Анатолий Галкин - Ставка на удачу
Петр честно признался, что не собирался сразу ехать к журналистам из «Зубра». Сегодня утром он хотел поговорить с актрисой Ириной Полонской из театра «Пальмира».
Дело в том, что прадед Ирины Николаевны был известный этнограф. Когда-то, еще при царизме профессор привез эту маску из Канады. Потом, уже при последних годах социализма он умер, оставив всё наследство малолетней правнучке.
И вот совсем недавно наследница продала коллекцию масок бизнесмену Ефиму Романовскому. А тот для собственного пиара устроил выставку в Кунсткамере.
Но это присказка!
А фишка в том, что сегодня детектив Бурлаков позвонил в театр и узнал, что Станкевич, главный режиссер «Пальмиры» скоропостижно умер.
Его отравили!
Причем, ситуация подозрительно напоминала «Сказку о мертвой царевне».
Тут тоже кто-то принес яблочко, да на тарелочке! Бедняга куснул этот фрукт, и тут же на месте скончался.
Но самое важное, что погибший Станкевич вел репетицию с Ириной Полонской. Она играла Елену Прекрасную, и это ей надо было кусать яблоко.
Бедный режиссер случайно встрял в процесс и попал под раздачу!
– Вот скажите мне, друзья журналисты, вам не кажется всё это странным? Как считаешь, Андрей, такие совпадения бывают?
– Всё в жизни бывает, Петя! Но здесь просто за версту несет сенсацией! Если всё раскопать, то будет не статья, а бомба.
– А я что говорю! Помогите мне, ребята. Если найдем маску, я поделюсь! Страховщики хорошие деньги заплатят.
– Ладно, Петя. Не дели заранее шкуру медведя. Его еще поймать надо.
– Вместе будем ловить?
– Вместе, так вместе! Давай, Петр, набросаем план действий…
* * *Полковник Смолкин завершил допросы в семь часов вечера. В театре еще был разный народ, готовый сообщить полицейскому важные сведения.
Но в какой-то момент Юрий Сергеевич начал понимать, что с каждым новым артистом, гримером и даже рабочим сцены он не проясняет ситуацию, а только запутывается в ней глубже и глубже.
Казалось бы, все здесь деятели искусства! Люди, близкие к греческой богине Мельпомене. Они должны быть возвышенные, яркие и одухотворенные. Более чистые, чем простые смертные.
Не тут-то было! В беседах с полковником каждый стремился унизить и заложить соперника по сцене, поливая его грязью или другими жидкостями.
Парис топил Гектора, а Афродита стучала на Геру и Афину. Но всё делалось не грубо, не прямолинейно, а в интересах правды и в память погибшего режиссера.
Из всей кучи фактов, доносов и сплетен Смолкин выбрал только одну непонятную вещь!
Три человека сказали, что недавно Ирина Полонская продала коллекцию масок, полученную от своего деда или прадеда. А потом она нашла какие-то дневники и очень пожалела об этой сделке.
Она сильно продешевила!
Полковник почувствовал, что теперь ему надо узнать детали этого эпизода.
Но спрашивать напрямую опасно! Ирина может замкнуться и ничего не сказать.
И, скрепя сердце, Юрий Сергеевич решил принять просьбу Полонской по части ее охраны.
Придется ночевать у актрисы! И уже там в интимной обстановке исподволь выведать у нее всё! О коллекции масок, о старых дневниках и кое-что еще.
К концу допросов Смолкин убедил себя, что собирается ночью продолжать расследование, а не изменять жене.
Уже из квартиры Полонской полковник позвонил домой и сообщил своей Любаше, что произошло ЧП, и он всю ночь будет руководить засадой на матерого преступника.
* * *Это был действительно щуплый и маленький человек. Еще во времена бурной молодости он получил кличку «Коротышка». Под этим воровским именем парень просидел три года в лагерях. А после освобождения стал работать аккуратно, редко, но по крупным делам, которые сам выбирал.
Некоторые считают, что рост сто пятьдесят пять сантиметров – позор для мужчины! У многих «недомерков» на этой почве развиваются комплексы. А другие спокойно живут и даже становятся великими людьми.
«Коротышке» нравилось всё. И его веселая жизнь, и маленький рост и большие доходы.
Ему нравилось и его имя. Вот иногда в разных ситуациях перечисляют самые распространенные фамилии – Иванов, Петров, Сидоров. А по паспорту «Коротышку» прямо так и звали: Иван Петрович Сидоров.
Ему нравился сегодняшний успешный день. Сидоров даже остановился на Биржевом мосту, любуясь панорамой утреннего Питера.
