Последний грех - Роман Валериевич Волков
– Значит, и впрямь недалеко.
Из груди странника вырвался невольный вздох облегчения, а губы снова сложились в улыбку. Теперь более искреннюю, чем там, на просеке.
Видя неожиданную радость гостя, старуха поспешила предупредить:
– Только ведь там, мил человек, сурово. – Ее глаза округлились. – Там все босиком ходят. Говорить им не разрешают, только знаками показывают, значит, да. Мясо-молоко не едят – постно все. Живут в землянках, значит.
Соколов кивал, и улыбка не сходила с его лица:
– Это хорошо.
– Что ж ты, мил человек, натворил-то? – покачала головой женщина и вздохнула. – Аль с каторги бежал, скрываешься?
В ее голосе не чувствовалось ни опаски, ни подозрительности – только сочувствие. А взгляд старухи стал таким, что Вадиму захотелось плакать. Он поджал губы и отвернулся, как будто испугался, что и правда заплачет. И выложит все, что лежало на его душе неподъемным грузом, прямо этой ни в чем не повинной и ни к чему не причастной женщине. А добрая бабушка успокоит его и простит за все сделанное. И можно будет жить-поживать и добра наживать… Жаль только, что себя не обманешь, да и Его тоже.
Бывший майор снова потер шрам и покачал головой:
– От Бога не скроешься, бабушка.
Старуха кивнула:
– Ну, Христос тебе судья.
Соколов донес коромысло до самого ее дома, поблагодарил за подсказку и, простившись, пошел по тропинке на юго-запад. Рюкзак подпрыгивал на его спине и выглядел очень легким. Он шел, не оглядываясь. А если бы оглянулся, то увидел бы, что пожилая женщина перекрестила его в спину и замерла у забора, глядя вслед, пока он не скрылся за деревьями.
