Коллекционер - Ольга Владимировна Которова
– Федор выяснил, что эти две девушки ходили в одну спортивную школу.
– Продолжай…
– Возможно, там-то их и нашел убийца.
Сказала она, и в кабинете повисла пауза. Кирилл Геннадьевич ждал продолжения.
– И?
– И мы знаем, кто это был.
– Вот это я понимаю. Молодцы. Можете, когда хотите. – Воодушевился мужчина, и строгое лицо его разгладилось в улыбке. – Ну и кто это?
– Вадим Стеклов, отец Ивана Стеклова.
Эти слова Мила произнесла тихо, а после повисла тяжелая тишина, которую она больше не желала нарушать. Мила смотрела, как с лица Никонурова спадает улыбка, ее заменило недоумение. В этой идеальной тишине было слышно, как за окном усилился дождь, барабаня тяжелыми каплями по стеклу.
– Ты это сейчас серьезно? – глухо произнес Кирилл Геннадьевич, сглатывая ком в горле.
– Я точно не знаю, это еще нужно доказать. Но пока эта наша единственная ниточка, на которую мы вышли. Федор сейчас узнает, могли быть как-то связаны наши убитые девушки со Стекловым. – Тихо произнесла Мила под звук отодвигаемого стула. Кирилл Геннадьевич поднялся из-за стола и подошел к окну, распахивая его. Вытащил из кармана брюк пачку сигарет, достал одну и закурил.
Холодные капли дождя падали на его лицо и китель, но мужчина словно их не замечал. Он стоял у открытого окна, выпуская изо рта темный сигаретный дым, и смотрел на многоэтажные жилые дома, что были по другую сторону дороги от отделения полиции.
Мила сидела на своем месте неподвижно, глядя на широкую мужскую спину, и молчала. Она понимала, что Никонурову нужно обдумать все услышанное. Принять то, что в этой истории будет замешана известная личность, было непросто. Поднимется кипиш, огласка, пресса начнет доставать своими расспросами, а от начальства получит по полное число не Мила или Федор, которые вынесли свои предположения – и не факт, что не ошибочные, – а Никонуров, отвечающий за их работу.
Наконец-то докурив сигарету, он вдохнул прохладный воздух и, закрыв окно, вернулся на свое место.
– Ты в этом точно уверена?
– Мы проверяем. Я поэтому ничего и не хотела вам говорить. Пока не подтвердятся наши догадки.
– Мила, если мы хотим обвинить Стеклова в убийстве, нам нужны стопроцентные доказательства, а не предположения и сухие факты. Ты представляешь, что начнется, если он не виновен, а мы его оклеветаем. Не только наши головы полетят. Его же адвокаты нас без соли сожрут. Я знаком лично с Вадимом, и он не простой фрукт. Конечно, как и у всех богачей, за ним водятся кое-какие грешки, но чтобы убийство, это серьезно.
– Я все понимаю, Кирилл Геннадьевич.
– Значит так. Никому ничего не говоришь и Марееву скажи, чтобы не трепался. Как что-то накопаете, сразу же ко мне. Поняла?
– Да. А Иван?
– А что с ним?
– Он так и будет работать с нами?
– Да. Пусть работает. Я его не могу без причины отстранить, начнутся вопросы. Просто не рассказывай ему ничего и работай, как работала дальше.
– Я вас поняла.
– Вот и отлично. Можешь идти, и не делайте глупостей.
Мила согласно кивнула и уже поднялась со стула, но тут же обратно опустилась в него.
– Что-то еще? – поинтересовался Кирилл Геннадьевич.
– Да. Я хотела кое-что спросить.
– Что?
Мила внимательно смотрела в глаза Никонурову. От волнения ее ладони вспотели, и она незаметно вытерла их о джинсы. Набрав полные легкие воздуха, сказала:
– Помните, как-то раз я спрашивала, знаете ли вы о том, кто мой отец?
Кирилл Геннадьевич согласно кивнул.
– Вы тогда сказали, что не знаете, и после этого я больше о нем не интересовалась. – Она набрала в легкие воздух и снова заговорила. – А можно как-то найти его?
Никонуров посмотрел на нее внимательным взглядом.
– Я не врал, когда говорил тебе о том, что не знаю его. О беременности Марии узнал неожиданно. Она долго молчала и никому ничего не говорила. А потом все же призналась мне. Ты же знаешь, что мы были лучшими друзьями. Твои бабушка и дедушка принимали меня как родного. Но когда мы с твоей мамой повзрослели, наши пути немного разошлись, но общаться никогда не переставали. В Новый год твоя мама призналась, что беременна. Я спросил от кого, но она только ответила, что познакомилась с этим парнем случайно на улице. У них произошла любовь с первого взгляда. Встречались тайком, ну а когда она призналась ему, что ждет ребенка, тот просто исчез. После этого твоя мама сильно изменилась. Она не говорила ни его имени, ни фамилии. Никому о нем не говорила, словно его и не было. Хотя я и правда пытался выяснить, кто этот мужчина. Помню, я был тогда зол. Не мог понять, как это оставить беременную женщину одну, – Никонуров устало вздохнул. – Но так и не нашел его. И теперь это уже бесполезно. Столько времени прошло.
Мила внимательно его слушала. Она никогда не знала такой подробности. Всего лишь один раз спросила у него в детстве, после смерти матери, не знаком ли он с ее папой, но Кирилл Геннадьевич отрицательно покачал головой, и Мила больше никогда не задавала ему этот вопрос, а потом как-то все забылось. Она привыкла быть одиночкой.
– Почему ты снова интересуешься им?
– Не знаю, просто интересно стало, кто он. – Пожала плечами, но сказать больше ничего не успела. В дверь постучали, и та открылась. В кабинет вошел Иван, и Мила напряглась, выпрямляясь на стуле, словно струна.
– Можно?
– Да. Входи, – Никонуров перевел взгляд на Милу. – Мы закончили. Можете идти, Мила Васильевна.
Кивнув, она поднялась и прошла быстро по кабинету. На приветствие Стеклова только сухо кивнула и вышла в коридор, закрывая за собой дверь кабинета начальника.
Глава 15
По дороге в свой кабинет Мила зашла к Марееву, но того не оказалось на месте. Она прошла к себе и подавила желание запереть дверь на ключ, чтобы никто не вошел. Ардо предполагала, что Стеклов непременно заглянет, но видеть его не было желания. Умом она понимала, что Иван, возможно, не причастен к тому, что происходит, но стоило о нем подумать, как чувствовала прилив страха. «В отделе он ничего не сделает тебе. Здесь же полно полицейских. Всегда можно позвать на помощь», – подумала Мила, подходя к электрическому чайнику и включая его.
За окном барабанил дождь, и затихать он явно не был намерен. Мила приоткрыла окно, впуская в кабинет глоток свежего воздуха. Сняв куртку и повесив ее на вешалку, прошла по кабинету в сторону доски, на которой висели фотографии жертв. Задумавшись,
