглянуть на мою коллекцию?
– С удовольствием.
Картинная галерея оказалась настоящим домашним музеем, где были собраны старые итальянские мастера, французские импрессионисты и полотна Пикассо. Длинный зал завораживал чарующими формами и красками бессмертных художников. Здесь были работы Моне, Ренуара, Каналетто,[79] Гварди[80] и Тинторетто.[81] Великолепные картины Тьеполо,[82] Гверчино[83] и Тициана. И целая стена Сезанна.
Наслаждаясь красотой, Трейси долго всматривалась в полотна.
– Надеюсь, их хорошо охраняют? – спросила она.
Граф улыбнулся:
– Воры трижды пытались добраться до моих сокровищ. Одного загрызли собаки, второго искалечили, а третий отбывает пожизненный срок в тюрьме. Мой замок – неприступная крепость, герцогиня.
– Рада это слышать, граф.
Небо за окном расцвело яркими цветами.
– Начинается фейерверк, – объяснил хозяин. – Пойдемте, это вас позабавит. – Он взял мягкую руку Трейси своей сухой, как пергамент, и вывел из картинной галереи. – Утром я уезжаю на свою виллу на море и приглашаю самых близких друзей. Присоединяйтесь.
– Я бы с удовольствием, – с сожалением проговорила Трейси, – но муж беспокоится. Настаивает, чтобы я вернулась.
Фейерверк длился почти час, и Трейси воспользовалась суматохой, чтобы осмотреть дом. Джеф оказался прав: шансы на успех кражи были минимальными. Но именно поэтому задача особенно манила ее. Трейси знала, что наверху, в спальне графа, хранились драгоценности на два миллиона долларов и несколько живописных шедевров, включая полотно Леонардо да Винчи.
«Этот замок – настоящая сокровищница и охраняется соответствующим образом, – сказал ей Гюнтер Хартог. – Не вздумайте дергаться, пока не разработаете безупречного плана».
«План разработан, – подумала Трейси. – А безупречен он или нет, увидим завтра».
Следующая ночь выдалась промозглой и облачной. Стены замка казались мрачными и грозными. Трейси стояла в тени деревьев и смотрела на возвышающееся перед ней здание. На ней был черный комбинезон, ботинки на резиновой подошве, черные лайковые перчатки и через плечо – сумка. Перед глазами невольно встала ограда женской тюрьмы, и она поежилась.
Трейси проехала на взятом напрокат фургончике вдоль задней стены поместья. По другую сторону забора раздался грозный, низкий рык, тут же сменившийся заливистым лаем, – собаки подпрыгивали, стараясь напасть на незнакомку. Трейси представила тяжелое, могучее тело добермана, его смертельно опасные клыки. Она тихонько позвала кого-то в машине.
– Давай.
Из фургона показался худощавый человечек среднего возраста. Он тоже был в черном комбинезоне и нес на спине рюкзак. Человек вывел из машины суку добермана. У нее была течка, и лай по другую сторону стены сразу оборвался и перешел в возбужденное повизгивание.
Трейси помогла поднять собаку на крышу фургона, который доходил почти до самого верха стены.
– Раз, два, три, – прошептала она, и они вместе столкнули суку за забор на территорию замка. Дважды раздался отрывистый лай, послышалось сопение, топот убегающих собачьих лап – и все стихло.
Трейси повернулась к сообщнику:
– Пошли.
Жан Луи кивнул. Это был вор, который большую часть жизни провел в тюрьме. Не слишком смышленый, он отлично управлялся с замками и знал толк в сигнализациях.
Трейси перебралась с крыши фургона на стену. Раскатала веревочную лестницу и укрепила на заборе. И оба злоумышленника спустились на поросшую травой лужайку. Замок выглядел совсем по-другому, чем накануне, когда был ярко освещен и гудел от смеха оживленных гостей. Теперь он казался темным и холодным. Жан Луи шел следом, пугливо косясь на доберманов.
Стены замка были увиты вековым плющом, тянувшимся до самой крыши. Трейси накануне мимоходом опробовала плети, и они выдержали ее вес. Она начала карабкаться наверх, озирая окрестности, – собаки не показывались. «Хоть бы они подольше занимались своими делами», – молила она.
Добравшись до крыши, Трейси подала знак сообщнику и ждала, когда он окажется рядом. В свете крохотного лучика фонаря стало видно надежно запертое изнутри слуховое окно. Трейси наблюдала, как Жан Луи достал из рюкзака небольшой стеклорез. Ему понадобилось меньше минуты, чтобы вынуть из рамы стекло. Но за ним обнаружилась проволочная паутина сигнализации.
– Справишься, Жан? – шепнула Трейси сообщнику.