Он заметил, что вокруг одни музеи. Если брать по часовой стрелке, то впереди Петропавловка, за Невой Зимний дворец, справа Военно-морской и Зоологический, а за спиной Кунсткамера.
Раньше «Коротышка» никогда не грабил знаменитые музеи. У него были свои принципы, которые не позволяли громить искусство родного города. Он никогда бы не посягнул на Эрмитаж или Русский музей.
Но тут было совсем другое дело! В Кунсткамере проходил вернисаж – частная выставка из коллекций Ефима Романовского. А он бизнесмен и жулик! У такого грех не украсть.
И, кроме того, эта маска никакое не искусство! Сплошное шаманство. В ритуальной индейской деревяшке только большой вес и много страха от синего орлиного носа.
Это вам не «Мадонна Лита» и не «Запорожцы» Репина.
Ване Сидорову было меньше сорока лет. Он снимал квартиру на Набережной Обводного канала. По московским меркам это ближе к центру, чем Садовое кольцо.
В квартире его ждала Верочка Вайс, жгучая женщина непонятной национальности. У нее были черные вьющиеся волосы и огромные карие глаза.
Караимы – это смесь крымских хазар с иудейской верой. Она была не совсем еврейка, но что-то очень близкое!
Иван Петрович уже восемь лет считал Веру своей женой. Он обеспечивал ее до уровня не очень богатой, но обеспеченной женщины.
Под их окнами стояла машина фирмы «Форд», а в доме было все, что надо для уюта. И даже картины на стенах, включая небольшую копию в раме про то, как казаки пишут письмо турецкому султану.
Сразу после ночевки в Кунсткамере Сидоров шел на встречу с заказчиком кражи, который представлялся кличкой «Странник».
Неделю назад добрые люди свели Ивана со Странником. Тот обещал за маску племени Сквамиш тридцать тысяч баксов.
«Коротышка» хотел больше. Все-таки это Кунсткамера, а не фунт изюма! Этот музей ровесник Петра Великого и его друга Саши Меньшикова.
Они начали торговаться. Но для дела «Коротышке» нужен был сообщник, и Странник согласился помочь.
Именно он в начале ночи стоял во внутреннем дворике Кунсткамеры и снимал с блесны маску.
Теперь Сидоров шел навстречу Страннику.
Он вышел на площадь Лихачева и через Зоологический переулок прошел на Провиантскую улицу.
Здесь во дворе дома номер восемь должна стоять серая «Хонда» Странника. Именно сегодня он обещал передать все деньги за заказ. Все тридцать кусков зелени!
Правда, вчера Странник сообщил, что за деньгами придется съездить на его дачу за платформой Лахта. Это в сторону Сестрорецка.
Как заядлый рыбак, Иван Петрович хорошо знал берега вдоль Финского залива. Он хорошо представлял это место.
«Коротышка» издалека заметил нужную «Хонду» и стоящего рядом человека.
Последние пятьдесят метров Сидоров шел легким, спокойным и неспешным шагом. А куда спешить? Это не он должен деньги Страннику, а совсем наоборот.
* * *Вечером он успел установить будильник на своем телефоне. И правильно сделал!
Ночь была бурная, и полковник Смолкин не проснулся бы сам в восемь часов.
Лежащая рядом Ирина Полонская никак не прореагировала на громкую мелодию в телефоне. Она лежала на спине и спала, разбросав волосы по подушке.
Юрий Сергеевич про себя отметил, что актриса выглядит очаровательно. Он много смотрел на нее вчера, но это было в суматохе допросов или в приглушенном свете вечернего ужина. Но сейчас утром и при дневном свете она была совсем хороша.
За свою жизнь полковник видел много разных женщин, но с артисткой пришлось общаться впервые.
Сейчас он не знал точно, кто же она для него – охраняемое лицо, временная любовница или важный свидетель.
Вчера во время ужина он успел узнать важные детали «Дела об отравлении режиссера Станкевича». Кое-какие мелочи полковник уточнял уже во время любовных игр.
Картина получалась такая!
После смерти прадеда Ирины прошло двадцать пять лет. И все это время в кабинете этнографа Зиновия Полонского было сложено наследство для правнучки.
Семь лет назад, когда Ира Полонская впервые вышла замуж, ей досталась трехкомнатная квартира профессора на Гороховой улице. И не где-то там за Фонтанкой, а около реки Мойки. Если прогулочным шагом, то это в трех минутах от Невского и в десяти минутах от Зимнего дворца.
Первые три месяца после свадьбы Ирочке было не до коллекций прадеда.
