Анатолий Галкин - Ставка на удачу
Потом они с мужем навели в кабинете порядок, загнав в дальний угол книги, рукописи, маски и коробки со всякой туземной атрибутикой.
И сразу после этого начался роман со вторым мужем и развод с первым.
Такие циклы повторялись четыре раза. И наконец, Ирина поняла, что можно нормально жить без штампов в паспорте, без марша Мендельсона и криков «Горько!»
Не так давно один умный человек подсказал Полонской, что коллекция прадеда стоит каких-то денег.
Потом нашелся покупатель – бизнесмен Ефим Романовский. Он отвалил за все маски пятьдесят тысяч долларов.
Сделку оформили с адвокатом, с нотариусом и с искусствоведом из Кунсткамеры.
А совсем недавно, собираясь продать старые книги, Ирина нашла коробку с дневниками прадеда.
Посчитав, что самое любопытное время это семнадцатый год, Полонская нашла нужную тетрадь и стала читать.
Во времена крушения царизма у нас еще не было телевизоров и других соблазнов цивилизации. Поэтому Зиновий Полонский писал вдумчиво и интересно. Почти, как граф Алексей Толстой в романе «Сестры».
На последних страницах дневника Ирина чуть не завыла от злости. Она поняла, что одна из масок стоила в сто раз больше, чем вся коллекция.
Но поезд ушел!
Очевидно, полковник Смолкин был сносным сыщиком и неплохим любовником. В перерыве между первым и вторым действием он умудрился выпросить у Полонской дневник прадеда. Взволнованная Ирочка не придала этому значения. Ее интересовало другое! Ведь впереди была еще большая часть спектакля, его кульминация и развязка.
Перед уходом полковник не стал будить женщину. Он с сожалением посмотрел на красавицу, прихватил дневник и покрепче запер за собой дверь. На два замка!
* * *Сидоров не сомневался, что Странник будет его ждать там, где они договорились.
А куда он денется? Опытным взглядом «Коротышка» определил, что это интеллигент. Такие люди всего боятся, их грызет совесть и недоверие ко всему вокруг.
После их первой встречи в переулке за Казанским собором Иван проводил заказчика до его квартиры. Следя за ним на набережной Канала Грибоедова, Сидоров применял маскировку, сняв яркую куртку и натянув черную бейсболку.
Но когда Странник вошел в подъезд, который в Питере называют «парадное», и вставил ключи в свой почтовый ящик, можно было не скрываться.
«Коротышка» подошел поближе к заказчику, протер пальцем номер квартиры и очень спокойно сказал:
– Если обманешь, убью! Зарежу, как курицу.
Сейчас Странник стоял возле своей серой «Хонды» во дворе дома номер восемь на Провиантской улице.
Они улыбнулись, как добрые знакомые, и пожали друг другу руку.
– Всё нормально, Иван? За вами не следили?
– Порядок! Я работаю чисто. Они три дня не хватятся, что у них что-то пропало.
– Почему?
– А я заранее в детском магазине купил маску. Ну и повесил ее на место той. Отличный вид. Как будто, так и было!
– Здорово! Хорошая придумка! Но почему это всего на три дня?
– Ты что забыл, Странник? В конце недели закрытие вернисажа. Приедет Фима Романовский. Уж он-то знает свое хозяйство.
– Да, хозяин коллекции сразу заметит! Так мы поехали?
– Куда?
– На берег залива. У меня за Лахтой дача. Это дом моей невесты, но я там свой человек. Сразу передам вам деньги, а потом мы можем немного порыбачить.
– С берега?
– Что мы дети что ли? У меня катер есть. Не яхта, но с маленькой каютой. Там в шкафчике удочки и коньяк.
– Да, после такой нервотрепки не грех и расслабиться. А банька у тебя есть?
– Есть! Но это потом. После рыбалки.
По Большой Пушкарской улице «Хонда» помчалась в сторону Черной речки. Переехав мосты через Малую и Большую Невку, Странник развернулся и направился по Приморскому проспекту в сторону Сестрорецка. До Лахты оставалось не больше пятнадцати километров.
В машине они почти не разговаривали.
Уже въехав на участок и заперев ворота, Странник начал торопливо объяснять, где теплица, где баня, а где все остальное.
На первом этаже дома стоял большой сейф, защищенный бревнами сруба. Не двустворчатый шкаф, а такой аккуратный, размером со средний холодильник.
Хозяин спокойно вытащил ключ и открыл свой железный ящик.
Он понимал, что рядом с ним грабитель. Это опасно! Но Странник знал и другое – в сейфе ничего нет, кроме трех пачек по десять тысяч долларов в каждой.