– Je peux faire зa.[84] Нет проблем, – отозвался тот. Достал из рюкзака кусок проволоки длиной в фут с зажимами-крокодилами с каждого конца. Действуя осторожно, нашел начало сигнального корда, зачистил и при помощи проволоки с зажимами соединил с концом. Затем достал пассатижи и аккуратно отрезал корд. – Voilа. Fini.[85]
«Ошибаешься, – подумала Трейси. – Все только начинается».
Они воспользовались второй веревочной лестницей, чтобы проникнуть внутрь замка через слуховое окно. Пока все шло хорошо. Они благополучно попали на чердак. Но когда Трейси подумала, что им предстояло дальше, ее сердце екнуло.
Она достала две пары очков с красными светофильтрами и одну подала Жану:
– Надевай.
Трейси нашла способ отвлечь доберманов, но инфракрасная сигнализация – задача посерьезнее. Джеф был прав: дом во всех направлениях пронизывали невидимые невооруженным глазом лучи. Трейси несколько раз глубоко вздохнула. «Сконцентрируй энергию, ци своего тела. Расслабься. – Она заставила мозг работать с кристальной ясностью. – Когда человек двигается в луче, ничего не происходит. Но стоит ему покинуть луч, датчик засекает изменение температуры и срабатывает сигнализация. Она включается до того, как вор добирается до сейфа, и не оставляет времени что-либо предпринять до приезда полиции».
В этом-то и заключается слабость системы, решила Трейси. Следовало придумать, как поступить, чтобы сигнализация сработала только после того, как будет открыт сейф. В шесть тридцать утра она нашла решение и ощутила, как в ней нарастает знакомое чувство возбуждения.
Надела очки с красными фильтрами, и все вокруг окрасилось безумным багровым заревом. Без них инфракрасный свет был бы не виден. Выход с чердака пересекал луч.
– Ползи под ним, – сказала она Жану. – Осторожно.
Они оказались в коридоре, который вел в хозяйскую спальню. Трейси включила фонарик и показывала путь. Через инфракрасные очки она увидела второй луч – низко над порогом комнаты. Трейси осторожно перепрыгнула его. Жан последовал ее примеру.
Трейси обвела лучом фонаря стены – повсюду висели потрясающие, вызывающие благоговение полотна.
«Обещай добыть мне Леонардо, – просил Гюнтер. – И конечно, драгоценности».
Трейси сняла со стены картину, перевернула, положила на пол, аккуратно извлекла из рамы, скатала холст и спрятала в сумку. Осталось забраться в сейф, который стоял за шторой в алькове в дальнем конце спальни.
Трейси отодвинула штору. Четыре инфракрасных луча пересекали альков с пола до потолка, перекрещиваясь друг с другом. Нельзя было подобраться к сейфу и при этом не задеть луча.
– Bon Dieu de merde![86] – Жан с отвращением уставился на них. – Нам через них не пройти. Слишком низко – не подлезешь; слишком высоко – не перепрыгнешь.
– Делай то, что я тебе скажу. – Трейси обхватила рукой его поясницу. – Идем вместе. Начинаем с левой ноги.
Они сделали шаг по направлению к лучам, затем второй.
– Мы что, попремся прямо на них? – задохнулся от испуга Жан.
– Вот именно.
Они оказались в самой середине лучей, где те сходились друг с другом. Трейси замерла.
– А теперь внимательно слушай. Иди к сейфу.
– А как же лучи?
– О них не тревожься, все будет в порядке. – Она отчаянно хотела, чтобы так оно и случилось.
Жан Луи нерешительно вышел из лучей. Было по-прежнему тихо. Он оглянулся и посмотрел на Трейси расширившимися от ужаса глазами. Она стояла в перекрестье лучей, и тепло ее тела не позволяло датчику включить сигнализацию. Жан Луи поспешил к сейфу, а Трейси неподвижно застыла, понимая: стоит ей шелохнуться – и тут же завоет сирена.
Краем глаза она видела, как Жан Луи достал из рюкзака какой-то инструмент и начал колдовать с наборным замком сейфа. Трейси не шевелилась, только медленно глубоко дышала. Время остановилось. Жан Луи, казалось, никогда не кончит возиться. Заболела правая икра, потом стало сводить всю ногу. Трейси сжала зубы. Она не решалась двинуться.
– Долго еще?
– Десять – пятнадцать минут.
Трейси казалось, что она стоит здесь всю жизнь. Левую ногу свело судорогой. Она чуть не закричала от боли. Но в это время раздался щелчок – сейф открылся.
– Magnifique! C’est la banque![87] Ты хочешь все? – спросил ее Жан Луи.
