Лесная кукла - Анна Васильевна Дубчак
23. Май 2024 г
Валя-Вика
– Так как мне теперь к тебе обращаться? – спросил Юрий свою подругу детства, все еще не в силах поверить, что это точно она. Они уже больше трех часов сидели в ресторане и разговаривали, вспоминали свое детство, рассказывали о том, как живут сейчас. – Валя или Вика?
– Думаю, для тебя будет легче называть меня Валей, – ответила она, удивляясь тому, что этот вопрос прозвучал уже не первый раз за всю их встречу. – Хотя какая теперь разница? Все окружение знает меня как Вику. Но поверь, как бы ты ко мне ни обратился, я всегда отзовусь, улыбнусь. Ты не представляешь, как я рада нашей встрече.
– А уж как я рад! Думаю, что я надоел тебе уже своими эмоциями, но я никак не нарадуюсь, что ты жива! Что это ты сидишь здесь передо мной и ешь мороженое! Послушай, я тебе еще, наверное, не говорил, но ты стала такой красавицей! Такая… кровь с молоком! А еще ты какая-то настоящая. Вот.
Он не находил слов, чтобы выразить ей свою радость как можно полнее, чтобы она поняла, что эта встреча будет не последней, что он намерен с ней не то что встречаться, но дружить, общаться, впустить ее в свою жизнь. Что ему так хорошо с ней, легко, как было в детстве, когда из всех девчонок Сапроново он выбрал в подруги именно ее, Валю.
Он вдруг понял, что его не очень интересует то, где она живет и чем занимается, ему было важно именно то, что она жива, что ее не убили. И что теперь все его страхи исчезнут. Что он сможет теперь жить нормальной здоровой жизнью и перестанет комплексовать по этому поводу.
Пока он разговаривал с Валей, где-то в его сознании, параллельно мыслям о ней, он думал о том, что уже давно, оказывается, не хочет жениться на Насте. И вот только сейчас мог признаться себе, что он все то время, что они готовились к свадьбе, сторонился ее. Был неспокоен. Волновался, боялся той новой жизни, которую она для него готовила. Одно дело время от времени встречаться с девушкой и видеть ее всегда ухоженной, одетой, накрашенной и причесанной, а совсем другое – увидеть ее в домашнем виде. Это Валя в домашнем виде будет прекрасна, растрепана, розовая ото сна, вся такая милая и теплая, пусть даже в самой простой сорочке. И совсем другое – Настя. Он попытался вспомнить, какая она без косметики, но так и не вспомнил. Она никогда не ночевала у него, и после секса всегда возвращалась домой. И, даже принимая душ у него, не умывалась, приходила с сухим лицом, накрашенная, ресничка к ресничке…
Даже Надя была в этом отношении проще и не стеснялась умыться, ходила перед ним в гостиничном халате, с мокрыми волосами, босая…
Он вдруг вспомнил, как нехорошо расстался с ней. Да что такое с ним не так? Откуда это стойкое неприязненное отношение к своим женщинам, с которыми он временами чувствовал себя счастливым? Сначала Надя…
Надя. Хотя тут-то как раз все более-менее понятно. Теперь Надя всегда будет у него ассоциироваться с ее мертвой сестрой. С трагедией, в которой обвинили его. Вернее, он умудрился обвинить себя сам! Идиот! Зачем он позвонил в полицию и сказал, что это он убил эту женщину? Прямо с ума сошел в тот момент, так растерялся!
А что с Настей-то не так? Он же на самом деле собирался на ней жениться! Да, он знал, что она переживает из-за своей внешности, что при каждом удобном случае пытается скрыть свои тонкие ножки, но к этому-то он как раз относился спокойно, понимал, что она ни в чем не виновата, к тому же предполагал, что после родов она изменится, что ее формы потеряют девичью угловатость, что она вся немного поправится, был даже уверен, что ей это пойдет. Значит, дело не в этом, а в самой Насте.
Быть может, все дело в Валечке? В этом контрасте, который он видит сейчас? Какие же они разные!
Сейчас, глядя на нее, он, несмотря на свое сложное положение, на серьезность ситуации, из-за которой он может оказаться за решеткой, был почему-то спокоен. Он знал, что если Валя согласится быть с ним, то ему и в тюрьме будет легче, зная, что у него есть Валя.
Конечно, предлагать ей себя, мужчину с перспективой стать узником, было эгоистично, но это были его мысли, и никто о них не догадывался.
А вот Настя, стоит ему только сесть в тюрьму, сразу же откажется от него, если уже сейчас не отказалась.
«Твоя Настя – рыба замороженная», – вспомнил он слова сестры Лили. Ну да, она холодноватая. Но серьезная, расчетливая, какая-то организованная, правильная, такая, какая и нужна для создания семьи. На ней будет держаться весь дом. И все в доме будет в полном порядке, все будут сыты, здоровы, и дети будут правильно воспитаны.
Он, в душе считая себя все еще мальчишкой, не совсем готовым к браку и детям, воспринимал Настю как человека взрослого. Быть может, поэтому вцепился в нее, рассчитывая взвалить на ее плечи всю ответственность за создаваемую ими семью? И пока она будет строить, кирпичик за кирпичиком, семейный корабль, он будет, как и раньше, много работать, занимаясь любимым делом и зарабатывая деньги, а в свободное время отдыхать с Надей, при этом не чувствуя себя виноватым перед женой. Да, ему уже заранее не было стыдно перед женой за то, что у него есть любовница. Он считал, что того времени, что он будет проводить с семьей, вполне достаточно для Насти, что он имеет право и на свое, личное время, свои развлечения, которые не имеют никакого отношения к жене и детям.
Сейчас же, представляя на месте своей жены Валю, он понимал, что с этой женщиной у него точно не появится желание обнимать в гостиничном номере другую женщину.
А еще он никак не мог понять, глядя на Валю, что же он испытывает к ней. Она же была совсем ребенком, когда они играли в детские игры, катались на велосипеде, качалась на качелях… И это не было влюбленностью, просто он считал себя обязанным защищать ее. Но, с другой стороны, разве тогда она ему не нравилась? Ее чудесная улыбка, маленький курносый носик, отражение солнечных лучей в ее волосах…
Валя превратилась в статную молодую женщину.
