Простить нельзя помиловать - Галина Владимировна Романова
Телефон тренькнул полученным сообщением, когда она уже заворачивала за угол здания. Смотреть было некогда. Дым валил из-за сиреневых кустов. Курят!
– Я вам сейчас устрою! – громко закричала Александра Сергеевна, влетая на пятачок. – Это что такое вы творите?!
Они ничего такого не творили. Никакого курева. Просто сидели кружком и разводили костер при помощи увеличительного стекла. Горело плохо, дымило замечательно.
– Вот пожара нам только и не хватало! – обрадовалась она тому, что нет никаких сигарет в их руках. – Пусть все сгорит, и мы останемся на улице! Иванов, затуши немедленно!
Четыре пары ног в пыльных сандалиях принялись тут же затаптывать дымящуюся ветошь. Один по ее приказу побежал за водой.
– И все ко мне в кабинет, – крикнула она, когда следы их проступка были уничтожены. – Немедленно!
Лекция о противопожарной безопасности заняла сорок пять минут. Сначала говорила она. Потом они все по очереди повторяли.
– Идите обедать, – проворчала Волкова, взяв с них слово не разводить больше никаких костров на территории детского дома.
Когда дверь за ними закрылась, она вдруг вспомнила о фотографии, которую ей должен был переслать Поляков. Александра Сергеевна тяжело опустилась в старенькое кресло у окна, достала телефон и минуту рассматривала лицо красивой белокурой девушки.
– Твою же мать! – простонала она минут через пять и бросилась к своему рабочему столу, начав рыться в ящиках. – Где же ты, Звягин? Куда я сунула твою визитку?
Он ее точно оставлял. Она помнила. Но всякого добра навалом: и визитки начальников социальных служб, и служащих банков, и даже директор местного рынка нашелся. А Звягина нет.
– Ну вот, наконец-то! – выдохнула она с облегчением, уткнувшись взглядом в скромный картонный прямоугольник.
Звягин ответил почти сразу же. И удивил тем, что вежливо произнес:
– Да, да, Александра Сергеевна, слушаю вас.
– Вы сохранили мой номер телефона?
– Совершенная правда, – будто покаялся, проговорил он.
– Хорошо, что сохранили.
– Что-то стряслось? С вашими воспитанниками? Нужна помощь? – принялся он задавать ей вопросы.
– Нет. С воспитанниками все нормально. – Она вспомнила инцидент за сиреневыми кустами и добавила: – Почти… Стряслось со мной.
– Что такое? – В голосе Звягина заиграла вежливая тревога.
– Я только что совершила проступок, товарищ подполковник. Я разгласила сведения о Милене Озеровой лицу, которому знать о ней было нельзя, – начала она сумбурно.
– Простите?
– Тут приезжал ваш сотрудник Поляков. Тимофей Поляков. Так он представился.
– Зачем приезжал? – зазвучал обеспокоенностью голос подполковника.
– Он говорил о своей девушке, о Милене. О вещах, которые были на Милене. На ее мертвом теле. В общем, говорили мы непродолжительно, но информативно. И я снабдила его адресом.
– Каким?
– Дала адрес, где когда-то жила Милена с родителями. Я знаю, что ее тетка квартиру продала соседям Милены. И этот адрес я ему дала – вашему Полякову. А этого точно нельзя было делать! – воскликнула она с чувством и чуть не захныкала.
– Почему? – неожиданно спокойно отреагировал Звягин. – Не переживайте так. Ничего в этом страшного нет, я думаю.
– А я думаю иначе, товарищ подполковник! Я думаю, что вы не зря его отстранили и подозреваете во всяких нехороших делах!
Она даже рукой принялась рубить воздух, как обычно делала на совещаниях, когда устраивала разнос нерадивым воспитателям. Сейчас она устраивала разнос самой себе – недальновидной.
– Почему вы так думаете, Александра Сергеевна? – И снова голос Звягина удивительным образом изменился, сделавшись подозрительным и вкрадчивым.
– Потому что он переслал мне на телефон фото своей девушки.
– Марии Белозеровой, знаю. И?
– И это никакая не Мария Белозерова. Это Милена Озерова! На фото, которое он мне переслал, Милена Озерова. Да, повзрослевшая. Да, изменившаяся, но не настолько, чтобы я ее не узнала. Это она! И теперь он поехал к ее соседу, который живет в ее квартире. И мало ли что может произойти? Зачем он вообще туда поехал?
– Не знаю, – отозвался Звягин после паузы. – Вам необходимо будет приехать к нам в отдел, уважаемая Александра Сергеевна, и засвидетельствовать тот факт, что погибшая Милена Озерова и Мария Белозерова – это один и тот же человек.
Глава 26
Хромов бросил машину метров за пятьсот до первого дома, уцелевшего после страшного пожара. Деревня прежде насчитывала до сотни дворов. Сейчас же от большинства из них остались лишь печные трубы.
– Кому надо там строиться? – изумленно вытаращилась на него почтальонша из района.
Она вызвалась с ним поехать, чтобы показать дорогу, а заодно и почту разнести.
– Уже две недели не была у них, – призналась нехотя худощавая растрепанная женщина с двумя пакетами в руках. – Все ждала, может, письма кому придут. Нет. Ничего не пришло. Вот газеты и журналы везу.
– Так новости давно устарели, – упрекнул ее Хромов, аккуратно направляя машину из колеи в колею.
– И что? – изумленно покосилась она на него. – Кому они нужны, свежие новости? Петровичу? Так у него день на день похож. Он скоро и читать-то не сможет. Марии – жене его? Она в жизни газет не читала.
– А кому тогда это все везете? – он кивком указала на заднее сиденье, где громоздились пакеты с корреспонденцией.
– Да есть пять дворов, где еще не отвыкли от цивилизации. Так они без претензий, что новости с опозданием к ним приходят. Знаете, даже развлечение находят в этом. Разложат газеты по датам. И начинают всем скопом читать с самого начала. И спорят потом: что там дальше будет? Один раз дело до ставок дошло и до ругани. А почему? Потому что один шибко продвинутый в город ездил и новости узнал из Интернета. И потом потешался над ними, все ставки задирал. Но они его быстро раскусили. А вы говорите…
Она надолго замолчала, лишь испуганно ойкала, когда колесо машины особенно глубоко проваливалось в очередную яму.
– Обалдеть можно, какое бездорожье! – возмущался на каждой кочке Хромов. – Почему дорогу-то не делают?
– Для кого? – фыркнула почтальонша. – Для дюжины стариков? Они не сегодня завтра на погост отправятся. Кому надо миллионы вбухивать? К тому же здесь везде пахотные земли. Тракторами по весне и осени так взмесят, что ни одна дорога не выдержит.
– Дальше надо пешком, – потыкала пальцем в сторону огромной лужи женщина. – В этой луже даже трактора вязнут.
Хромов послушно припарковал машину справа от колеи, с сожалением смяв целую клумбу диких ромашек.
– Да не печальтесь вы так, – угадала она его настроение. – Тут такого добра –
