Михаил Серегин - Воля под наркозом
Проснулись мы от ароматов, густо тянущихся из кухни.
– Я тут похозяйничал немного, – скромно сказал Чехов, раскладывая по тарелкам рассыпчатый плов. – Надеюсь, это съедобно.
Плов был не просто съедобным, а потрясающе вкусным. О чем я полковнику и заявил. Колобок молчал, сосредоточенно уминая вторую порцию.
После обеда, плавно переходящего в ужин, полковник, донельзя довольный эффектом, который произвели на нас его кулинарные способности, так разошелся, что еще и чай заварил.
– Ну что, голуби, насытились? – поинтересовался он, когда мы наконец отодвинули от себя тарелки. – А теперь давайте-ка помозгуем, каким образом ночью аппаратуру из будки забрать.
– А какого черта ты вообще туда полез? – возмутился я, направляясь за ним в комнату. – Далась тебе эта лаборатория. Там, между прочим, Мишка Колесов начальник. Следовательно, ничего противозаконного в лаборатории происходить не может. Ты бы лучше помозговал о том, что Тарасов под видом болезни сегодня на работу не пришел. И завтра не собирается.
Чехов глубоко затянулся, посмотрел на меня задумчиво.
– Знаешь, док, иногда я завидую твоей доверчивости и до неприличия чистым помыслам.
Пока я прикидывал, стоит ли воспринять данное высказывание как оскорбление или как знак восхищения моими личностными качествами, полковник продолжил:
– Неужели ты полагаешь, что твоего Колесова, даже если он на самом деле такой правильный, как ты говоришь, можно рассматривать как железную гарантию законности? Кстати, он вполне может не знать, что творится на объекте. Это первое. Теперь второе. Ты что же, считаешь, что Тарасов сам какие-то делишки проворачивает? Лично мне представляется так, что одно с другим очень даже тесно связано. А аппаратуру я там поставил, потому что ничего другого пока придумать не смог, честно скажу. Посмотрим, может, это что и даст.
– Не, ребята, – я протестующе поднял руки. – Вы как хотите, а я пас. Мне, между прочим, Кате звонить пора. И лично я надеюсь сегодняшнюю ночь провести в обществе красивой женщины. А не шататься по каким-то трансформаторным будкам.
– Кто такая Катя? – полюбопытствовал Крутиков. – Почему не знаю?
Чехов покачал головой, с усмешкой сказал мне:
– Не выйдет.
– Это почему же?
– Потому что с этой красоткой ты, кроме как по телефону, не будешь общаться до тех пор, пока мы не выясним, чего она хочет.
– Чего тут выяснять? Меня она хочет! – брякнул я и почувствовал, что краснею. – Видеть. И вообще, какого черта ты ко мне прицепился? По крайней мере, с женщинами я сам разобраться в состоянии. Можешь засунуть свои умозаключения…
– За базаром следи, – посоветовал Чехов.
– Да кто такая эта Катя? – воскликнул Колобок.
Полковник лениво пояснил:
– Некая особа, из-за которой Ладыгин потерял покой и напрочь лишился мозгов. Я ее сам не видел, но, так понимаю, стерва это редкостная и опасная.
Я рассердился и чуть не выскочил из кресла.
– Ты просто завидуешь!
– А чего мне завидовать? У меня жена молодая, умная и красивая. Скоро приедет, между прочим. А со своей ведьмочкой-стервочкой ты, Ладыгин, сам ни за что не разберешься. Она тебя крепко на поводке держит. А почему? Потому что ей что-то от тебя надо. Классическая шпионская «медовая ловушка»: томный взгляд, ангельский голосок, кусочек тела здесь, нужное слово там – и поплыл клиент. Тут главное быстро суметь просчитать, что человек из себя представляет и какой ключик к нему больше подойдет.
– Точно, – подтвердил Крутиков. – У нас в институте девушка одна училась, не помню, как зовут. Так вот она этими приемчиками мастерски владела. Вообще гипнотизером была потрясающим. Умопомрачительная женщина. Все больше на мужиках тренировалась. Вечно на ком-нибудь эксперименты проводила. Уставится своими глазищами, скажет что-нибудь. А ты, хоть все эти фокусы и сам прекрасно знаешь, в теории, правда, все вроде понимаешь, а все равно делаешь, что она скажет.
– Ну, это ты загнул, – усомнился Чехов. – Меня вот так просто на пушку не возьмешь. И вообще, я слышал, нельзя загипнотизировать того, кто сам не пожелает.
– Верно, нельзя, – легко согласился Колобок. – Ввести в состояние транса можно только тогда, когда человек не сопротивляется. Следовательно, если есть с его стороны противодействие, надо сделать так, чтобы это противодействие убрать. Сузить сознание – легче легкого. Дело техники.
– Черта с два, – запротестовал я. – Меня ты вряд ли загипнотизируешь.
