Анна Литвиновы - Вояж с морским дьяволом
Ей мучительно хотелось – немедленно, здесь, в саду, и плевать, что через двадцать минут нужно быть в самолете, – броситься к нему в объятия. Прижаться к его груди… Вдохнуть этот запах – силы, власти, денег. Поцеловать самой. Ответить на его поцелуй. Растаять в объятиях… Они так долго не виделись…
И шагни Ансар на миллиметр ей навстречу – ее не остановили бы никакие условности и никакое чувство долга.
Но шейх не двигался с места. Бизнес-дистанция в полтора метра, лишь улыбался дежурной несколько отстраненной улыбкой. И Таня первого шага тоже не сделала. Вдруг смутилась. Забеспокоилась, что от нее может корейской морковкой пахнуть. И – сигаретами. И самолетами : особый, въедливый, ничем не истребимый запах.
Она лишь прошептала с укором:
– Ансар… Ты не мог хотя бы позвонить? Предупредить? У меня ведь всего, – быстрый взгляд на запястье, где посверкивают Володины часы, – всего пятнадцать минут.
– А мне больше… – начал он. И осекся.
– …не нужно? – закончила она. И еле удержала грустную улыбку. Они не виделись полгода – но ему хватит и четверти часа. Чему, собственно, удивляться? Глупо было думать, что Ансар в разлуке будет о ней тосковать и тем более хранить ей верность.
А он будто не заметил ее замешательства – и небрежно, словно бросил очередную реплику за дорогим коктейлем, укорил:
– Очень жаль, что ты стала курить.
– А ты попробуй не кури, – насупилась она. – С моей-то, спасибо тебе, кстати, нынешней работой.
– Уверяю тебя, девочка… – в его тоне прозвучали обидные, снисходительные нотки, – с моей работой и моей ответственностью нервничать приходится гораздо больше. Однако я не курю.
– Да какая там у тебя работа! – фыркнула она. – Разъезжать на роскошной яхте?
И немедленно нарвалась. Отвыкла уже, что Ансар далеко не простой пассажир, коего всегда можно приструнить .
– Таня! Я просил тебя уже не раз. Когда говоришь со мной – выбирай, пожалуйста, выражения.
Он еще воспитывать ее будет! Тоже мне – встреча любовников! Тоже мне, человек, о котором она до сих пор грезит ночами!
– Знаешь что, Ансар… – начала закипать Садовникова.
А он – не забыл еще, как охлаждать гнев подруги, – спокойно попросил:
– Остынь. О любви мы поговорим потом. У меня к тебе срочное дело.
Неужели он наконец позовет ее в личный воздушный флот? На нормальную должность? Она как раз об этом мечтала всего три часа назад – когда уговаривала очередного несговорчивого пассажира пристегнуть ремни.
Ансар между тем продолжал с неприятной, раньше подобного не было, отстраненностью:
– Это разовая сделка, но чрезвычайно, чрезвычайно выгодная. Ты получишь хорошие деньги, Таня. Пять миллионов долларов. И сможешь навсегда устроить свою жизнь…
Неприятно и грустно: после долгой разлуки с любимым (все-таки!) человеком говорить о деньгах. Даже – о миллионах. Но Ансар смотрит на нее вопросительно. И нетерпеливо.
Таня тоже помнила, что он не выносит, когда девушки, если выражаться по-русски, «тормозят». И, хочешь не хочешь, пришлось поддерживать разговор:
– Настолько высоко ты стал меня ценить? Раньше ты говорил о полумиллионе в год…
– Таня. – Он цепко взглянул ей в глаза. – Я хочу предложить тебе работу иного рода. Не ту, о которой мы говорили прежде. Не в моей личной авиации.
– Мне придется идти учиться на кого-то еще?! – В притворном ужасе она округлила глаза.
– Тебе вообще не придется работать, – не принял он игривого тона. – Всего лишь – выполнить одно мое поручение. Единственное. И ты свободна. А пять миллионов лежат на твоем личном счету. Номерном. Где-нибудь в Цюрихе.
– Почему – номерном? – насторожилась она.
– Потому что еще ни одной стюардессе мира не удавалось заработать пяти миллионов законным путем, – отрезал шейх. – Это большие деньги, но тебе какое-то время, возможно, придется скрываться…
– Да что ты затеял? – воскликнула она.
