Росс МакДональд - Голубой молоточек
- Куда мы сейчас едем? - спросила Бетти.
- В комиссариат.
Франсин Хантри издала короткий вскрик, перешедший в тихий стон.
- Нельзя ли мне по крайней мере провести эту ночь в собственном доме?
- Если вы хотите, мы можем заехать туда, чтобы вы собрали сумку. Потом необходимо вместе с вашим адвокатом поехать в полицию.
Намного позже я проснулся в темной постели, чувствуя утренний холод. Я слышал стук сердца Бетти и чувствовал ее легкое дыхание, напоминающее плеск летнего океана.
Мне припомнилась значительно менее идиллическая сцена, также происходившая в спальне. Когда я в последний раз видел Франсин Хантри, она находилась в больничной палате с зарешеченными окнами, под охраной сидящего за дверью вооруженного стражника. И в полуоткрытых дверях моего полусонного сознания появилось видение другой ожидающей неизвестно чего женщины; хрупкой, болезненной, седой женщины, которая была когда-то красавицей.
Мне припомнилось слово "Пьета". Я разбудил Бетти, коснувшись ладонью ее бедра. Со вздохом она повернулась на бок.
- Лью?
- Что такое Пьета?
Она глубоко зевнула.
- Ты задаешь странные вопросы в странное время.
- Значит, ты не знаешь?
- Конечно, знаю. Это каноническое изображение Божьей Матери, плачущей над телом распятого Сына. Зачем тебе это?
- Франсин Хантри говорила, что ее муж написал такой портрет Милдред Мид. Может быть, она была Марией?
- Да, я видела эту картину. Она находится в здешнем музее, но не входит в экспозицию. Ее считают слишком натуралистической, насколько мне известно. Умерший - это автопортрет Хантри.
43
Когда я снова проснулся, Бетти уже не было. На кухонном столе она оставила мне четыре предмета: пакетик кукурузных хлопьев, бутылку молока, бритву и таинственное послание, в котором значилось: "Мне снился странный сон - будто Милдред Мид мать Хантри - возможно ли это?"
Я позавтракал и направился в другой конец города, в Магнолия Корт. Я долго стучал в дверь, но Милдред Мид не отозвалась. Из соседнего домика вышел пожилой мужчина и посмотрел на меня с расстояния, разделяющего наши поколения. Наконец, он сам проинформировал меня, что миссис Мид, как он ее назвал, поехала в город.
- Вы не знаете, куда именно?
- Велела водителю такси отвезти ее в суд.
Я отправился следом за нею, однако, найти ее оказалось нелегко. Здание суда с прилегающим к нему парком занимало целый квартал. Я скоро сообразил, что меряя заросшие дорожки и выложенные плитами коридоры в поисках хрупкой, старой, больной женщины, я только зря трачу время. Я зашел в контору коронера и застал там Генри Пурвиса. Оказалось, что посетила его полчаса назад.
- Что ей было от тебя нужно?
- Сведения о Вильяме Миде. Кажется, он был ее внебрачным сыном. Я сообщил ей, что он был похоронен на городском кладбище Санта-Терезы, и обещал отвезти ее на его могилу. Но, кажется, мое предложение ее не заинтересовало. Она начала говорить о Ричарде Хантри. Утверждала, что когда-то была его натурщицей, и непременно хотела увидеться с ним. Я сказал ей, что это, к сожалению, невозможно.
- Где сидит Хантри?
- Окружной прокурор Лансинг приказал запереть его здесь, в особой камере, которую охраняют двадцать четыре часа в сутки. Я и сам не могу к нему войти... это, конечно, не значит, что мне этого очень хочется. Кажется, он совсем свихнулся. Пришлось дать ему какие-то успокоительные таблетки, чтобы не буянил.
- А что с Милдред?
- Ушла. Я ее очень неохотно отпустил. Мне она показалась страшно подавленной и была слегка пьяна. Но у меня не было повода задержать ее.
Я вышел из здания и еще раз обошел окрестности, заглядывая во все углы. Ее нигде не было. Я начал волноваться. Я чувствовал, что независимо от того, была ли во сне Бетти хоть капля истины или нет, Милдред - главная героиня драмы. Но она исчезла из поля зрения, а сейчас уходило утро.
Я глянул на один из четырех циферблатов, находящихся на четырехгранной башне здания суда. Шел десятый час. На галерейке для туристов сейчас стояла лишь какая-то седая женщина, неуверенные движения которой привлекли мое внимание. Милдред. Она повернула голову, вцепилась в металлическое ограждение, доходившее ей почти до подбородка и выглянула из-за него на площадь.
Она была практически неподвижна и выглядела, как женщина, заглядывающая в собственную могилу. Жизнь города замерла вокруг нее; тишина расходилась, словно круги на воде.
