Питер Устинов - Крамнэгел
Ну и тип! И шутки у него какие-то дурацкие.
– А вы знаете, что у вас здесь водится крыса?
– И не одна. Вы какую видели? Такую здоровущую?
– Вы что, хотите мне сказать, что они у вас вместо домашних животных?
– Не совсем. Вы слышали когда-нибудь о том, что русские называют сосуществованием? Вот и у нас так – мы сосуществуем с крысами, крысы сосуществуют с нами. Вооруженный нейтралитет. Так какую вы видели – здоровущую?
– Пожалуй, ее можно назвать здоровущей, а уж дородной – точно.
– Это Электра – мать, бабушка, любовница и тетка. Если вы сумели с ней поладить, вас это характеризует с хорошей стороны. А теперь постарайтесь поладить и со мной. Я спас вас от полиции. Как насчет моего вознаграждения?
Крамнэгел встал вполоборота к капитану, чтобы сосчитать свои деньги. С превеликим сожалением он расстался с семьюстами шестьюдесятью долларами.
– Дайте сдачи десять долларов, – сказал он.
– А я вам дал свободу, – улыбнулся в ответ капитан.
– Если, по-вашему, десять долларов такой пустяк, – вскричал Крамнэгел, – то гоните назад двадцатку, тогда я буду должен вам десять долларов.
– Хорошо, я должен вам десять долларов, – пропел капитан. – А теперь сидите здесь и не высовывайте носа. Мне нужно идти на мостик, чтобы вывести эту мышеловку в открытое море, где у моих дурней будет меньше шансов в кого-нибудь врезаться.
– Мышеловку? – переспросил Крамнэгел.
– И огнеопасное сооружение к тому же. Официально зарегистрировано как непригодное для плавания. Толщина корпуса в некоторых местах достигает лишь одной восьмой дюйма. Двигатель барахлит. Могу продолжать до бесконечности. Плавать умеете?
«Ни хрена себе чувство юмора, в жизни такого не встречал».
– Нет, не умею, – не сказал, а почти проорал Крамнэгел, но капитан уже поднимался по трапу на мостик.
В Лондоне Пьютри покинул Скотленд-Ярд, где царила атмосфера оптимизма, и отправился к сэру Невиллу.
– Правда, самая лучшая новость – это отсутствие новостей? – спросил его сэр Невилл.
– Полностью с вами согласен, но на самом деле отсутствие новостей не является отсутствием новостей, коль скоро каждую минуту мы рискуем узнать новости. Если полиция не схватит его при первом досмотре кораблей в порту, то она снова прочешет все корабли пресловутым частым гребнем, обращая особое внимание на суда, держащие курс к США.
– Вам известно, откуда пошло выражение «прочесать частым гребнем»? – спросил сэр Невилл.
– При всем уважении к вам, сэр Невилл, я не считаю, что сейчас подходящий момент читать мне лекции, – отрезал Пьютри.
– Я сам этого не знаю, – объявил сэр Невилл, – поэтому у вас и спросил. – Главный прокурор сегодня был в самом мальчишеском, самом задиристом настроении.
Подняв телефонную трубку, Пьютри заказал разговор с Ливерпулем.
– Что вы намерены предпринять? – спросил Билл Стокард. Пьютри чуть улыбнулся Биллу, но не сэру Невиллу.
– Намерен рискнуть, – ответил он.
– Разумно ли это? – спросил сэр Невилл.
Пьютри не ответил. От необходимости отвечать его избавил телефонный звонок.
– Алло, пожалуйста, инспектора уголовной полиции Голэма. Пьютри, из Скотленд-Ярда. – Потом, после минутной паузы: – Алло, Брюс? Как там с Крамнэгелом, не повезло еще? Ну и ничего удивительного. Его взяли в Стаффорде... Что? Очень просто: сел рано утром на поезд в Ливерпуле... Да, поезд пришел в Стаффорд минут двенадцать назад... Мы взяли его... Что?.. Ну, вполне естественно, что, находясь столь близко от порта, преступник, особенно преступник, хорошо знакомый с методами работы полиции, подумает, что полиция непременно бросится искать его в порту... Да нет, это абсолютно не моя заслуга, Брюс... Часто аплодисменты срывает тот, кто забил гол, хотя на самом деле заслужил их тот, кто дал ему пас... Такова жизнь... – Он медленно повесил трубку.
– Это риск, – объявил сэр Невилл, как бы классифицируя явление, с которым столкнулся впервые в жизни.
– Как вы будете выкручиваться, если начнется расследование? – поинтересовался Билл.
– Я еще не решил, потому и сказал, что это риск. По части подготовки я успел лишь познакомиться с железнодорожным расписанием. У меня просто физически не было времени продумать подробно все возможные последствия.
– Вы можете все отрицать, – несколько напряженным голосом предложил Билл.
