Колодец и бабочка - Елена Ивановна Михалкова
– Десять минут, – предупредила Наташа.
– Мне хватит.
На отсыревших скамьях сидеть не хотелось, но Стас вытащил из кармана скомканный пакет и расстелил его для Наташи. Сам уселся рядом. Раньше Наташа непременно начала бы кудахтать: как же так, Стас, промокнешь… Теперь ей было все равно. Взрослый человек: сам решит, важны ему сухие джинсы или черт бы с ними.
Стас помолчал, глядя вниз. Поднял на нее страдальческий взгляд и с явным трудом выговорил:
– Спаси меня, Наташа…
– От экзистенциального кризиса? – серьезно уточнила она. Уже после развода Стас однажды заявил, что оказался в экзистенциальном кризисе и не получил от нее никакой поддержки. – Это не ко мне. От кризиса хорошо помогают двадцатилетние девицы, обязательно бездетные, принимать по три штуки в день, через месяц снизить дозировку. Ну, ты лучше меня знаешь.
Стас покивал.
– Издеваешься… – сказал он. – Имеешь право. Нет, Наташенька, не в кризисе дело. Было бы в этом, я был бы самым счастливым человеком на земле…
Наташа выразительно посмотрела на часы.
– Стасик, давай ближе к делу.
Отметила про себя: всего один урок прошел, а я уже без сил, спасибо Егору Петровичу.
– Страшно мне это выговорить. – Стас вытащил пачку и судорожно закурил. – Не могу так сразу бухнуть, надо как-то подготовиться… Ладно, вот какое дело. – Он и правда набрал воздух в легкие, как перед затяжным прыжком в воду. – У меня рак. Онкология.
Он выдохнул, затянулся и закашлялся. Вскочил, отошел в сторону, прокашлялся под деревьями.
– Не хочу на тебя слюной попадать, – объяснил он замершей Наташе. – Болезнь таким образом не передается, но ты будешь переживать, а я и так тебе столько нервов попортил…
Наташа наконец отмерла.
– Рак – какой именно? – уточнила она. – Тебе провели полную диагностику?
– Гораздо более полную, чем мне бы хотелось, – безжизненно ответил Стас. – Без нее, может, и оставалось бы пространство для сомнений. А теперь уже нет. Три дня живу с диагнозом. Да нет, какое там живу… Существую.
Он вытащил из кармана скомканную желтоватую бумажку и протянул Наташе. Прыгающие резкие буквы, сплошные палочки без петелек. Она с трудом разобрала слово «глиобластома» – и мысленно охнула.
– Есть альтернативное лечение, – сказал Стас, неотрывно глядя на нее. – Никаких шарлатанов, все официально: в Блохина разрабатывают новый протокол, уже десять лет этим занимаются, два года как вышли на экспериментальный уровень. Наташа, они такие результаты показывают – германиям-израилям и не снилось. Облучение, переливание крови, но главное – замещают опухоль здоровой тканью, а ее выращивают искусственно… То есть берут твои собственные клетки мозга и пускают в рост. Но дорого. Очень. Ты меня отчитала, что я не позвонил… – Он прерывисто вздохнул. – Все ушло, Наташ. Я все продал. Телефон, гитару. Оставил две пары трусов, джинсы и рубашку. Человеку, знаешь, так мало нужно на самом-то деле… Но мне все равно не хватает. Я поэтому к тебе и пришел. Жена, как только узнала диагноз, сразу меня выставила. Очень сочувствовала, но объяснила, что рак имеет вирусную природу и она не желает через год оказаться на больничной койке. Практичная она у меня. Наташа, – в голосе его прорвались рыдания, – мне ведь совсем чуть-чуть не хватает. Умоляю тебя, ради детей наших – помоги! На колени встану перед тобой… Только спаси, Наташенька… Это ведь меня бог наказал за все, что я с тобой сотворил. Но не к кому мне больше пойти, я уже везде занял, из банков все выцарапал, больше ни копейки не получу, никаких кредитов, осталось только милостыню просить возле храма…
Наташе некстати вспомнился ее сон про Габричевского.
– Стас, у меня же нет ничего… Ни накоплений, ни вложений.
– А твой… муж?
– Да какой муж, господи!
Он вытер слезящиеся глаза.
– У тебя есть машина. Ты можешь продать машину.
Да, машина…
В мире собак Наташина машина была бы хромым пекинесом. Волочилась бы пузом по тротуару. Медленно разворачивалась всем телом, заслышав лай за спиной. Этого инвалида зарубежного автопрома подогнал Солдатенков, сказав: «Кореш продает, срочно деньги нужны. Займи где хочешь, но купи. Красиво не будет. Из точки А в точку Б довезет надежно, как поезд». Не соврал ни в чем, особенно в том, что касалось красоты. Корпус был битый-перебитый, хоть и по мелочи: тут вмятина, там царапина. Но это приобретение сразу расширило Наташины горизонты. Вместе с Матвеем и Настей она объездила все Подмосковье. И страусов кормили, и у лаек в гостях побывали, и в эскимосском иглу в Этнопарке провели почти сутки, к бешеному восторгу детей.
Наташа молчала, пытаясь прикинуть, сколько сейчас можно выручить за ее корыто. Стас истолковал ее молчание по-своему.
– Детям от школы до дома десять минут. На работу ты добираешься общественным, здесь все равно негде парковаться. Наташа, тебе эта тачка – блажь! А мне она может жизнь спасти. Помоги, умоляю…
«Не знаешь, что ответить, – бери паузу на размышление». Наташа свято руководствовалась этим правилом, и оно никогда ее не подводило.
– Мне нужно подумать. – Она поднялась. – Позвони мне завтра утром, пожалуйста.
– Наташа… – Вид у Стаса сделался совсем убитый. – Если и ты мне откажешь, мне только руки на себя наложить… Не хочу мучиться… Хоть остатки самоуважения сохраню…
Наташа чуть не дрогнула. Хотелось сказать: черт с ней, с машиной, доверенность я прямо сейчас на тебя выпишу, оформим, занимайся сам поиском покупателей, за сколько продашь – все твои.
Но она удержалась. Принцип паузы!
– Завтра утром поговорим…
– Я тебе позвоню, – пообещал Стас, переходя от угнетенности к возбуждению. – У соседа телефон попрошу! Наташа, Наташенька… прости меня, родная! И спасибо тебе, спасибо! Господи, если бы не ты… Хоть надежда появилась. Тебя ангелы мне послали, Наташа… Какой я был дурак, и за что мне такая, как ты… Ты – милость Господня, Наташа…
– Извини, мне пора.
Наташа ушла торопливо, почти сбежала. Перепугалась, что Стас упадет на колени и начнет целовать ей руки. И дело даже не в том, что из окна их здания прекрасно просматривается парк и Коростылева запросто могла увидеть эту сцену… Бог бы с ней, с Коростылевой. Но сколько раз мечталось о расплате для Стаса, хоть каком-то возмездии. Ведь нельзя же так обойтись с живым человеком, как он обошелся с ней – после того как делили одну постель, любили друг друга, баюкали общих детей, – и жить как ни в чем не бывало, даже лучше прежнего?! Да? Да?
От мыслей о кармическом воздаянии, которыми
