Лариса Соболева - Петля Афродиты
Кира не знала, что ответить, слова директрисы запали в душу и пугали. В сущности, она уже привязалась к девочке, потому с трепетом встречала новое лицо в детдоме, думая, что это пришли за Лизой.
Растаял снег. Дети учили стишки про весну, подснежники и ласточек, а Лиза сидела на подоконнике. Упорство и вера девочки поражали всех работников детского дома, даже тех, кто не питал к брошенным детям особой любви, а ведь таких людей тоже немало, это не лучшая часть человечества. Но и они немножко проникались состраданием к упорной малышке. И только Марию Павловну не умилял ребенок на подоконнике, она считала, что психика девочки находится в опасности. Многие дети сидят вот так и ждут мам, но не столько же времени! И тогда она на свой страх и риск решила применить шокотерапию в некотором роде. Однажды она подошла к подоконнику и твердо сказала:
– Лиза, ты уже большая, поэтому буду говорить с тобой, как с большой девочкой. Мама не придет. Никогда. Не жди ее больше, она тебя бросила.
Наступила пауза, Лиза еще долго смотрела на калитку, а за ее спиной стояла Мария Павловна, чуть дальше – у лестницы – Кира Игоревна. Вдруг Лиза, без просьб и уговоров, слезла с подоконника и поплелась к лестнице. Девочка поднялась в группу, больше она не сидела на подоконнике, однако очень изменилась. Если раньше у нее была цель, она стремилась выполнить задание и сбежать на подоконник, то сейчас малышка все делала автоматически, как зомби.
– Вы ее сломали, – упрекнула Кирочка директрису, это был смелый поступок с ее стороны, она же дерзила начальству. – Лиза потеряна, безразлична, она тает на глазах.
Но Мария Павловна была мудрой женщиной, чтобы обижаться, к тому же она любила свою работу, а в работе обязательно появляются и ошибки. Как их исправить – вот в чем вопрос.
– Что вы предлагаете? – сняв очки и глядя в сторону, спросила она. – Думаете, на подоконнике Лиза обрела бы здоровье?
– Я думаю, лучше жить с надеждой.
– Это всеобщее заблуждение. Вы не знаете, что происходит с людьми, когда они теряют надежду. Вот тогда-то и приходит страшное заболевание – ненависть, о последствиях этого заболевания не будем говорить, они слишком хорошо известны. Так что же вы предлагаете, Кира Игоревна?
Щеки Кирочки покрылись красными и белыми пятнами, эти пятна выдавали волнение, а волноваться девушке нельзя было. Мария Павловна налила из графина воды в стакан и молча придвинула его к педагогу-воспитателю, когда та выпила половину стакана, указала на стул. Кирочка присела и взахлеб, опустив глаза, выпалила, чуть не плача:
– Я очень люблю Лизу, мне бы хотелось забрать ее отсюда. У меня есть квартира и небольшие сбережения, все досталось от деда. Мама с папой живут за сто километров отсюда, в небольшом городке, если нужно, я перееду туда. И мне предлагают удобную работу – разбирать архивы, я могу делать это дома, значит, моя дочка будет всегда со мной.
– А ваше здоровье? Оно позволит вырастить девочку?
– Я буду счастлива, а счастливые люди живут долго.
Директриса долго думала, в конце концов согласилась, главное – как поведет себя Лиза. Кира отправилась в группу, девочка сидела на кровати, обхватив коленки руками, она о чем-то думала, судя по ней, думы были невеселыми. Воспитательница предложила ей погулять во дворе, Лиза ничего не сказала, она просто слезла с кровати и пошла к двери. Эта молчаливая покорность, ставшая основой поведения малышки, и апатия ко всему, что ее окружало, выдавали моральный слом. Что-то нужно было менять в ее жизни, что могло бы оживить девочку.
К детскому дому прилегал симпатичный сад, где трудились старшие дети, имелся и огород, и живой уголок, и цветник. Они пришли в сад, собирали упавшие яблоки под деревьями, Лиза в подол платья, Кира в корзинку. И когда в очередной раз девочка высыпала яблоки в корзинку, Кира взяла ее за ручки и спросила:
– Лизонька, хочешь, я стану твоей мамой?
Малышка смотрела в глаза Киры, как смотрят взрослые люди, словно проверяя – не пошутила ли воспитательница? А потом подошла ближе и обняла Кирочку за шею, положив на плечо голову, это и было согласием.
С радостью девочку провожали взрослые, но при этом детей не было поблизости – нельзя. Когда Кира складывала вещи Лизы в чемодан, няня принесла тряпичную куколку, при этом высказала опасения:
– Не знаю, отдавать вам или оставить здесь?
– А что такое? – заинтересовалась Кира.
– С этой куклой она поступила к нам. Однажды я дала ее Лизе. Она смотрела на нее, смотрела, а потом как кинет в стену. И отвернулась. Ну, я забрала и спрятала.
