Колодец и бабочка - Елена Ивановна Михалкова
Прозрение у Наташи наступило, когда она вдруг осознала, что после очередных бессмысленных взываний к небесам о справедливости чувствует себя раздавленной. Эти мольбы раз за разом отбрасывали ее в тот вечер, когда она держала в руках пачку пельменей, рассматривая капли крови на линолеуме. Ее поразила простая мысль: Стас продолжает отравлять ей жизнь, даже не подозревая об этом. Вернее, не Стас, а она сама, используя образ бывшего мужа, – как если бы его портрет был нарисован на стене, и она каждый вечер старательно разбивала об эту стену свою кудрявую голову.
«Что ж я, дура, делаю, – с некоторой оторопью подумала Наташа. – Что ж я творю?»
Это стало началом выздоровления. «Я вышла замуж по большой любви, но вслепую, – сказала она себе. – А ведь не то что звоночков хватало – набат, можно сказать, надрывался. Я взяла в мужья человека лживого, недоброго и неумного, а главное – слабого. Он же декоративный вид мужчины. И кому я теперь предъявляю счет за свой выбор?»
Наташа поднялась в аудиторию. Побродила между пустых столов. В памяти вставали остро заточенные буквы из справки. Глиобластома – это смертный приговор. Никакого долга перед Стасом у нее не было. Но если всего лишь небольшая сумма отделяет его от возможности участия в экспериментальной программе, о чем тут думать? Рухлядь четырехколесная – против жизни человека. И не чужого, а отца ее детей…
Снова почему-то вспомнился Илья. Как он вдохновенно излагал ей свою историю о работнике аэропорта…
Без всякой связи с убитым Габричевским и в то же время шестым чувством ощущая, что связь все-таки есть, Наташа достала телефон и нашла в контактах номер Солдатенкова.
– Чо те надо, корова? – хмуро осведомился Солдатенков, взяв трубку. Он что-то шумно жевал.
– Здравствуй, Володя, – сказала Наташа, страшно смущаясь, как всегда при разговоре с Солдатенковым. – Ко мне сейчас на работу приходил Стас… Ты знаешь, что у него случилось?
– А чего у него случилось? – Солдатенков хрустнул то ли морковью, то ли капустой. – Носится с фитилем в жопе, трясет бабло со всех кустов.
Метафора с фитилем в свете диагноза, поставленного Стасу, неприятно кольнула Наташу.
– Его можно понять, – сказала она суше, чем собиралась.
– Ну? – удивился Солдатенков. – А тебе этот мамкин бизнесмен про абхазцев всю свою песню спел, до конца? Весь миллион сраных роз?
– Про каких абхазцев? – осторожно спросила Наташа.
Солдатенков небрежно посоветовал кому-то, не прикрывая динамик: «Пошла, курва, пошла прочь!», что могло быть адресовано как кошке, так и любой из его подруг, и снова вернулся к Наташе.
– Станислав Валерьевич, – широким пьяным голосом начал он, – значит, Станислав наш Валерьевич сгонял в Абхазию на заслуженный отдых. И был до кишок поражен местными закупочными ценами на цветы. В муках и криках Станислав Валерьевич родил гениальный бизнес-план. Розы закупаем в Абхазии – продаем в Москве! На разницу в стоимости кутим, свистим, шикуем. Свежо? Свежо! Наш певчий баклан не стал учитывать малозначимые детали вроде логистики, хранения этих цветочных снопов и, например, аренду ребром… рефрен… рефрижераторов.
Победив рефрижераторы, Солдатенков выдохся и некоторое время тяжело дышал.
– А с какого ляда это твоя забота? – спохватился он. – Тоже решила в бизнес удариться? Учти, после всей коммерции у твоего менестреля хватит на «Доширак» и булочку. Или он останется кругом должен. Что более вероятно.
– Стас сообщил, что у него диагностировали онкологическое заболевание и ему срочно нужна операция, – выдавила Наташа. – Предъявил справку. Попросил меня продать машину, деньги отдать ему.
Солдатенков как-то странно хекнул, как будто у него морковь встала поперек горла, и неожиданно разразился хохотом. Наташа слушала эти хриплые рулады в трубке, как музыку. В ней разбухало огромное облегчение вместе с таким же огромным изумлением. Глиобластома, надо же…
– Слышь, корова, я тебе завтра десять справок выложу, что у меня геморрой спинного мозга, – ласково пообещал Солдатенков. – Твоему козлодою нужен стартовый капитал. Он уже всех дружбанов обошел, ко мне дважды забегал клянчить, все его посылают, и я послал. До тебя, значит, добрался. Если тачка тебе жмет, отдай Стасику. А если нет, купи себе розы и выкинь этого мудака из головы.
В трубке зазвучали гудки.
Наташа постояла возле окна, ощущая в голове легкий звон и прекрасную ясность. Затем заглянула в спортивный класс, где Гаркалина в ожидании группового занятия раскладывала спортивные коврики.
– Наташа, отлично выглядишь. А у меня смотри что есть! – Жанна покрутила перед ней ярко-оранжевой сумочкой. – Отхватила на Авито. Сердце всегда радуется удачной покупке, правда?
– Поздравляю! – с принужденной улыбкой сказала Наташа. – Жанна, ты мне не дашь на минуту твой сотовый? Хочу проверить одну догадку.
– Без проблем.
Она набрала с чужого смартфона номер бывшего мужа. Ее собственный номер определился бы при звонке. Если Солдатенков прав, Стас не будет брать трубку, когда она звонит. Но номер Жанны ему неизвестен…
Один гудок.
Второй.
– Аллёу, – вальяжно сказал Стас.
– Случилось чудо! – воскликнула Наташа. – Проданный телефон вернулся к хозяину! Преодолевая препятствия, через километры городов и деревень дополз маленький друг до своего владельца. А гитара, Стасик? Гитара тоже доползла?
– Н-н-наташа… – начал Стас, от испуга заикаясь. – Я тебе всё объясню!
– Вам, предводитель, пора уже лечиться электричеством, – сказала Наташа и повесила трубку.
3
Ясность ясностью, и все же два занятия прошли как в тумане. «А ведь я отдала бы ему машину, – думала Наташа, объясняя своим пенсионеркам задание. – Как он экспрессивно справкой размахивал… Как убивался, артист… Клетки собственного мозга выращивают, значит. А я-то, овца, сидела, развесив уши».
«А кто бы не купился? – возражала она самой себе. – Нормальному человеку в голову не придет спекулировать на таких вещах. Стасик хорошо подготовился. Справочку распечатал. Диагноз нашел в Интернете».
Однажды Наташа возвращалась домой, и в воздухе что-то просвистело. Она даже не успела ничего сообразить: в шаге от нее шлепнулся на тротуар мусорный пакет и взорвался, выплеснув на асфальт вонючее содержимое. Сосед с восьмого этажа, пьяница и дебошир, изобрел легкий способ избавляться от бытовых отходов. Наташа в оцепенении смотрела на объедки, корки, скорлупки – и понимала, что вся эта дрянь едва не оказалась у нее на голове. «Приложило бы мешком – мало бы не показалось», – глубокомысленно заметил участковый, явившийся
