Загадка неприкаянной души - Ирина Грин
– Смотрите! – радостно заговорил Лебедев. – Совсем свежак! Две тысячи второй год. Значит, машины сюда все-таки ходят! Не пешком же он пришел!
– Кто он?
Иван подошел к напарнику и вдруг замер. Сначала он почувствовал сзади, в районе шеи, чей-то пристальный взгляд, и следом за спиной прошелестели прошлогодней листвой легкие шаги. Рыбак резко обернулся, рука машинально легла на рукоятку пистолета.
Глава 38
Получив по шапке от начальства, Щедрый не слишком расстроился – на то оно и начальство, чтобы постоянно быть недовольным и держать подчиненных в тонусе. Однако нагоняй породил в нем зеркальную потребность наехать на кого-нибудь. Претензий к оперативникам из Новоракитинска, отряженным ему в помощь, у майора не было. Парни, словно старатели из золотодобывающей артели, просеивали население города в поисках потенциальных свидетелей. Если к кому и были вопросы, так это к патологоанатому, непростительно, с точки зрения майора, затянувшему подготовку отчета по вскрытию. Ну как, скажите на милость, можно расследовать преступления, когда до сих пор до конца не ясно, когда оно, это самое преступление, было совершено?
Если гора не идет к Магомету, придется Магомету отправиться к горе, решил Щедрый и отправился в морг. Находилось это печальное заведение в небольшом одноэтажном здании, расположенном на территории городской больницы.
Доктор произвел на Щедрого благоприятное впечатление. Вопреки байкам про врачей его специальности перегаром от него не разило, аккуратный медицинский костюм темно-синего цвета хоть и сидел несколько мешковато на его худощавой фигуре, был чистым, без подозрительных пятен. Из-под низко надвинутой на лоб шапочки виднелись седые виски. Густые брови, внимательный взгляд, квадратные очки в тонкой металлической оправе, впалые, идеально выбритые щеки – патологоанатом был похож на вечного студента.
Майор поздоровался и представился:
– Щедрый Андрей Геннадьевич.
– Чернов, – сообщил патологоанатом. – Вы насчет Королевой?
Щедрый кивнул.
– Ничем не могу порадовать. Заключение еще не готово.
– А если не порадовать, а просто сообщить хоть что-нибудь вы можете?
– Что конкретно?
Щедрый в первый раз видел такого патологоанатома. Казалось, ему абсолютно безразлично дело, которым он занимается в этом маленьком домике на задворках городской больницы.
– Ну хоть что-нибудь! Хотя бы самое элементарное – время смерти.
– Элементарное? – Во взгляде Чернова читалось явное разочарование умственными способностями собеседника. – Вы же понимаете, что труп ночь пролежал на морозе. Однозначно могу сказать только, что на момент появления во вверенном мне заведении, – тут Чернов несколько театральным жестом обвел помещение прозекторской, – гражданка Королева была мертва уже больше тридцати шести часов.
Патологоанатом строго посмотрел на Щедрого поверх очков. Понимая, что следующий вопрос авторитета в глазах Чернова ему не добавит, скорее наоборот, Щедрый все-таки задал его:
– А наркотики? Получилось определить, что именно она приняла?
– Не получилось, – снисходительно отозвался Чернов. – Не принимала она наркотики ни перед смертью, ни вообще когда-нибудь. Что приняла, не скажу. У нас тут – сами видите – не Москва. Реактивов для проведения необходимых в данном случае тестов нет и в ближайшем будущем вряд ли предвидится. Я отправил кровь и образцы тканей в область – пока молчат. И, предваряя ваш следующий вопрос, скажу: она не была изнасилована, хотя половой жизнью жила. Умерла не в парке, на скамейку попала уже после смерти.
– Понятно, – кивнул Щедрый, хотя пока понимал только одно: клиент «Кайроса» к смерти девушки никакого отношения не имеет. А пальто? А чемодан? Королева маленькая была, худая. Вполне могла поместиться. – Могло тело перед тем, как оказаться на скамейке, находиться в чемодане?
– Исключено! – отрезал Чернов. Обычно патологоанатомы, с которыми доводилось общаться Щедрому, в подобных случаях не упускали возможности прочесть краткую (или не очень) лекцию, до отказа насыщенную медицинскими терминами. Но Чернов был предельно лаконичен, и от лаконичности этой верилось доктору безоговорочно.
Значит, мысль о том, что умерла Ева, испив водицы из копытца, то есть кофе из киоска неприветливой Стефании Игнатовой, можно отбросить как несостоятельную.
И что же с тобой случилось, Ева-королева? Как ты оказалась в Новоракитинске? Сбежала, испугавшись содеянного? Но почему сюда? Пыталась спрятаться в отчем доме? Но Алиса Рыжова уверяет, что никогда тебя не видела. И свою старую няньку не навестила, хотя секретов от нее не держала, и, если бы и захотела с кем-нибудь поделиться своими невзгодами, так только с ней. Или не только? Или был в Новоракитинске еще кто-то, кому можно было поплакаться в жилетку? Хорошо бы заполучить распечатку звонков покойной. Из Матвеевска обещали переслать, как только получат, но пока молчат. То ли не получили до сих пор, то ли забыли. Федьку бы Лебедева попросить, тот бы помог, не отказал. Но Федька сейчас занят, наверное. Или нет? Майор набрал номер Лебедева и долго слушал длинные гудки. Занят.
Похоже, придется ехать в Матвеевск. Попытаться ускорить получение распечатки с детализацией Евиных звонков, а заодно пообщаться, во‑первых, с тетей Евы, во‑вторых, с любовником ее, тем самым, жену которого Ева ударила ножом. Вдруг он в курсе. А может, это его рук дело? Решил отомстить за супругу и одновременно избавиться от надоевшей любовницы. В‑третьих, нужно будет поговорить с одногруппницами Евы по колледжу, соседками по общежитию.
Получив добро от начальства, Щедрый еще раз проинструктировал по телефону своих новорактинских помощников, заехав в гостиницу, побросал в сумку необходимые вещи и отправился в дорогу.
«Что же с тобой случилось, Ева? С кем ты совершила последнее свое путешествие?» – размышлял он, гоня на предельной скорости, благо трасса была практически пустой.
Глава 39
– Дрянью она была, Евка! Дрянью жила, дрянью померла! И нашла же время! Зимой! Сейчас за рытье могилы больше дерут, чем летом! – заявила тетка Евы, Марина Мироновна Дементьева, когда Щедрый, без труда найдя дом, указанный в деле о нападении Евы на Щербакову, попросил ее рассказать о племяннице.
Наверное, летом дом этот был симпатичным – белый с синими рамами больших окон и красной крышей из металлочерепицы. Но сейчас, зимним вечером, под низким сизо-багровым покрывалом неба, он казался зловещим. Прямо-таки обитель упырей, а не мирное жилье на окраине маленького провинциального городка. В дом Щедрого Марина Мироновна не пустила. Маленькая, очень полная, со злыми глазами и крупной бородавкой над верхней губой, она выкатилась на крыльцо и вещала во весь голос, энергично жестикулируя,
