Валерия Вербинина - Ангелов в Голливуде не бывает
– Хэмилтон поспорил на доллар со Стивеном Андерсеном и Уильямом Стиром, что переспит со всеми известными актрисами студии за то время, пока будет сниматься фильм. Их оказалось девятнадцать, и тогда двадцатой, для ровного счета, добавили вас, хотя вы с другой студии.
– Кто предложил меня добавить – Стив? – спросила я напряженным голосом, почти не сомневаясь в ответе.
– Нет. Режиссер.
Н-да. Вот тебе и Билли, чудный колобок, любитель выращивать цветочки. Сукин сын. Подонок.
– Вы не знали о списке, – продолжал О’Доннелл, – но, может быть, у вас все же есть соображения, кто мог убить Хэмилтона?
– Нет у меня никаких соображений, – сказала я тусклым голосом. – Хотя… Шофер Хэмилтона хотел ему набить морду за то, что он спал с его невестой. Еще у Стюарта была жена, которую он использовал и выкинул, как ненужную тряпку. Правда, Билли Спир упоминал, что она в психушке… Короче, на вашем месте я искала бы мужчину или женщину, которым Хэмилтон крепко насолил.
42
Я не люблю вспоминать последующие дни, потому что ничего хорошего в них не было. О’Доннелл вызвал экспертов и распорядился осмотреть мой дом на предмет возможных улик – как он выразился, для того, чтобы полностью исключить мою причастность к преступлению. Само собой, репортеры тотчас прознали, что меня подозревают в убийстве, и осадили дом. Джонни прислал людей, чтобы охранять меня, но их усилий оказалось недостаточно. В конце концов я сдалась на его уговоры и вместе с ним переехала в особняк в Беверли-Хиллз, который он снял для нас. Довольно большой участок, на котором стоял дом, был огорожен высокой изгородью, создающей иллюзию защищенности. Не обнаружив ничего подозрительного на Лорел Каньон, полиция оставила меня в покое, но тут начались новые проблемы. В «Скайлайн» решили извлечь из скандала максимальную пользу и распустили слух, что я была невестой Хэмилтона. Кэролайн Ли решила не оставаться в стороне и дала интервью, в котором заявила, что после съемок они бы с Хэмилтоном поженились, а меня он совсем не любил. Студия настаивала, чтобы я дала ответное интервью, но мне эта история с самого начала была противна, и я отказалась.
С расследованием убийства тоже возникли сложности. Шофер актера Чендлер был арестован, и приятели шофера дали показания, что он клялся убить бывшего хозяина и приобрел револьвер. Им противостояли родственники невесты Чендлера, с которой он пытался помириться. Родственники настаивали, что у него алиби и что он был в их доме, когда убили Хэмилтона. Проверка оружия Чендлера подтвердила, что в актера стрелял не он, и его отпустили. К тому времени выяснилось, что бывшая жена Хэмилтона неделю назад сбежала из психушки и что в состоянии помрачения рассудка она неоднократно угрожала, что убьет его. Газеты заполнили ее фотографии, а редактор одной из газет не поленился пообещать крупное вознаграждение тому, кто поможет ее найти.
Тем временем Билли Спир и два сценариста, посланные на подмогу студией, перекроили сценарий таким образом, чтобы сцены, в которых не хватало Хэмилтона, можно было снять без него либо с дублером с дальнего расстояния. Начались досъемки. Все работали без удовольствия, в глубине души желая только одного – чтобы этот кошмар как можно скорее кончился. В середине сентября в газетах появилось сообщение, что бывшая жена Хэмилтона найдена. Полицейский арестовал ее за бродяжничество. О’Доннелл пытался допросить ее, но ее мысли путались. Она не могла ответить даже на простейший вопрос – как ее зовут – и называла имена королев и героинь, которых играла на сцене. На вопрос, убила ли она Хэмилтона, она ответила утвердительно, но когда у нее пытались узнать подробности, в ее ответах снова проглянуло безумие. Она застрелила его – задушила шарфом, который ему подарила, – зарезала – она вовсе не убивала его, как вы могли такое подумать?
Когда О’Доннелл в очередной раз пробовал разговорить ее, она внезапно посмотрела на него с потерянным видом и тихо спросила:
– Неужели он умер?
После чего стала беззвучно плакать.
Осматривавшие ее врачи разошлись во мнениях. Одни были категоричны и утверждали, что она безумна и обсуждать тут нечего. Другие трусили и мямлили, что хорошая актриса, какой она была, вполне могла имитировать безумие, чтобы избежать газовой камеры. В конце концов точка зрения первых победила, и бывшую жену Хэмилтона заперли в специализированную лечебницу, где она должна была находиться до конца своих дней.