– А я и не буду. Вообще доказывать ничего не собираюсь, вышел из того возраста, – Крутиков посмотрел на меня в упор. – Ты мне лучше скажи, у тебя с памятью все нормально? А то какие-то все забывчивые стали… Бывает так: услышал что-то и тут же забыл или увидел человека, поговорил с ним, а через минуту и вспомнить не можешь, о чем, собственно, разговор был?
– Ну бывает, – мне было непонятно, к чему он клонит. – Да это у всех бывает.
– Да, действительно, у всех. Сегодня пятница, а думаешь, что понедельник, потому что работа такая, что в субботу тоже дежуришь. Но это не имеет никакого значения, потому что сегодня четверг и это не мешает тебе вспомнить, чем ты занимался в четверг неделю назад – в точности тем же, чем занимался и в среду.
Мне подумалось, что все это какая-то белиберда. А все же чем я таким занимался в прошлый четверг? Надо же, не помню. Или в среду? Блин, Колобок меня совсем запутал.
– Сейчас я хочу, чтобы ты забыл все, что случилось сегодня, вчера, вообще на этой неделе, – требовательно сказал Крутиков, – и вспомнил, что происходило ровно три года назад. У твоей любимой женщины был день рождения, вы сидели с ней вдвоем в точно такой же комнате…
Я послушно представил себе описанную картинку. Действительно, было такое – день рождения, комната, любимая женщина… Как же она выглядела? Потом я подумал, что все это, в общем-то, не важно, не имеет значения. А что имеет? Любовь, вспомнил я, дружба, работа по душе. А еще множество мелких и крупных вещей, которые, собственно, и составляют жизнь.
В комнате стояла тишина. Я удивленно посмотрел на Крутикова, чего это он замолчал? Тот слегка улыбнулся. Тишина показалась мне слишком уж подозрительной. Я перевел взгляд на Чехова. Тот таращился на меня с нескрываемым ужасом.
– Ладыгин! И вы с Катей в самом деле все это проделывали?!
Он мгновение полюбовался на мою вытянувшуюся физиономию и гаденько рассмеялся.
– Чего?! – Я уставился на тезку. – Крутиков, ах ты паршивец!
Колобок неодобрительно покосился на Чехова, успокоил:
– Не волнуйся, Володь. Я этику профессии блюду свято. Бестактных вопросов не задавал. Единственное, что сделал, так это немного подправил тебе нервишки. А то ты совсем какой-то дерганый стал последнее время.
– Да идите вы! Оба! – огрызнулся я беззлобно. – Я пошел звонить. Крутиков, где здесь ближайший телефон-автомат?
– Зачем же автомат? – сказал Колобок. – Телефон в коридоре на стене.
Он встал, принес мне трубку. Чехов дернулся было что-то сказать, но Колобок предостерегающе покачал головой. Я взял трубку, сухо поблагодарил и удалился на кухню, на ходу набирая номер. Правда, решимости у меня уже значительно поубавилось.
– Володечка, я так ждала твоего звонка, – с легкой укоризной сообщила Катя.
Невыразимая радость захлестнула меня, гнетущее уже который день беспокойство отпустило. Только теперь я понял, насколько тяжело переживал последний разговор с Катей. Но сейчас это было не важно. Она ждала моего звонка и рада была меня слышать.
Я широко улыбнулся нахлынувшим чувствам, признался:
– Я скучал. Боже, я так хочу тебя видеть!
– Так в чем же дело? – Катя мелодично рассмеялась. – Приезжай, я жду.
«Уже еду!» – готов был крикнуть я, но Катя нетерпеливо спросила:
– Ты где? Дома?
Этот вопрос, прозвучавший легким диссонансом, мгновенно разрушил чары и вернул меня к реальности. Сомнения вихрем пронеслись в голове. Действительно, сначала надо во всем разобраться, подумалось мне, иначе так и буду кидаться из крайности в крайность, как бумажный кораблик по волнам. Но как же Катя? Ей не скажешь: «Подожди, родная, позвоню через недельку», с ней может быть или «да», или «нет». Так ничего и не придумав, я решил избрать компромиссный вариант – отсрочу нашу встречу до завтра, а там будь что будет.
– Знаешь, Катя, тут такое дело… – слова давались с трудом, ощущение было такое, что я пытаюсь пешком по воде перебраться на другой берег. – Я обещал кое-что сделать… Это надолго. В общем, давай встретимся завтра. В шесть. Я перед этим позвоню.
– То есть сегодня ты не приедешь? – удивилась она.
Я промямлил:
– Я обещал, понимаешь?
– Ну что же, – из трубки потянуло холодком с примесью разочарования. – Завтра так завтра.
Раздались короткие гудки. Вот черт! Болван, недотепа! Мальчишка! Я постучал себя по лбу, начал торопливо набирать Катин номер. Над кнопкой с последней цифрой рука моя замерла. Действительно мальчишка. Подросток-переросток. Не успел принять решение, тут же на попятную. Мне же не сказали «нет, меня это не устраивает». Значит, решено – до завтра.