– Я возьму. Мало ли? Вдруг кукла когда-то пригодится Лизе.
Свой пятый день рождения малышка встретила дома с мамой Кирой. Был торт, были новые друзья – две девочки и один мальчик, было весело. В их доме поселилось живое существо «весело». И Лиза смеялась, как не смеялась никогда в своей короткой жизни. Лиза почти не отходила от новой мамы, даже гулять на улицу выходила неохотно. Собственно, и Кира любила общество дочки, поручала ей мелкую работу по дому, читала книжки, ходила с ней на детские сеансы в кино. В общем, у них все шло как у людей. Потом Лиза пошла в первый класс с огромным букетом, училась на отлично, потому что это радовало маму. А еще летом они ездили в лагерь на Черное море и целое лето совмещали полезное с приятным – мама работала, а Лиза отдыхала и помогала ей.
– Что за кукла? – заострила внимание Надежда Алексеевна. – Тряпичная? Сшитая кустарно? Платье в горошек, да?..
– Не знаю, – подняла плечи Сати. – Я лишь передаю историю такой, какой мне ее рассказали.
Не поверила ей Надежда Алексеевна и кинулась в коридор, распахнула дверцы шкафов, нашла пакеты с вещами матери, которые она получила в больнице, и при этом бубнила:
– Кукла… Кукла… Где же она?.. Неужели это та кукла?..
Но старой тряпичной куклы не нашла. О, как жаль. Сейчас Надежде Алексеевне ошибочно чудилось: старая кукла способна многое приоткрыть, если бы нашлась. В миг раздумий и разочарования щелкнул замок, вошел Болотов, кинул ключи на столик и:
– Сати!.. Любимая!.. Я вернулся!..
А тут из-за угла вырулила нелюбимая Надя! У Болотова шок, беднягу так перекосило, что он вызвал своим жалким видом улыбку у родной жены. По прихожей проплыла «любимая» мужа, Надежда Алексеевна проводила ее насмешливым взглядом, перевела глаза снова на Валеру. Сцена в лучших традициях комедийного жанра.
– Пожалуй, я подожду тебя в машине, – сказала Сати Болотову, взяла ключи со столика, сняла свое пальто с вешалки и ушла. Жена не преминула поддеть мужа:
– Что же ты пальтишко не надел на свою «любимую»?
– Ты? – выдавил он. – Почему ты здесь?
– Как интересно, мой муж спрашивает, почему я – его жена – здесь, в своем доме. Он даже не в курсе, что его жену сегодня отпустили из следственного изолятора. Ба, да ты не рад, как я вижу? Извини, что помешала твоей идиллии.
В отличие от нее, измученной и резко постаревшей, он выглядел помолодевшим, посвежевшим, просто огурец с грядки. Валера попался, ему очень не кайфово, как выражается Артемка. Не так-то просто выбросить тридцать один год на помойку, троих детей, кучу нажитого добра. Нагадил-то Валера, оттого и зол, по прихожей ходит, ходит.
– Только не надо на меня так смотреть! – зарычал, видимо, оскорбленный освобождением жены блудливый муж.
Нет, Надежда Алексеевна не опустится до его уровня, пусть Валера бесится, а она будет хладнокровна.
– А как мне смотреть на подонка, мерзавца, негодяя и последнюю сволочь? Или считаешь, я как-то иначе должна рефлексировать на тебя? Ладно, мне гадил всю жизнь, но ты умудрился украсть у собственного сына девушку. Я не в восторге от твоей распутной Сати, но ты-то… папа! Ты потерял сына, Костю – это хоть понимаешь? Насколько мне известно, потерял и Артема.
Болотов прекрасно отдавал отчет, что жена права, и он стоит тех мерзких слов, которыми она щедро наградила его, но признать ее правоту… И подписаться под вердиктом жены? Ни за что!
– Остановись! – огрызнулся Валерий Витальевич. А в следующий миг он взял пример с жены и заговорил сдержанно: – Мне надоело слушать оскорбления. Я понимаю, тебе обидно, но что же делать, дорогая? Извини, я полюбил другую. Ну так случилось. Это Константину нужно подумать, почему от него – молодого и красивого – Сати ушла к его отцу, который старше на двадцать лет.
– Ой… Ой… – рассмеялась пока еще жена. – Сейчас начнешь распевать, что в постели ты – священный бык. У тебя главная сексуальная привлекательность – твои деньги…
– А вот тут ты, дорогая, ошибаешься! Потому что Сати по деньгам выше меня уровнем.
– Значит, она извращенка.
– Хватит! Хватит, я сказал!
– Действительно, хватит, наш скандал становится пародией на драму. Убирайся. И пока я здесь буду некоторое время жить, сделай так, чтобы я тебя не видела. Позже поговорим, как нам быть.
– Я решил развестись с тобой.