– Это, конечно, был бы самый жесткий и некоторым образом самый безопасный выход из положения. Мне, как говорится, пришлось бы до известной степени злоупотребить авторитетом занимаемой должности: слово Голэма против моего. Либо можно было подождать полчаса и заявить, что произошла ошибка. Так, конечно, намного опаснее, поскольку в таком случае придется изобретать целую цепь воображаемых событий и придерживаться изобретенной версии. Это глупый путь, бессмысленный. Идти по нему – только напрашиваться на неприятности.
– И именно по нему вы, без сомнения, и пойдете, – заметил сэр Невилл.
– Пожалуй, да, – вздохнул Пьютри.
– Вы могли бы довериться Голэму, – предложил Билл. – Так же, как доверились экипажу патрульной машины.
– Впоследствии. Впоследствии – да. Это единственный способ поставить точку. Заговорщикам всегда лестно быть посвященными во что-то, чего не знают другие.
Зазвонил телефон. Сэр Невилл взял трубку. Выражение его лица изменилось.
– Министр внутренних дел, – доверительно сообщил он своим сообщникам, прикрыв трубку рукой. В предвкушении разговора с министром вернулись к нему и энергия, и невинное выражение лица, и игривость.
– Доброе утро, сэр, – сказал он в трубку. – Да, для этого времени года – безусловно... – Он помрачнел. – О, вы имеете в виду специальный выпуск вечерних газет, не так ли? Нет, я никак не мог, я всего лишь несколько минут назад услышал об этом сам... О да, я думаю, нет никакого сомнения в том, что он будет пойман... Это верно, да, в самом деле, он никогда не проявлял прыти, которой можно было бы ожидать от человека в его положении... нет... – Сэр Невилл снова замолк, внимательно и сосредоточенно слушая голос в трубке, затем глаза его загорелись боевым огнем. Наконец он заговорил четко и ехидно: – У меня сложилось впечатление, уважаемый министр, что я выполнял ваши указания. Не только скрупулезнейшим образом, но также и в том духе, в каком они были даны... Я никогда бы не поднял этот вопрос, но коль скоро вы снова к нему возвращаетесь, могу лишь сказать, что доведись мне давать в суде показания под присягой, вынужден был бы признать, что это вы предложили поместить Крамнэгела в тюрьму без решеток и тем самым подтолкнуть его к побегу... Шутка? Ваше слово против моего? Очень странно, что вы заговорили об этом... Я не имею ни малейшего желания впадать в мелодраму, поверьте мне, я обладаю иммунитетом против всяческих мелодрам; в любом случае я скоро ухожу в отставку и, если на то пошло, могу легко поддаться искушению взяться за мемуары... Что же до вашего слова против моего, то я – королевский адвокат, а вы – политический деятель... Нет, я не испытываю абсолютно никакого страха перед возможными последствиями... Что? Я совершенно спокоен, уверяю вас... Забыть об этом разговоре?.. Только в том случае, если я сохраню за собой право вспомнить о нем в случае острой необходимости... В нашей профессии никто, по всей видимости, не может знать, что произойдет дальше... Простите?.. Риск?.. – Он подмигнул Пьютри и Стокарду. – Удачный выбор слова, смею заметить... Риск? А что такое риск, как не образ действий, разумный сам по себе, но не учитывающий предрассудков и глупости других людей... Недальновидность? Возможно... – Голос его зазвучал очень холодно и безжалостно. Было очевидно, что сэр Невилл беспредельно наслаждался этим разговором. Выслушивая сомнения, увертки и увиливания своего собеседника, он с каждой секундой все больше и больше брал над ним верх своим многозначительным и напряженным молчанием. Наконец он соизволил заговорить: – Господин министр, каждый день вам, наверное, приходится принимать тысячи решений по различным вопросам. Если каждое из них вызывает у вас впоследствии подобные угрызения и потребность в самокопании, то покорнейше позвольте посоветовать вам подыскать себе, пока не поздно, какую-нибудь иную работу, более соответствующую вашим блестящим способностям. Возможно, премьер-министр сочтет уместным перевести вас в министерство иностранных дел. Безусловно, развитие отношений с иностранными государствами не требует столь высоких этических критериев, как те, которые вы привносите в деятельность министерства внутренних дел, зато ваша склонность к шантажу может при удаче принести стране великую славу, а в худшем случае может быть сглажена ловким переводчиком... Наглость? Прошу прощения. Каждый феникс нуждается в пламени, чтобы потом восстать из пепла. Я бесконечно признателен вам, сэр, за то, что вы обеспечили меня сим пламенем. Так или иначе, вы ведь дали мне определенные инструкции, которые я выполнил в полную меру своих способностей. Я передал ваши пожелания новому Скотленд-Ярду и уверен, что миссия, которую вы на нас возложили, в скором времени будет успешно выполнена в лучших традициях... Алло, алло... Он бросил трубку, – свирепо улыбнулся сэр Невилл. И, помолчав, добавил: – Теперь мы настоящие заговорщики.
