Грандиозная игра - Дженнифер Линн Барнс
– Серьезно? – Рохан и сам не понимал, почему любой разговор с Саванной Грэйсон вечно превращается в какую-то дуэль, почему ему так хочется парировать каждое ее движение. – Ты ведь играешь в эту игру ради своего отца. Как ни крути, а значение он имеет.
Рохан потянулся к ней, взял за руку, перевернул ее и положил на ладонь фишку. Саванна стиснула зубы, выдержала секундную паузу и положила большой палец на черный кругляшок.
– Скажи честно, почему ты попросила отрезать тебе волосы, Савви. Или объясни, что ты имела в виду, когда сказала, что играешь ради своего отца.
Повисла тишина. Рохану стало совершенно очевидно: Саванна Грэйсон с удовольствием испепелила бы его взглядом, если бы могла.
– Я попросила отрезать мне волосы, чтобы ты больше не вызывал у меня таких чувств.
Рохан ждал, пока фишка загорится, но этого не случилось.
– Это чистая правда. Фишка должна зажечься, – сказала Саванна.
– Может, она ждет ответа на второй вопрос – про отца.
А теперь уже на смену испепеляющему взгляду пришел ледяной.
– Тебе нужно объяснение, а, Рохан? Видишь ли, победитель «Грандиозной игры» получает не только деньги.
Тут фишка зажглась.
Саванна достала следующую.
– Правда. Кто она – ваша с Джеймсоном общая знакомая, которая так любит французский?
– Зовут Зелла, – начал Рохан, положив палец на датчик, – она герцогиня и по какой-то причине считает, что вправе меня чего-то лишать.
Это не просто честный ответ, а правда всей жизни Рохана. «Милость» принадлежала ему, они были единым целым. Без нее он никто, так, пятилетний мальчишка, который тонет в черной воде. Это самое важное, что есть на свете.
Он дождался, пока фишка загорится, потом вытянул следующую: «желание». Взял карту. На столе остался только один предмет, так что рисунок был предсказуемым: стеклянная роза.
Интересно, а что тогда в остальных картах? Рохан отмахнулся от этого вопроса и сомкнул пальцы вокруг розы. И вдруг протянул ее Саванне.
– Разбей.
– Пардон?
Он наклонился, положил цветок на стол, прямо перед Саванной.
– Я вижу тебя. Твое истинное «я». Твою злость, Саванна. – Он понизил голос, и тот стал резче. – Ты пламя, а не лед. – Он кивнул на цветок. – Ну же, разбей его!
– Я не злюсь.
Повезло ей, что на фишке, которую Рохан вложил ей в ладонь, не было слова «правда».
– Боишься, что сорвет тормоза? – спросил Рохан. – Не готова признать, сколько в тебе злости, ведь тогда посыпятся вопросы, откуда она? – вкрадчиво предположил Рохан.
Он расспрашивал об этом не только потому, что хотел узнать ответы и нуждался в них, а и потому, что всё взаимосвязано: причина ее появления на играх, злость, ее отец.
А что еще, кроме денег, получает победитель «Грандиозной игры»?
– Думаю, тебе вряд ли доводилось слышать от незнакомцев: «А ну, улыбнись!» – проговорила Саванна, спокойно взяв розу. Немного помолчала. – Наверное, я злюсь, потому что таким женщинам, как я, злиться не положено.
Рохан открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не успел – Саванна со всей силы швырнула стеклянную розу об пол.
Та разлетелась на крошечные кусочки.
– Ну вот и умница, Савви, – тихо сказал Рохан и про себя добавил: – Я вижу тебя.
Глава 60
Лира
– Не смотрите на меня так! – возмутилась Одетта. – Я была молода!
– Сколько же лет – и жизней! – назад это было? – изумился Грэйсон.
Вместо ответа Одетта нажала на кнопку на проекторе, и название фильма – «Меняя короны» – сменилось первой сценой с участием рыжеволосой женщины. Чувствовалось, что она еще совсем юная, но в чертах угадывалось что-то знакомое.
– Это вы? – спросила Лира у Одетты.
– Какое-то время меня звали Одетта Мора, а не Моралес. – Она снова остановила фильм. – Не успела я переступить порог студии, как меня уже заставили изменить имя, а еще перекрасить волосы. Мне тогда было всего девятнадцать, и я соглашалась на всё – на смену имени, покраску, сомнительные условия контракта. Мой муженек-изверг успел запихнуть меня в четыре фильма, и роли были не пустяковые, с репликами – хотел со свету сжить, не иначе. А потом я ушла. – Одетта снова улыбнулась – то ли как орел на охоте, то ли как бабушка, пекущая печенье для внуков. – И как-то не задалась кинокарьера. Без него я снялась еще в нескольких картинах, в том числе и в весьма примечательных, таких как «Меняя короны». – Одетта выдержала паузу. – А потом порвала с киномиром.
– Вот так, ни с того ни с сего? – уточнил Грэйсон.
– Я забеременела, – отчеканила Одетта, – вне брака. И решила не исправлять ситуацию. Так настал конец. Это мой последний фильм.
У Лиры на кончике языка вертелся вопрос: как же вы попали из голливудских старлеток в уборщицы, а потом и в юристы, да еще к Тобиасу Хоторну? Но вместо этого она подметила:
– А сейчас вы красите кончики в черный.
– Какая наблюдательная девочка. Ничего не имею против седины, но… не могу простить их за то, что заставили меня покраситься в рыжий. Пошли к черту! – Одетта вытянула руку и легонько коснулась подбородка Лиры. – Я считаю, что осязаемые напоминания о людях, которых ты похоронила, очень целительны для души.
– Похоронила метафорически, – уточнил Грэйсон, – разумеется.
Одетта не стала это комментировать.
– Меня пригласили к участию в «Грандиозной игре» по личной воле наследницы Хоторнов.
«Это нас объединяет», – подумала Лира. А еще они обе имеют отношение к Тобиасу Хоторну и его Списку. Вряд ли это случайно.
– Устроители игры точно знали, что я буду участвовать, когда придумывали испытания, – подметила Одетта. – А еще, судя по всему, понимали, что я попаду именно в эту комнату. Интересно, чем они нас еще удивят, правда?
Лире вспомнилось, как лукаво улыбнулся Джеймсон Хоторн на вертолетной площадке, как только впервые услышал мой голос.
– Ты про меня рассказывал? – Лире вовсе не хотелось задавать этот вопрос, но пути назад уже не было. – Про наши телефонные разговоры? Рассказывал Эйвери или братьям?
– Нет. – Грэйсон ответил так быстро и уверенно, точно дверью хлопнул.
«Ну да, а о чем тут вообще рассказывать», – подумала девушка.
Повисло долгое молчание. Казалось, Грэйсон вот-вот его прервет, но он подошел к проектору и включил фильм дальше.
– Думаю, то, что мы ищем, содержится в первой половине, а может даже четверти фильма. Время поджимает, а все загадки Хоторнов объединяет одно: они должны быть решены.
Лира совсем потеряла счет времени и не знала, как скоро рассвет. Минуты и часы утратили значение. Казалось, они взаперти уже много дней, но уже скоро ночь закончится, и Лира навсегда простится с Грэйсоном Хоторном.
Сосредоточься на загадке! Сосредоточься на фильме! Постарайся
