Сладких снов - Андерс Рослунд
– Это наши маленькие студентки по обмену, Джулия и Линн.
Немец легонько подтолкнул каждую из девочек, и они протянули хозяину тонкие, почти прозрачные руки. Та, что была повыше, – с длинными светлыми волосами, собранными в хвост, и голубыми глазами, которые слегка отсвечивали красным, – повернулась к Питу, но смотрела куда-то мимо, в пустоту. Между тем как девочка справа от нее опустила глаза в пол, протягивая дрожащую ладонь. Так Питу, по крайней мере, показалось в первый момент. Пока он наконец не понял, что это его рука трясется как в лихорадке, взмокшая от пота.
Радостное ожидание – вот как они должны были это истолковать.
Потому что это и было то, ради чего явился сюда Хоффман в обличье Карла Хансена – «встретиться с теми, кого до сих пор видел только на снимках в Сети».
– Скол?
– Почти.
– Скиол?[11]
– Очень близко.
Они снова наполнили бокалы. Водка – наиболее чистый и приемлемый в хорошем обществе сорт. Они чокнулись, за встречу. И за «студенток по обмену», которые ждали в соседней комнате с большой кроватью и полками со специфическим реквизитом.
– Я люблю море и бывать здесь. И рад возможности поучиться новым словам у нашего датского друга.
Оникс был сама элегантность. Сама вежливость и почти само дружелюбие. Он всячески подзадоривал нового друга говорить по-датски и от души веселился, не выказывая ни малейшего подозрения. Пит Хоффман говорил по-шведски и по-польски, довольно сносно по-испански и по-английски, но имел довольно смутное представление о языке, который сейчас пытался выдать за свой родной. Этот язык он изобретал на ходу, сам. Псевдодатский на основе шведского.
И никто из троих, входящих в «узкий круг» – ни даже Мейер, проживающий совсем недалеко от Дании, – ничего не заметил. Все трое смеялись, как старые добрые друзья, решившие наконец провести вечер вместе, выпить за общее прошлое и совместные интересы.
– И все-таки вынужден вас покинуть. Скоро и здесь будет море.
Пит подумал было, что ослышался или неправильно понял. Но все еще безымянный лидер прошел на кухню, ополоснул свой бокал и поставил в посудомоечную машину, что лишний раз подтвердило недвусмысленность его намерений.
Он их оставлял. Таким же анонимом, каким встретил.
Хоффман силился понять. Что-то не стыковалось. Все, что они до сих пор говорили и делали, выдавало общую установку провести вечер вместе, в компании «студенток по обмену». Тем не менее Оникс уходил, все еще не разоблаченный. Даже если у него и возникли какие-либо подозрения, риска, что Оникс предупредит об опасности остальных, похоже, не было. Пит видел скорее другую угрозу. Сейчас он останется в обществе двоих других, чьи имена и адреса уже известны. И упустит лидера, который наберет себе новых единомышленников и вместе с ними будет растлевать новых детей.
Если только…
Нет, этого не должно было случиться.
– Я не вижу пепельниц.
– Что?
– Вы же не курите в этом доме?
– Разумеется, мы не курим вообще. Даже Ленни больше этим не занимается.
Пит Хоффман виновато улыбнулся.
– А я, знаете… тоже пытался бросить. Но сегодня, в предвкушении того, что нас всех ожидает… Одну минутку, я сейчас вернусь. Всего пара затяжек.
Пит вытащил из кармана брюк пачку сигарет, которую купил по дороге сюда и почти сразу наполовину опустошил в ближайшую урну. Пит, который никогда не курил. Он не стал дожидаться разрешения. Эти люди, в обществе которых он должен был чувствовать себя как дома, просто не могли ничего ему запретить. Поэтому Пит пошел к входной двери и спустился с крыльца.
Теперь в его распоряжении была пара минут, возможно, даже больше. Сначала закурить спиной к окну, затянуться поглубже. Потом с беззаботным видом пройтись по гравийной дорожке.
Пит рассчитывал прикрепить это к машине, но Оникс нарушил его планы, неожиданно приехав на велосипеде. В любом случае, для начала следовало бы дождаться полного отключения камер слежения: вызывать лишние подозрения ни к чему. Но времени на это не оставалось. Пит был вынужден импровизировать, рискуя быть разоблаченным.
Он закурил и медленно зашагал вперед, хотя внутри него бушевала буря. С гравийной дорожки сошел в траву. Огляделся – настолько невозмутимо, насколько мог. Велосипед стоял, прислоненный к тыльной стороне дома. Пит убедился, что его не видно из окна, побежал. Он не мог быть уверен, что ни один из троих остававшихся в доме мужчин не наблюдает в это время за ним возле подключенного к камерам монитора. Но здесь ничего не оставалось, только надеяться на лучшее.
Пит повернул в сторону фронтона и гоночного велосипеда, такого же дорогого, как и все в этом доме, – с электронной коробкой скоростей, рамой из углеродного волокна. В Швеции такое чудо стоило бы не меньше семидесяти пяти тысяч крон.
Жаль только, нет звонка, вот было бы идеальное место! Хотя батарея электронного переключателя тоже вполне подойдет. Пит вытряхнул из сигаретной пачки тоненькую продолговатую пластинку. Зацепил ее между большим и указательным пальцами, протолкнул в щель между прямоугольным батарейным отсеком и рамой над педалью и цепью.
Самый маленький в мире трековый передатчик, выбор Стивен. Разработан для изучения поведения птиц и мелких животных. Передает информацию о месторасположении объекта с нанесением на Гугл-карты. Прямо в мобильник Пита Хоффмана.
Сделав свое дело, он побежал обратно. Но перед тем как оказаться в поле видимости, перешел на размеренный шаг. И уже перед входом широким, рассчитанным на зрителей жестом он загасил тлеющую сигарету о подошву сандалии.
Пит успел и теперь точно знал, что делать дальше. С двумя оставшимися, Ленни и Мейером, проблем возникнуть не должно. Пит оставит их в доме связанными до приезда местной полиции, между тем как сам будет следовать по маршруту, который, позицию за позицией, прочертит GPS в его телефоне. Пока велосипед с передатчиком не остановится наконец возле дома Оникса. Там Пит припаркуется где-нибудь неподалеку, чтобы не особенно бросаться в глаза, и свяжется с Гренсом и Бирте, а те, в свою очередь, с немецкими, швейцарскими, нидерландскими, бельгийскими, британскими, итальянскими и американскими коллегами. Для нанесения удара совместными силами.
Только после этого он сможет считать свою задачу выполненной.
Именно так все и должно было быть.
Но тут мысли Пита стали заплетаться.
Ха-ха-ха-ха
…пока не пустились в пляс.
Потому что как только Пит вошел в дом и заговорил с
