Давид Сурдо - Тайный дневник да Винчи
Сен-Жюст узнал их тотчас, едва увидев на пристани. Он отступил в тень, где его ждал отряд национальной гвардии — десять вооруженных до зубов солдат, готовых по первому сигналу наброситься на наследников и их охрану.
Но все пошло наперекосяк. Какой-то всадник — крупный мужчина с лицом, скрытым под капюшоном плаща, — выскочил, словно из-под земли, размахивая здоровенными пистолетами, и предупредил путешественников об опасности. Какой безумец осмелился бросить вызов десятку закаленных вояк? Сен-Жюст не поставил бы ни одного шанса на то, что незнакомец сможет их одолеть, даже объединившись с юношами и сопровождающим. Но внезапно появившийся всадник вовсе не собирался воевать с отрядом Робеспьера.
Среди общего замешательства и выстрелов, зазвучавших с той и другой стороны, он ухитрился подвести четверых обреченных к ожидавшим их лошадям, готовым в любой момент пуститься в галоп. Через миг маленькая кавалькада умчалась вдаль на глазах оторопевшего Сен-Жюста. Растерянность сменилась чувством бессилия, когда его взору открылась ужасная картина: лошади, в том числе и его собственный конь, с диким ржанием бились в агонии в лужах крови. Неведомый всадник стрелял не в солдат Сен-Жюста, а в их скакунов. Уцелевшие животные, обезумев от страха, обратились в бегство, оборвав поводья, которыми они были привязаны к столбам. Сен-Жюст потерпел поражение во второй раз и думал теперь только о том, какое изощренное наказание придумает ему гражданин Робеспьер, его патрон.
Никто не заметил — ни Сен-Жюст, ни закутанный в плащ незнакомец, ни охранник наследников рода, ни сами юноши, что еще один всадник пустился за беглецами вдогонку. Правда, он благоразумно держался на приличном расстоянии. Он не стремился их поймать, а только проследить и выяснить, куда они направлялись.
Это был младший брат Туссена Конруа. Звали его Жак. Робеспьер знал: хитростью он ничуть не уступает брату. К тому же смерть старшего Конруа и обстоятельства, повлекшие ее за собой, заставят его из кожи вон вылезти, лишь бы выполнить задание. Жак Конруа не отставал от Туссена и во многом другом: такой же безжалостный и бессердечный хладнокровный мерзавец. В нем не нужно было разжигать жажду мести, ее и так хватало с избытком. Он проигрывал брату только отсутствием терпения. С другой стороны, Жак превосходил Туссена бесстрашием, компенсируя тем самым свой маленький недостаток.
Дюнкерк, север Франции, 1794 год
Четверо беглецов и храбрец, вырвавший их из лап Робеспьера, прибыли в старинную церковь Сен-Элуа, где их дожидался священник. Не спешиваясь, они сразу проехали на задний двор. Ворота закрылись за ними, и они исчезли, как призраки. Их следы были стерты, словно их и не существовало никогда.
Только один человек знал, что беглецы находятся в Дюнкерке — Жак Конруа.
Медлить было нельзя. Младший Конруа считал: беглецы наверняка переночуют в церкви и только рано утром двинутся в путь в сторону границы с Фландрией. Поэтому он задержался у церкви всего на несколько минут. Он предполагал поднять по тревоге солдат ближайшего гарнизона. Конруа располагал пропусками и официальными документами с печатью самого Робеспьера, так что ему без колебаний окажут необходимое содействие.
Судьба и удача вступили в единоборство той ночью, и ни одна из сторон не одержала полной победы. Конруа вернулся в сопровождении двух десятков солдат, но предполагаемые потомки Христа уже уехали вместе с опекуном, оберегавшим их в Англии. Они вовсе не собирались оставаться на ночь в церкви, как воображал Конруа. Торопливость и самомнение Конруа, убежденного, что он никогда не ошибается в оценке ситуации, привели к тому, что в Сен-Элуа он застал только храбреца в капюшоне, отличившегося на пристани в Кале и сделавшего посмешище из Луи де Сен-Жюста.
Он молился в одиночестве, когда появились солдаты. Он служил приходским священником той церкви и потому не покинул ее, невзирая на смертельный риск, как капитан, кому долг и совесть не позволяют сбежать с тонущего корабля. Но святого отца удерживала еще одна причина, более веская. Дав обет защищать истинных наследников крови Христа, он стал Хранителем простого земледельца и его семьи, жены и детей: с виду люди ничем не примечательные, они тем не менее являлись прямыми потомками Иисуса. Сами они об этом не подозревали и жили как обычные крестьяне неподалеку от Дюнкерка. Свою подлинную сущность они несли в душе своей, поскольку не гербом и происхождением измеряется истинное благородство, как не отражает внутренний мир человека одежда, которую он носит.
