Твид и кровь - Дейзи Вэнити
– Ты уверена? Может, стоит все-таки сказать об этом Ллойду?
– Он раньше нас не слушал – не станет и сейчас. Тем более дело закрыли. – Эдит сделала глубокий вдох. – Хиро, будь осторожен.
Его губы тронула усмешка.
– Нет, это ты обещай быть осторожной, – почти процедил он. – Я не то чтобы его типаж.
– Нам нужно найти его, пока он совсем не потерял над собой контроль.
– Уверена, что это «он», а не «она»?
– Девяносто процентов убийств совершают мужчины [9], – объяснила Эдит. – Думаю, тут стоит довериться статистике.
– А, так и знал. Твое любимое слово.
– Сомневаюсь, что женщине хватило бы сил подвесить Лиму, – продолжила она. – И… ну, как правило, молодых женщин убивают именно мужчины.
– Господи, хватит, Данлоп, я понял! Больше не буду спорить.
– Но мы не станем никого исключать, – добавила Эдит. – К тому же у нас нет подозреваемых, помимо Лео.
Глаза Хиро загорелись.
– Я знаю, что делать. Если это он разбил окно, то на его подошве должны были остаться осколки.
Он задрал собственную ногу, демонстрируя Эдит частички стекла, застрявшие меж резиновых обувных шипов.
– Хорошая мысль. Даже если он почистил ботинки, все стекло не убрать.
Довольный собой, Хиро опустил ногу.
– Отлично. Тогда встретимся в библиотеке через час?
– Миссис Уэстоби точно хватит удар.
– Ладно, не в библиотеке, – покладисто согласился он. – Тогда в твоей комнате?
Эдит почувствовала, как теплеют ее щеки, и, нахмурившись, неосознанно дотронулась до шеи.
– Не получится, – равнодушным тоном произнесла она, изо всех сил скрывая смущение. – Там Мэтти.
– Хорошо, – задумчиво отозвался Хиро, следом за Эдит выходя в коридор и наблюдая за тем, как она запирает дверь и возвращает в тайник ключ. – Винс вернется только к ночи, так что можно в моей.
Она порадовалась, что лицом обращена к стене – казалось, от жара кожа сползет с ее лица.
– Давай на трибунах, – выпалила она, опуская на место портрет. – И надень что-нибудь на шею, а то простудишься.
– Слушаюсь, – с легкой улыбкой отсалютовал он.
Наблюдая, как он уходит, Эдит прислонила пылающую щеку к прохладной деревянной стене.
На трибунах не было никого, кроме щуплого первоклассника со сломанной рукой в гипсе. Он прятал ее, согнутую в локте, под курткой, пустой рукав раскачивал ветер. С жадностью наблюдая за тренировкой, мальчик всем телом подался вперед. В прошлом году Лима точно так же следила с трибуны за их игрой – с тихой досадой и завистью, очевидными каждому, кто находился на поле. Этот первоклассник тоже, казалось, готов отдать что угодно, лишь бы присоединиться сейчас к товарищам по команде. Эдит пугала решимость людей, которые настолько чем-то увлечены… и притягивала тоже.
Она поднялась на верхнюю скамейку трибун и села рядом с мальчишкой. Он взглянул на нее лишь мельком и тут же вернул взгляд на поле. От напряжения у него прыгали оба тощих колена.
– Травмировался? – поинтересовалась Эдит, и мальчик косо взглянул на нее.
– Руку сломал, – ответил он и вдруг, подобравшись, с вежливым подозрением уточнил: – Теперь ты будешь нас тренировать?
– С чего ты взял? – удивилась Эдит. – Я просто посмотреть пришла.
Потеряв к ней интерес, мальчик пожал плечами.
– Ну, кто-то ведь должен заменять тренера, когда он не успевает. А Ветивер больше нет.
Сердце Эдит екнуло, остро и глубоко. Казалось бы, она должна была уже привыкнуть, но каждый раз при упоминании Лимы возникала такая же боль, какая была в первый.
– Лима вела ваши тренировки? – недоверчиво переспросила она, и мальчуган кивнул.
– Только иногда. Она вывихнула лодыжку в прошлом семестре и играть не могла. Борски разрешил ей иногда тренировать нашу команду. Совсем без футбола ведь тяжело, я это отлично понимаю, – небрежным тоном добавил он, прямо-таки раздуваясь от гордости. – Она нам нравилась… Я тоже бокс-ту-бокс [10], как она.
Эдит сглотнула горькую слюну и нашла в себе силы улыбнуться.
– Круто. А в этом году она тоже вас тренировала?
– Не-а. Борски говорил, она не успевает. Мне кажется, ей просто надоело – лодыжка-то зажила. – Он крепче прижал к себе сломанную руку и нахмурился. – Хотя… Она должна была тренировать нас двенадцатого, но так и не пришла, и в итоге мы, как обычно, занимались с тренером Борски… Но в том году ей нравилось проводить наши тренировки, это точно.
Его голубые глаза вспыхнули детским восторгом, и Эдит, больше не в состоянии терпеть сосущую боль в груди, встала.
– Ветивер показала, как бить «шестерку» [11] так, чтобы всегда получалось. Кипер [12], конечно, был этому не рад, но…
– Прости, – перебила его Эдит, – мне нужно идти. Выздоравливай.
– Ага, – буркнул первоклассник и поглядел на нее из-под насупленных бровей. – Я приходил на вашу игру. Ветивер говорила, что ты классная нападающая, но, по-моему, ничего особенного.
– Вот спасибо!
– Тебя бы в полузащиту, – с важным видом добавил он, качая загипсованную руку. – Забиваешь ты так себе, зато чувствуешь поле. Со стороны виднее, говорю тебе.
Эдит рассмеялась и опешила от того, как естественно это вышло.
Этот мальчик походил на Лиму куда больше, чем ей показалось на первый взгляд. Она легко могла представить ее одиннадцатилетней, с такой же непреклонной самоуверенностью раздающей советы старшеклассникам.
– Буду иметь в виду, – пообещала она и, заметив боковым зрением движение, рассеянно глянула вниз.
На первый ряд трибун поднималась пожилая пара. Обоим было около шестидесяти, оба были седые и одеты в черное. Поддерживая женщину под локоть, мужчина усадил ее на скамью и сел рядом, так и не расцепив рук.
– Кто это? – спросила Эдит.
– Не знаю, – откликнулся мальчик, – никогда их не видел. Может, чьи-то родители?
В этот момент женщина повернула голову, чтобы взглянуть на своего спутника, и Эдит узнала в ней Лиму: такой она могла бы стать через сорок – сорок пять лет, когда минули бы ее молодые годы. У женщины были тот же острый нос и подбородок, такие же живые ореховые глаза с опущенными уголками. Седые волосы поймали солнечный отблеск, и в них на миг блеснула рыжина. Эдит не могла пошевелиться. Родители Лимы не присутствовали на поминальной службе, и она уж точно не ожидала, что они появятся на спортивном поле.
Лима упоминала, что ее родители старше, чем у большинства, но пара на скамейке могла с тем же успехом оказаться ее бабушкой и дедушкой. Эдит видела их лишь однажды, в первом классе, и совсем не помнила. Зато отлично помнила ночные плачи Лимы на соседней койке. Она рыдала, что упускает время побыть с родителями,