Зеленые американские деньги сиротливо лежали на верхней полке.
– Вот тут всё! Как мы договаривались! Вы, Иван, здесь их оставите или возьмете на рыбалку.
– Сейчас пересчитаю и с собой возьму. Я их даже в баню с собой возьму!
– Как хотите! Они теперь ваши! И, кстати, насчет бани. Вы считайте деньги, а я пойду, затоплю печку. Пусть потихоньку согреется.
Через двадцать минут Странник вернулся, а Иван Сидоров только закончил пересчет бумажек. Он стянул пачки резинками и разложил в три разных кармана. На куртке были молнии, но опытный «Коротышка» еще сверху заколол всё английскими булавками. Так надежней!
Странник был уверен, что на причале никого нет, а будка сторожа слишком далеко, чтоб видеть детали.
Но охранял стоянку катеров и яхт бывший флотский мичман с капитанским биноклем.
Он видел все!
Белый катер имел по борту ярко-красный обод и красивое имя «Пальмира».
Каюта была меньше, чем купе. Но в ней был столик и лавки на четверых. А еще два шкафчика для инструментов, снастей, посуды и всяких закусок.
Катер ушел на несколько километров от берега в сторону поселка Лисий Нос. Здесь было тихо.
Маленькие рыбацкие лодочки жались поближе к берегу, а редкие корабли шли на Кронштадт далеко по фарватеру.
Был почти полный штиль. Ваня Сидоров устроился на носу катера и сразу закинул удочку на два крючка. Он хотел настроить так, чтоб тяжелое грузило и наживка плавали чуть выше дна. Но не получилось! Лески не хватало. Глубина здесь была намного больше десяти метров.
А Странник не стал сразу ловить. Он возился в каюте, вскрывая коньяк, готовя стаканы и закуску.
– Нет, Ваня! Так ловиться не будет. Рыба чувствует, что мы с тобой не обмыли наше дельце.
– Давай обмоем. Наливай, Странник!
– Уже готово. Ты Иван будешь закусывать яблоком?
– А еще что-нибудь есть?
– Больше ничего.
– Так зачем спрашиваешь? Тащи сюда яблоко.
– Какое? Есть зеленое. Оно сочное и кисловатое. А есть красное – ароматное, но как вата.
– Давай зеленое!
Хозяин катера опять исчез в каюте. Он точно знал, что Сидоров сидит спиной и не видит его.
Странник налил коньяком два стакана, положил в миску два яблока и вынул из кармана подготовленный шприц на два кубика. Он отбросил колпачок, и тонкая игла вкололась в зеленую плотную шкурку. Потом чуть правее, затем еще один раз и еще…
Даже при легком волнении с таким подносом трудно пройти на нос катера.
Но сейчас был полный штиль!
Поставив всё на плоский капот, Странник призывно звякнул стаканом.
Иван обернулся и отложил удочку. Он-то думал, что делает это на минуту, а оказалось, что навсегда.
Они подняли коньяк и чокнулись.
– Спасибо тебе, Ваня! Возможно, что мне еще понадобится твоя помощь. Намечается еще один вернисаж.
– В Кунсткамеру больше не полезу!
– Нет, Иван, это в другом месте.
– Тогда обращайся. За такие хорошие деньги я всю жизнь готов работать.
– Спасибо! И давай выпьем! За успех нашего дела.
– За удачу, Странник! У нас это называется «фарт».
Ваня Сидоров выпил коньяк залпом, быстро взял в левую руку красивое зеленое яблочко и откусил.
Всё произошло мгновенно! Он даже не начал жевать. Он сразу вздрогнул и завалился спиной назад.
Странник сбросил в воду поднос с миской и пустыми стаканами. Потом подтащил тело Ивана на капот поближе к лобовому стеклу каюты.
Первым делом хозяин расстегнул булавки на карманах Сидорова, открыл молнии и вынул три пачки полновесных американских долларов.
Вернувшись в каюту, Странник спрятал деньги в сумку, выбросил за борт шприц и вытащил из-под стола метровый обрезок трамвайного рельса с двумя дырками по концам.
Привязывая железяку к Ивану, убийца не очень боялся, что его увидят. Больших кораблей не было видно. До правого берега километр, но катер повернут к нему кормой. А на левом берегу Петергоф. Это далеко! Оттуда даже с телескопом ничего не заметить…
Еще раз оглядевшись, Странник подвинул тело с куском рельса на край катера и аккуратно спихнул за борт.
Теперь надо срочно возвращаться!
Банька уже готова…
* * *Полковник понял, что самое интересное где-то в конце дневника. Он нашел дату 26 октября 1917 года. С этого момента начиналось очень многое…