К счастью, подчиняясь необъяснимому, но довольно сильному предчувствию беды, Хранитель перед приездом Конруа успел отослать своего племянника с жизненно важным поручением. Кюре относился к племяннику с полным доверием: не зная ничего о династии, юноша, несомненно, приложит все силы, чтобы в точности исполнить просьбу — доставить книгу, обернутую мягкой замшей и упрятанную в маленький металлический ларец, в замок Жизор и схоронить ее там в секретной подземной часовне.
Услышав, как солдаты барабанят в дверь церкви, Хранитель подумал: события нынешней ночи послужат оправданием тому, что он совершил. Несколько месяцев назад ему пришлось принять невероятно трудное решение. Он молил Бога вразумить его, дать ответ на терзавший его вопрос: в чем его долг — последовать традиции или нарушить ее? Обязан ли он, невзирая на обстоятельства, чтить завет всех своих предшественников, начиная с Леонардо да Винчи, или для пользы дела разумнее прислушаться к велению собственного сердца? На протяжении почти трехсот лет только Хранители были посвящены в тайну истинного потомства священного рода. Все и каждый из них (достойные люди с чистым сердцем и благородной душой, охотно принимавшие на свои плечи нелегкий груз ответственности, налагаемый на них тайной) неукоснительно передавали знание своему преемнику, ему одному. Но что, если цепь преемственности, единственная в своем роде, прервется? Мысль, не дававшая нынешнему Хранителю покоя и в конце концов заставившая его преодолеть тягостные сомнения, вопреки непреложному факту, что на протяжении трех столетий удавалось оберегать тайну рода, и сделать выбор и поступить, как он считал нужным. Он отважился изменить веками отлаженную систему. Вместо изустной традиции основным источником знания станет книга, на чьих страницах будет указан путь к заповедному тайнику Хранителей, месту, известному только им: часовне Святой Екатерины в замке Жизор. Но зашифрованное послание поймет не всякий. Только посвященный, кто постиг смысл истинного достоинства, вооружившись знаниями и упорством, сумеет восполнить пропуски и обойти ловушки, задуманные Хранителем преднамеренно. Составляя книгу, он понимал тогда, как понимал и теперь, что бросает вызов Провидению. И вот его смерть стоит на пороге. Да будет так. За гордыню он готов заплатить жизнью. Он сполна рассчитается с судьбой, и она позаботится в нужное время вывести из забвения святой род, сделав так, что сойдутся в одном месте книга и неизвестный, чье имя и лицо пока не определены, и кто волей небес найдет сокровище, которое любимый племянник вез в настоящий момент в часовню. На это уповал Хранитель, назвавший свою книгу «Знаки Небес».
51
Париж, 2004 год
Каталина сидела на кровати в своем номере в парижской гостинице. Интервью с членом Приората кое-что прояснило. Она заявила Марселю, будто раскусила его и, следовательно, не поверила ни единому слову. Но это не вполне соответствовало действительности. Например, она поверила, что Плантар и Шеризе были создателями грандиозной мистификации — тайны Ренн-ле-Шато, тайной вовсе не являвшейся, и насочиняли бог знает сколько еще небылиц. Да, Каталина поверила: так оно и есть. Как же иначе, если этого не скрывал даже официальный представитель самого Приората? Но признание, будто ложь двух приятелей — тактический маневр, задуманный, чтобы оградить от любопытных некую тайную истину, предназначенную для внутреннего круга посвященных? Нет, эта байка доверия не внушала. Каталина нутром чуяла фальшь. Разумеется, все началось с безобидного обмана. Каталина представляла беседу Плантара и Шеризе: «Почему бы не продолжить? Расскажем еще одну сказочку? Если публика проглотила эту… Люди восхитительно наивны…» И так камень за камнем они за двадцать лет нагородили гору лжи и способствовали распространению своих измышлений, обратившись к влиятельным писателям и уважаемым журналистам. Но в конце концов все сооружение из вранья и полуправды рухнуло, как и следовало ожидать: легко возводить башню с начала, но чем выше она становится, тем сложнее не дать ей обвалиться. Добросовестные и независимые исследователи стали замечать нестыковки, противоречия, непроверенные данные, лежавшие в основе якобы непреложных истин. Не последнюю роль сыграла дерзость Плантара и Шеризе, после стольких лет безнаказанности забывших об осторожности, изобретавших все более туманные истории и нелепые факты. Плантар даже провозгласил себя прямым потомком Христа!.. Но мошенников разоблачили и раскритиковали. Что оставалось сказать Плантару в свою защиту? Обман был лишь дымовой завесой, скрывающей истину. Естественно.
