Лесная кукла - Анна Васильевна Дубчак
Он взял телефон, поздоровался со своей невестой и потом некоторое время слушал только ее. Валя видела, как побледнело его лицо, как он несколько раз пытался прервать собеседницу, но она, по-видимому, не могла остановиться и продолжала говорить ему какие-то страшные, если судить по его реакции, вещи.
– Я понял, – наконец оборвал он ее и отключил телефон.
– Юра, что случилось? Надеюсь, все живы-здоровы? – Валя не на шутку испугалась.
– Настя была у моей сестры Лили. Обедала у нее, кажется… Потом моя сестра предложила ей отдохнуть у нее в спальне. Там на столике стоит ее швейная машинка. Так вот, в машинку заправлен кусок ткани, точно такой же, из которого, возможно, сшито платье убитой Каштановой… Конечно, невозможно утверждать, что вот прямо из такой точно ткани, и что расцветка в точности совпадает, но Настя считает, что необходимо рассказать об этом следователю. Сама она боится, просит меня это сделать незамедлительно. У нее истерика, она плачет, напугана… Она только что вышла от сестры. Она считает, что Каштанову убила Лиля… Намекнула мне, что, возможно, она хочет убить и меня…
– У нее крыша, что ли, поехала? – возмутилась Валя. – Тоже мне, нашла убийцу! Да зайди сейчас в любой дом, где есть швейная машинка, наверняка под лапкой машинки найдется ткань в горошек… Тем более что она сама не уверена, что это именно такая же в точности ткань. Просто она нервничает, вот ей и мерещатся улики…
– Где, говоришь? Под какой еще лапкой?
– Это в машинке есть такая прижимная лапка, под которую в состоянии покоя подкладывают ткань. Так что, Юрочка, не бери все это в голову.
– Так мне позвонить Журавлеву?
– Не советую тебе торопиться. Позвони лучше своему адвокату и посоветуйся.
Юрий судорожно вздохнул. Лиля? Не может этого быть. Просто невозможно. Лиля любит его, они близкие, родные люди, она не могла так поступить с ним, да и зачем ей было убивать Каштанову?
Агневский подозвал официантку, расплатился, и они с Валей поехали к нему домой. Там есть коньяк, шампанское. По дороге они купят фрукты и шоколад. И он не отпустит от себя Валю, даже если она не ответит на его чувства.
24. Май 2024 г
Надежда
Пожалуй, впервые она видела мужа таким закрытым, молчаливым, не желающим разговаривать с ней. Даже после того, как она в свое время призналась ему в том, что у нее есть любовник, что подразумевало, что она и не собирается с ним расставаться и даже не сожалеет об измене, Виктор все равно продолжал хоть как-то поддерживать разговор. Иногда они вместе ужинали, смотрели телевизор и порой вели себя так, словно ничего и не произошло.
Наде казалось, что так будет всегда. Что они продолжат жить под одной крышей, но у каждого при этом будет своя жизнь. И пока ее все устраивало, она старалась не заглядывать в будущее.
Занозин, к счастью, не скандалил, хотя имел на это полное право, такой уж был спокойный и тактичный человек, однако все реже и реже стал бывать дома, ночуя в больнице, а когда появлялся дома, то либо мирно перекусывал на кухне один, либо его возвращение домой совпадало со временем ужина жены, и тогда они садились за стол вместе.
Надя по привычке накрывала стол на двоих, во время ужина могла спросить его о работе, поскольку была в курсе того, что происходит в его хирургическом отделении. Вот только интереса с его стороны к ней уже не было. Он просто ел, потом готовился ко сну и укладывался спать в гостиной. И тогда Надежде не оставалось ничего другого, как уединиться в спальне, где тоже, к счастью, был большой телевизор, и она могла смотреть то, что хочет.
Когда супруги живут вместе, не обходится без общения на бытовые темы. Виктор по-прежнему складывал в корзину для белья то, что надо было постирать, и Надя стирала, а потом, высушив, по привычке складывала аккуратно в шкаф, на его полки. Гладила ему сорочки, напоминала о том, что пора бы уже заплатить за коммунальные услуги или отремонтировать кран. И поскольку честно призналась ему в том, что у нее есть другой мужчина, то есть что она чиста перед мужем, что не лгунья, то считала, что имеет право вернуться домой за полночь, подшофе и спокойно лечь спать.
Иногда ей казалось, что в воздухе витает электричество. И что тишина в квартире, где дремлет на диване обманутый муж, ложная, что на самом деле все постепенно идет к тому, что еще немного, и произойдет взрыв. Что от лопнувшего терпения Виктора взорвется вся квартира, дом и район, Москва, страна! Но потом она отнесла это к своим собственным страхам и успокоилась.
Но вот сегодня она снова почувствовала это электричество. И оно было особенно чувствительным, она словно кожей почувствовала боль. И как же это было некстати, так некстати, когда она вернулась домой раненая, с оголенными нервами и разбитым сердцем, оставив свою кожу где-то на постели в гостиничном номере… И теперь, без кожи, уязвимая, слабая и как никогда нуждающаяся в поддержке мужа, она вдруг поняла, что не может подойти к нему и пожаловаться на то, что ее бросили. Что она потеряла это право.
Но все равно подошла. Села рядом с ним на диване и положила ему голову на плечо. Заплакала.
– Он бросил меня… – прошептала она сиплым голосом. – Просто бросил, и все. Словно это я виновата в том, что с ним случилось.
Виктор аккуратно отстранил от своего плеча ее голову и отодвинулся сам.
– У тебя сестру убили, а ты думаешь о своем ***ре…
Он произнес такое грубое слово, просто наигрубейшее слово, что Надежда физически почувствовала, как тысячи тонких иголок стыда вонзились в ее щеки и уши. Как, как он мог ей сказать такое? Нет, она, конечно, знала, что все медики циники и бывают грубыми, но только не ее Виктор. А он, оказывается, ругается матом! Никогда прежде она такого за ним не замечала. И как же грязно, оскорбительно у него это получилось, словно это он ее назвал распоследней шлюхой. А что, если он в кругу своих коллег говорит о ней в третьем лице, обзывая самыми последними словами?! Что, если это ее измена сделала его таким?
– Ты еще считаешь вправе жаловаться мне на то, что тебя бросили? Ты это серьезно?
Он встал, сел напротив нее на стул, сцепив пальцы рук между
