Последний грех - Роман Валериевич Волков
– А как глянули-то, как глянули, – сбивчиво говорил он, уставившись в одну точку, – там Гриня Толстый дубинкой мишку ткнул… Мы видим, что там не того чего-то. Башка болтается, а все остальное – мягкое. Гриня дубинкой ткнул, и мы сморим, там черное что-то! И шкура разошлась – а там Лосев лежит мертвый! Кто-то мишку убил, выпотрошил, а Лосева в шкуру зашил!
– Да как же… – охнул усатый капитан и повернул голову к начальнику. – Как такое можно вообще?
– Так, давайте без соплей, – одернул его Соколов. – Мы уже знаем, что убийца наш на многое способен. – Он сделал знак одному из ближайших милиционеров: – Раткин, пусть с ним другие доработают.
– Там в домике допрашивают телохрана и шофера Лосева, – отрапортовал капитан, когда они оказались подальше от свидетеля. – Их нейтрализовали каким-то снотворным. Их сейчас осматривает врач. На шее след от укола. Но к ним никто не подходил – почему они и в непонятке. Раз – и очнулись только через два часа. Колдовство ка кое-то.
– Наука! – криво усмехнулся Святослав. – Сила науки творит сейчас куда более удивительные вещи, товарищ капитан. Пневматическая винтовка и шприц-капсула со снотворным. Метров на семь стреляет.
– Черт, я как-то об этом не подумал. Это же только в фильмах бывает! Про террористов.
– Нет, почему? Это санитары города – команды очистки от бродячих животных – применяют. Егеря тоже в заповедниках, если лоси там выходят куда не надо. Или медведи. Расширяйте кругозор, Раткин.
Капитан закивал, что-то усиленно обдумывая:
– Ну, тогда все сходится. Убийца из этой воздушки выстрелил во всех по очереди.
– А водитель?
– Окно в машине открыто было. Вполне можно было выстрелить. У него как раз след от укола вот тут. – Раткин ткнул пальцем себе под левое ухо. – Водитель так и показал: курил, голову в окошко высунул. Больше ничего не помню.
Соколов автоматически качал головой, будто бы соглашаясь со словами собеседника, но слушал его вполуха. Какая-то мысль занимала его больше, чем уже понятная схема с отключившимися телохранителем и водителем.
– А эта тема с медведем… – заговорил он через минуту. – Вы охотник, как это сложно, вообще?
– Да не очень, если умеешь, – пожал плечами Раткин. – А наш герой, как видно, не простой охотник. Стрельнул в медведя этой ампулой. Дал по башке топором – вон с пожарного щита снял. На скорую руку, но очень умело освежевал медведя. Грубо очень: кости оставил, куски мяса большие. То есть даже не освежевал, а просто вырубил в нем такую нору. Потом перетащил на себе Лосева из машины – он там кепку потерял, мы нашли, так что это тоже ясно. Медведя освежевал он минут за десять.
– А охрана? – задал резонный вопрос Святослав и оглянулся на КПП и дающего показания перепуганного охранника.
Раткин скривился и махнул рукой:
– Кот из дома – мыши в пляс. Только шеф вышел, они музон врубили. Чего им бояться-то? Они ж крутые!
Майор кивнул, вытащил из-за пазухи свой любимый блокнот и стал делать пометки.
– А зашить в шкуру – это тоже просто?
– Ну, он как бы не очень напрягался, – продолжил пояснять капитан. – Медведь-то здоровенный был. Он Лосева тоже расчленил и в эту нору из мяса запихал. Вот и все. И собак спустил.
– Ну, теперь зато стало ясно, что на нашу встречу Лосев не придет.
Из груди Соколова вырвался сокрушенный вздох – все-таки он делал большую ставку на эту засаду, а теперь все коту под хвост. Снова надо начинать чуть ли не с начала. Убеждая себя самого и попутно пытаясь смириться с этой неутешительной мыслью, он резюмировал:
– Так, значит, как видно, наша идея с засадой может и не сработать. Ну что, даем отбой Сковородько.
Убрав блокнот и вытащив мобильный, майор набрал номер мэра. Первые пару гудков выражение его лица не менялось, но чем дольше Кузьма Кузьмич не отвечал, тем обеспокоеннее становилось выражение лица Соколова. В конце концов он замер на месте, крепко сжав челюсти, затем рванул с места, по пути набирая уже другой номер. Там трубку взяли почти сразу.
– Вы что там, уснули?! – заорал Святослав. – Бегом к мэру!
Еще не добежав до своей служебной «Волги», он крикнул шоферу:
– Быстро заводи, к бане едем!
Майор рванул на себя дверцу машины, но снова замер, будто вспомнив что-то чрезвычайно важное. Он быстро обернулся к капитану, который по инерции увязался за начальником (и, как оказалось, очень кстати), и резко бросил:
– Раткин, сейчас же ко мне зама Лосева приведи! Да скорее!
Повторять дважды не пришлось. Усатый бегом бросился к кучке милиционеров и свидетелей, которые разговаривали неподалеку, и через пару секунд подвел к Соколову здоровенного бандюгана с абсолютно растерянным и перепуганным выражением лица.
– Вот что, Котов. Учителя, – без предисловий заявил милиционер и смерил помощника Лосева тяжелым взглядом.
– Какие учителя?..
– Которые в подвалах у вас сидят. Не повторяйте ошибок вашего бывшего шефа.
Наградив здоровяка на прощание многообещающим взглядом, Святослав сел в машину, и она тут же рванула с территории усадьбы.
В комнату отдыха, в которой Соколов недавно оставил мэра, он ворвался с такой скоростью, что едва не разбил дверь о стену.
– Что, не успели?!
Голос больше походил на яростный клекот ястреба, чем на человеческую речь. Переодетые обслугой милиционеры мигом взлетели со стульев и потупились. Сказать им было нечего. Да и что говорить – Святослав все мог увидеть собственными глазами.
В дальнем конце комнаты, на стуле, в одних трусах грузно сидел Сковородько. Голова была безвольно запрокинута, на подбородке засохла слюна, на лбу красовалась жирная зеленая точка. Признаков жизни Кузьма Кузьмич не подавал.
Соколов подошел к телу, на ходу спросив:
– «Скорую» вызвали?
– Вызвали. И опергруппу тоже.
– Дайте простыню. Прикроем. Все-таки мэр.
Один из спецназовцев снял с крючка у входа в парилку белую простынь и протянул начальнику. Тот взял ткань, подошел ближе к телу и уже собрался было прикрыть глаза покойного, как в этот самый момент веко мэра едва заметно дернулось. Майор вздрогнул и немедленно приложил пальцы к шее Сковородько – проверить пульс.
– Живой, – ошарашенно выдохнул он. – Пульс слабый, но есть.
– Ну, слава богу. Повезло, – потер лоб один из оперативников.
– Повезло ему, но не вам.
Святослав швырнул простынь на диван возле все еще накрытого стола и со злостью уставился на подчиненных:
– Вам, граждане, придется на стол удостоверения положить. И