– Лично меня, – сказал О’Доннелл одному из репортеров, – беспокоит вот что. Труп Стюарта Хэмилтона нашли в машине, которая стояла возле заброшенной дороги. В самой машине отпечатков нет – никаких, то есть кто-то тщательно протер все поверхности, ничего не забыв и не упустив. Все четыре выстрела произведены с близкого расстояния. Лично мне непонятно, как Хэмилтон мог подпустить к себе жену, если известно, что он терпеть ее не мог. Орудие убийства тоже не найдено. Пока у нас нет ответов на все эти вопросы, мы не можем утверждать, что убийство раскрыто.
Но публика уже охладела к делу Хэмилтона, и ее больше не интересовали детективные головоломки. Было что-то донельзя логичное в том, что актера убила бывшая жена, которую он цинично использовал и от которой избавился, едва стал знаменит. Популярный писатель на основе происшедшего сочинил роман об успешном бизнесмене, который считает себя неуязвимым и которого губит месть женщины из его прошлого. Одна из студий немедленно купила права на экранизацию – и хорошо еще, что мне не пришлось в ней играть.
После окончания съемок в фильме, который из-за гибели ведущего актера был обречен на успех, мне позвонила Энни и объявила, что мистер Шенберг хочет меня видеть. Он легко мог организовать встречу через Джонни, но предпочел вызвать меня официально, что не предвещало ничего хорошего.
Я захватила с собой книгу, потому что была уверена, что он заставит меня подождать. И в самом деле, я успела прочитать половину тома до того, как меня позвали в кабинет.
– Садитесь, – буркнул Шенберг, откидываясь на спинку кресла. – Значит, вы любите деньги, да?
Я не сразу поняла, что он цитирует мою неудачную шутку из нашего первого разговора в том же кабинете.
– Полиция подозревала, что вы убили Хэмилтона, – продолжал Шенберг. – Стю приносил нам кучу денег, но… может, я был бы не прочь таким образом избавиться от вас. – Он холодно усмехнулся.
– Я не понимаю вас, мистер Шенберг, – сказала я.
– Ай, мисс Лайт, давайте не будем… – Он скривился. – Послушайте, я вижу вас насквозь. Вы такая же, как моя бывшая жена. Джонни вам нужен только для карьеры. Вы испортите ему жизнь, но я этого не допущу. – Шенберг подался вперед, зло глядя на меня. – Оставьте моего сына в покое, мисс Лайт. Если он женится, то только на честной девушке, у которой не было любовников до свадьбы. Вам ясно? Он никогда не женится на вас. Найдите себе кого-нибудь более подходящего. Какого-нибудь нищего русского с титулом, который ничего не стоит, – прибавил он презрительно. – В Голливуде полно ваших соотечественников. Статисты, работники костюмерных, фотографы, официанты… Вот среди них и ищите. Особенно официант вам подойдет.
Он осыпал меня оскорблениями, а я сидела и молчала. Когда миссис Миллер вышла из больницы, я взяла ее обратно на работу, не упоминая о том, что мне рассказал О’Доннелл. Она обладала неоценимым талантом вызнавать всю информацию, которая касалась меня, а некоторое время назад дала мне знать, что глава студии пытался ее подкупить.
– Мистер Шенберг предложил мне тысячу долларов, если я расскажу о вас какую-нибудь грязь.
– Тысяча долларов – большие деньги в наше время, – заметила я.
– Разумеется, – спокойно ответила миссис Миллер. – Но я повела разговор так, чтобы выяснить, что у самого Шенберга есть на вас.
– Все, что я разболтала в пиар-отделе, когда подписывала контракт, – буркнула я. – А что еще он знает?
– Ничего. Он был зол, что вы не спите с теми актерами, с которыми работаете. И он не знает о ваших друзьях, которые, – миссис Миллер сделала легкую паузу, – не торгуют молоком.
И теперь, когда Шенберг попрекал меня происхождением, рассчитывая задеть, я думала о том, что он не знал самого главного, того, что действительно могло мне навредить. И еще я думала, что миссис Миллер – настоящий друг, и плевать, отравила она мужа или нет.
– Какого дьявола вы улыбаетесь? – рявкнул Шенберг.
– Когда у меня будут брать интервью, я могу сказать, что выйду замуж только за официанта? – спросила я.
– Убирайтесь, – прохрипел Шенберг. – Вон!
Когда Джонни узнал, как его отец разговаривал со мной, он, конечно, возмутился. Джонни рвался объясниться с Шенбергом, но я его отговорила. Все бы решили, что в ссоре отца и сына виновата только я… Впрочем, вру: мне не было дела до чужого мнения. Я знала, что ссора не приведет ни к чему хорошему, вот и все.