Я находился на расстоянии нескольких шагов от нее и на сто метров ниже галерейки. Подняв тревогу, я мог лишь ускорить исполнение ее намерений, в которых не приходилось сомневаться. Я вошел в ближайшие двери и поднялся лифтом наверх. Когда я появился на галерейке, она глянула в мою сторону, опираясь руками о металлическое ограждение. Потом отвернулась и попыталась влезть на ограждение, чтобы броситься в пропасть. Но она была для этого слишком стара и слаба, попытка не увенчалась успехом.
Я обхватил ее руками и придержал на безопасном расстоянии от ограды. Она дышала тяжело, словно влезла на башню по веревке. Застывшая жизнь города вновь обрела свой ритм и до моих ушей стали доноситься ее отзвуки.
- Пустите меня! - сказала она, вырываясь.
- Не могу. Эти камни слишком далеко внизу и мне не хотелось бы, чтобы вы упали на них. Вы слишком хороши.
- Я старая развалина, старая как мир! - но из-под век она метнула в меня кокетливый взгляд хрупкой, некогда красивой женщины, знающей, что она и сейчас неплохо выглядит. - Вы не могли бы кое-что для меня сделать, мистер?
- Если это в моих силах.
- Я прошу вас, помогите мне спуститься отсюда и уйти. Я не сделаю ничего плохого - ни себе, никому бы то ни было.
- Я не могу так рисковать.
Я чувствовал сквозь ткань тепло ее тела. Ее верхняя губа и впалые виски покрылись потом.
- Расскажите мне о своем сыне, Вильяме, миссис.
Она молчала. Косметика оплывала, и ее лицо выглядывало из-под нее, словно посмертная маска.
- Вы продали тело своего сына за тот огромный дом в Каньоне Хантри, миссис? Или это были останки кого-то другого?
Она плюнула мне в лицо и разразилась судорожными рыданиями. Наконец, она успокоилась. Когда я спускал ее вниз и передавал в руки людей окружного прокурора, она не произнесла ни слова.
Я сказал им, что ее необходимо тщательно обыскать и задержать под наблюдением как потенциальную самоубийцу. И хорошо сделал. Лансинг, окружной прокурор, сказал мне потом, что женщина, которая ее обыскивала, нашла хорошо наточенный стилет, завернутый в шелковый чулок и засунутый за пояс от подвязок.
- Вы установили, зачем она его носила при себе?
Он отрицательно покачал головой:
- Предположительно, собиралась использовать его против Хантри.
- Но каковы были ее мотивы?
Лансинг подергал себя попеременно за оба уса, словно это были вожжи, помогающие его мыслям маневрировать среди лабиринта следствия.
- Мы не информировали об этом общественность, и я вынужден просить вас оставить это при себе. Видимо, это Хантри тридцать лет назад убил в Аризоне сына миссис Мид. Отдавая цезарю цезарево, я вынужден признать, что это установил капитан Маккендрик. Он прекрасно провел расследование. Думаю, он будет нашим следующим шефом полиции.
- Это наверняка будет ему очень полезно. Но как связать эту версию о мести с попыткой самоубийства?
- А вы уверены, что она пыталась его совершить?
- У меня сложилось такое впечатление. Милдред желала уйти, и ее задержала только эта металлическая ограда. Ну, и стечение обстоятельств, благодаря которому я заметил ее на этой галерейке.
- Ну что ж, в сущности, это не противоречит версии о мести. Ее замысел не удался, вот она и обратила свой гнев против себя.
- Я не вполне вас понимаю, господин прокурор...
- Правда? Возможно, вы незнакомы так подробно, как мы, с последними достижениями судебной психологии, - он слегка принужденно улыбнулся.
Я отвечал весьма вежливо, так как он мне мог еще понадобиться:
- Действительно, я никогда не изучал право...
- Но несмотря на это, вы очень помогли нам, - сказал он, словно желая меня утешить. - И я вам весьма благодарен за вашу помощь, - он поднялся с рассеянным выражением в глазах. Я также поднялся, со страхом понимая, что утрачиваю контакт со всем этим делом.
- Не могу ли я на минуту повидать вашего узника, господин прокурор?
- Которого?
- Хантри, мне бы хотелось задать ему несколько вопросов.
- Он отказывается отвечать по совету своего адвоката.
- Мои вопросы не касаются этих убийств, во сяком случае непосредственно не касаются...
- А чего же вы хотите?
- Хочу спросить, каково его настоящее имя, и посмотреть на его реакцию. И кроме того, спросить, почему Милдред Мид пыталась покончить с собой.
- У нас нет доказательств этого.
- Я знаю, что пыталась, и хочу понять, почему.
- А почему вы считаете, что он может знать ответ?
