Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
Я чувствую свою абсолютную власть. И еще ужасный груз.
В голове все так странно переплелось. В один большой клубок.
Когда я смотрю на Таму, то не знаю, кем я хочу быть. Кем хочу стать.
60
Когда Тама просыпается, Изри завтракает на террасе. Она подходит к нему, обнимает и садится напротив.
Сентябрь подходит к концу, но еще дарит людям немного тепла уходящего лета.
– Тебе сегодня снился кошмар, – говорит Тама. – Я слышала, как ты кричал.
– «Кричал»? Не смеши!
– Правда.
– Тебе почудилось, – бросает Изри.
Он закуривает и надевает солнечные очки. Как будто не хочет, чтобы Тама видела его глаза.
– Думаешь, я смогу скоро пойти в школу?
– Зачем? – вздыхает молодой человек. – Тебе тут плохо?
– Нет, но…
– Посмотрим. Пока что я не хочу, чтобы ты без меня выходила из квартиры. Ясно?
– Да.
Она быстро съедает бутерброд и делает еще один.
– Я умею читать… и даже писать, – гордо говорит она.
– Серьезно? Кто тебя научил?
– Сама, у Шарандонов.
Тама рассказывает о книгах, тетрадках, о том, как проводила за учебой ночи. Похоже, Изри под впечатлением.
– И хорошо. Видишь, тебе не нужно ходить в школу. Если тебя остановят на улице, а ты без документов, то отправят первым же рейсом в Касабланку, – врет он. – Тебе этого хочется?
Она чуть медлит с ответом.
– Тебе этого хочется? – повторяет Изри, повышая голос.
– Конечно нет. Я хочу быть с тобой.
– Так-то лучше… Вечером я пригласил домой друзей. Приготовишь что-нибудь вкусное, о’кей?
– Чего бы тебе хотелось?
– Всего понемногу, ты так один раз у матери делала.
– Хорошо, но нужно кое-что купить.
– Раз ты умеешь писать, напиши мне список. А я пока в душ, – добавляет он, поднимаясь. – Идем?
* * *
Когда мы занимаемся любовью, Изри часто повторяет: «Ты моя».
Повторяет и ждет, что я ему отвечу. Да, да, я его.
Если необходимо кому-нибудь принадлежать, я предпочитаю принадлежать ему.
Изри говорит, что «заниматься любовью» – устаревшее выражение. Он смеется, когда я так говорю! Надо говорить «трахаться». «Занимаются любовью» в книгах или фильмах. Вышло из моды. Но мне кажется, что это красиво.
Пришла осень, идет дождь. Но в этом году меня это не удручает.
Мне по-прежнему нельзя выходить из квартиры, но иногда Изри берет меня с собой в ресторан, в кино или в магазины. Я открываю для себя окружающий мир, держа Изри за руку. Как хорошо, что он рядом. Когда я с ним, мне никто и ничто не страшно.
Изри все уважают. Мне даже кажется, что его боятся.
Он выбрал меня, и я этим ужасно горжусь. Может быть, потому, что до него меня выбирали как предмет, как рабочую лошадь. Потому что я могла быть полезной, конечно, а не потому, что я – это я.
Все женщины обращают на него внимание, и он тоже часто смотрит на женщин. Но большую часть ночей он проводит со мной. Да, иногда он не ночует дома. Думаю, из-за работы, так что это не страшно.
Недавно, убираясь в шкафу, я нашла сумку с пачками банкнот. Я не пересчитывала, но денег там было много. Не знаю, почему он держит столько наличности в квартире, но спросить не посмела.
Изри не любит вопросы. Ему нравятся тайны, загадка. От этого он становится еще более притягательным.
Я попыталась снова заговорить о школе, и он вышел из себя. Сказал, что я могу купить какие угодно книги.
С каждым днем я узнаю его все лучше и лучше. Он умен и очень начитан. Гораздо больше, чем я, что несложно, поскольку я совершенно необразованна. Он интересуется многими вещами, и мне никогда не достичь его уровня.
Рядом с ним я учусь. Становлюсь другой Тамой. Становлюсь женщиной.
* * *
С каждым днем она становится все красивее, расцветает.
Она совершенно не осознает своей притягательности, и это делает ее еще милее. Она не понимает, что красива, чувственна.
В ней сохраняется что-то неиспорченное. Хотя именно я лишил ее невинности.
И лишаю каждую ночь.
Тама как наркотик. Мощный, опьяняющий. Ни одна девушка не производила на меня такого впечатления.
Она готова ради меня на все. И такое благоговение сильнее любого возбуждающего средства.
* * *
Изри не верит в Бога. Он говорит, что богов придумали для пугливых и трусливых людей. Для тех, кому нужен поводок и накатанная колея.
Изри хочет жить свободным.
А я не знаю, что и думать. Свой лагерь я еще не выбрала.
Сейчас я глажу его рубашки. Поставила доску в гостиной, так я рядом с ним. Глажу и поглядываю на него. Он читает книгу, какую-то фантастику. Удивительно, но мне никогда не надоедает на него смотреть.
– Я бы хотела написать отцу и тете, – говорю я ему.
Он отвечает, даже не подняв голову:
– Хочешь гадостей про мать написать, да?
У меня бешено колотится сердце, как каждый раз, когда мне кажется, что ему что-то неприятно.
– Нет! Но…
– Хотя ты права, Межда – просто сволочь.
Я почти в шоке от того, как он говорит о собственной матери.
– Но это моя мать, – добавляет он. – Я ее не выбирал, и другой у меня нет.
– Я не буду говорить о ней дурного, – успокаиваю я его. – Мне бы просто хотелось рассказать им, что у меня все в порядке. Рассказать, как дела, понимаешь… Потому что Сефана моему отцу столько про меня наговорила. И твоя мать тоже. Она даже придумала, что я забеременела от кого-то и сделала аборт!
– И написала это? – удивляется Изри. – Но зачем?
– Наверное, чтобы меня помучить. Представляешь, что отец обо мне думает?
Изри чуть улыбается и наконец смотрит на меня:
– А ты в письме сообщишь, что мы трахаемся два раза в день?
– Конечно нет!
– То есть ты тоже хочешь ему соврать…
Я опускаю глаза, Изри победил. Он откладывает книгу и подходит ко мне, обнимает. Целует в шею. Я сразу чувствую странный спазм внизу живота. Он шепчет мне на ухо:
– Не забудь ему в подробностях описать, чем мы занимаемся, да? Обязательно скажи, что я каждый раз надеваю резинку, чтобы ему не пришлось внуков нянчить!
Я не знаю, плакать или смеяться. Изри же покатывается со смеху.
– Я ему ничего такого не скажу. Я просто напишу, что уже не живу у Межды и что теперь у меня все хорошо. Надо дать ему твой адрес, чтобы он смог написать ответ.
– Еще бы! – отвечает Изри. – Скажи ему, где
