Загадка неприкаянной души - Ирина Грин
– И я не понимаю, что вы расследуете. Ежу понятно, что это было самоубийство. Натворила дел и испугалась ответственности.
Ежом Щедрый не был и теткину версию о самоубийстве принять на веру не мог. Пока. Слишком мало у него было информации.
– И ведь какая же гадина! Ну подцепила мужика женатого, ну живешь с ним, пользуешься денежками его, так живи молча. Нет, я, конечно, не поддерживаю тех, кто чужих мужей из семьи уводит. Мужики – они по жизни бабники. Знаете, что они говорят по этому поводу? – Марина Мироновна вопросительно зыркнула на Щедрого. Тот только неопределенно пожал плечами. – Хороший левак укрепляет брак! Вот что они говорят. Но ты же если хочешь укрепить, так возьми женщину себе под стать. – Тут она гордо выпрямила спину и выпятила вперед объемную грудь, словно говоря: «Меня, например». – Так нет же, подавай ему девку молодую, неиспорченную! Я ему так и сказала: либо женись, либо плати.
– Кому вы так сказали? – тут же отреагировал Щедрый.
– Так Щербакову же, хахалю Евкиному, кому еще? Моя дочь, Лариса, нормального себе парня нашла, молодого, холостого, работящего. А Евка… – Марина Мироновна махнула рукой, – да что там говорить…
– Безработного? – поинтересовался Щедрый.
– Почему – безработного? – Марина Мироновна растопырила пальцы, выражая таким образом свое недоумение. – Он же ее преподаватель в колледже. Был.
– Историю преподавал? – предположил Щедрый, уже мысленно протянув ниточку между Щербаковым и Герасимовым.
– Почему историю? Математику. Вот вы мне скажите, – пухлый палец уперся в грудь майора, – зачем будущему библиотекарю математика?
– Зачем? – переспросил майор.
Дементьева вопросительно воззрилась на него и после довольно долгой паузы вымолвила:
– Вот и я спрашиваю – зачем.
Вопрос математики Щедрого волновал мало, гораздо интереснее ему было другое:
– И он заплатил?
Взгляд Марины Мироновны сделался суетливым, глаза забегали.
– Кто заплатил? О чем вы, собственно?
– Вы сами только что сказали, что предложили Щербакову заплатить за растление племянницы. Я ведь правильно понял ваши слова?
– Ну… Как-то вы прямо очень прямолинейно. Я просто сказала, что у нас скоро свадьба и что очень нужны деньги. А он, как человек с высшим образованием, сделал нужные выводы.
– И сколько раз сделал?
– Два, – отведя глаза в сторону, сообщила Марина Мироновна и потрогала бородавку, словно желая удостовериться, на месте ли она.
– Два? – Щедрый сделал вид, что не расслышал.
– С половиной, – уточнила Дементьева. – Полста и два раза по сотне. Очень кстати нам эти деньги пришлись. Платье купили, Ларисочке и мне, конечно, – она загнула пухлый палец на пухлой руке, – за ресторан внесли задаток. Ну и по мелочам – туда, сюда. Глядишь, и нет денег. А теперь Евка померла, и денег больше не будет.
Она посмотрела на Щедрого жалостливым взглядом. То ли ждала поддержки, то ли надеялась, что он тоже отстегнет ей немного денег. Щедрый тянул паузу.
– Я вот сейчас подумала: а что, если это математик Евку убил? – и тут же принялась торопливо излагать факты в подтверждение своих мыслей. – Разводиться с женой он не собирался, иначе давно бы ушел. Да и Евка не та, ради кого мужики из семьи уходят. А тут она еще на жену напала. У меня знакомая неподалеку от этих Щербаковых живет, так, говорит, кровищи на лестнице было – жуть!
Марина Мироновна снова потрогала бородавку, и Щедрый понял – врет. Тем более из материалов дела он помнил, что Ева напала на Щербакову в квартире, оттуда пострадавшую увезли в больницу на скорой. Наверняка кровотечение остановили на месте, и следы в подъезде, тем более обильные, вряд ли могли остаться.
Из разговора с теткой Евы можно было сделать только один вывод: при всей своей неприязни к племяннице, которую она даже не пытается скрывать, убивать ее резона у Дементьевой не было. Со смертью Евы любящая тетушка лишилась возможности тянуть деньги со Щербакова.
– У вас все? – спросила Марина Мироновна. – А то я замерзла.
– Я бы хотел посмотреть комнату, где жила Ева, – сказал Щедрый, надеясь, что, может, теперь его пустят в дом.
Не тут-то было.
– Ничего ее здесь не осталось. Как поступила в колледж, так все вещички и перевезла в общежитие. Не на что смотреть. Надеюсь, теперь все?
– Все, – кивнул Щедрый и протянул ей визитку. – Если вдруг что-нибудь вспомните, позвоните, пожалуйста.
– Ага! – сказала Марина Мироновна, взяв карточку двумя пальцами.
«Держи карман шире, позвоню я, как же», – услышал Щедрый в этом таком коротком и таком емком слове.
Сбежав с крыльца негостеприимного дома, он поспешил в машину, чтобы хоть немного отогреться от холодной погоды и не менее холодного приема.
Он планировал сегодня же успеть заехать в общежитие, где жила Ева, но, посмотрев на часы, решил отложить визит на завтра, когда соседки девушки по комнате будут на учебе и можно будет спокойно осмотреться на местности.
Глава 40
Утро выдалось хмурым и снежным. Служебный автомобиль капризничал, не хотел заводиться. Щедрый уже подумал было вызвать такси, как железный конь передумал, заурчал и повез седока куда нужно, а именно в общежитие Матвеевского индустриально-педагогического колледжа.
Расчеты Щедрого оказались не совсем верными. Комната, куда его любезно проводила комендант общежития, вовсе не пустовала.
– Здравствуйте! – произнесла заспанная девушка лет восемнадцати, с трудом отрывая голову от подушки. Увидев Щедрого, она потянула одеяло к подбородку, хотя спала в теплом свитере с высоким воротником.
Майор разъяснил цель своего визита.
– Я ничего не знаю! – быстро заявила девица. – Меня сюда поселили после того, как она съехала. На ее место. Тут было совсем пусто.
Тренированное ухо майора уловило в этом «пусто» нотки фальши.
– Точно пусто? У меня другая информация, – забросил он крючок, и студентка попалась.
– Вот. – Девушка слезла с кровати и вытащила из соседней тумбочки небольшую шкатулку. – Вообще-то, после того как Королева умерла, сюда тетка ее приезжала, хотела вещи забрать. Но Ева все забрала с собой, кроме этой шкатулки, оставила ее Насте Полковой, она старшая по комнате. Не хотела с собой забирать, и выбросить рука не поднялась.
В шкатулке среди всякой женской мелочевки: заколок, булавок, катушек с нитками – Щедрый обнаружил фотографию, на которой сияющая Ева смотрела на мужчину лет сорока. «Я – самая счастливая», – гласила надпись на обороте.
– Это математик, – сказала девушка. – Святослав Дмитриевич.
Щербаков на фотографии счастливым не выглядел. Вероятно, он был неплохим математиком и заранее смог просчитать, чем кончится для него эта история. Знал, но не отказался пройти по выбранному пути.
Перед тем как покинуть общежитие,