И он вдруг сделал такой долгожданный шаг ей навстречу… И Таня совсем уже была готова упасть в его объятия, как вдруг услышала:
– Я иду на очень рискованный шаг. И, боюсь, не смогу объяснить тебе зачем. Потому что ты все равно не поймешь. Я давно осознал: тебя все в этом мире устраивает. Ты успешная, молодая, легкая на подъем, свободно говоришь по-английски, разъезжаешь по миру, общаешься с интересными людьми…
– Особенно сейчас… – прошептала Татьяна.
– И тебя абсолютно не волнует, что где-то голодают и гибнут люди. Солдатня насилует девушек, стариков забивают прикладами, молодых швыряют в застенки…
Таня смотрела на него будто на чумного. Она совершенно искренне не понимала, о чем Ансар говорит. А он, вдруг сбавив пафос, задумчиво произнес:
– Мы проверяли тебя. Думали, что, возможно, перетянем на свою сторону…
– Да на чью сторону? На кого ты работаешь?! – Она по-прежнему не понимала.
– Я. Ни на кого. Не работаю, – раздельно произнес Ансар. – Только на самого себя. И я, лично я, просто больше не могу выносить, что миллионы мусульман в мире терпят страдания… Я обязан помочь им. И ты мне в этом поможешь.
– А мне-то что до твоих мусульман? – не подумав, фыркнула она.
И лишь после поняла, что сморозила жуткую бестактность. Пусть Ансар и не типичный – но тоже мусульманин.
Впрочем, укорять за опрометчивую фразу он ее не стал. Спокойно и грустно произнес:
– Я давно понял, что ты – махровая эгоистка. Помочь другим по зову души – это не твое. А влиянию – чтобы тебя подчинить – ты не поддаешься.
– Тоже проверяли? – усмехнулась она.
– Да, – без улыбки ответил Ансар. – Помнишь, на одном из рейсов? Тебя еще попросили передать пилоту конверт?..
– Твои штучки? – ахнула Татьяна.
Шейх молча кивнул.
– Ты меня пугаешь, – пробормотала Садовникова. – Тогда все-таки объясни: что тебе нужно?
Ансар же спокойно сказал:
– Мы хотим захватить самолет. Твой самолет.
Он умолк. Испытующе взглянул ей в глаза. У Тани внутри все дрожало, и беспечный тон давался нелегко, но она все же нашла в себе силы светски, будто они болтали на очередном приеме, поинтересоваться:
– Могу я узнать, с какой целью?
Ответом ей были искорки в его глазах и еще один крошечный, в сантиметр, шаг в ее сторону:
– Нам нужны – пассажиры. – Он жестко улыбнулся. – Если угодно – заложники. Видишь, я с тобой вполне откровенен. Таким образом мы докажем всему миру серьезность наших намерений. И сможем наконец диктовать свои условия.
– Ансар! Я никогда не поверю, что ты это всерьез. Заложники? Зачем?! Какие условия ты собираешься диктовать?! У тебя же все есть! Все, чего пожелаешь! И даже больше!
– У меня – да. А у моего народа – нет, – веско ответил он. – И я как патриот должен ему помочь.
– Патриот? Какая чушь! Да у тебя, по-моему, даже родины нет! – выпалила она.
И еле успела отпрыгнуть, потому что Ансар молнией метнулся к ней, размахнулся…
– Только посмей, – прошипела Татьяна.
И он сдержался, обмяк, опустил руку. И устало произнес:
– Извини. Твоим воспитанием действительно заниматься уже поздно. И угрожать тебе я тоже не буду. Я предлагаю тебе сделку. Мне нужно, чтобы ты пронесла на свой борт пластит и оружие. За эту услугу ты получишь пять миллионов долларов. Условия понятны?
– Да ты что, совсем за идиотку меня держишь? – вспылила она. – Думаешь, я допущу, чтобы ты захватывал наши самолеты?
– А почему нет? За пять-то миллионов? – цинично усмехнулся он.
– Хорошенького ты обо мне мнения…
– Ты женщина, – пожал плечами Ансар. – Не хуже и не лучше, чем остальные.
Одна из тех, кто крутится подле, ожидая подачку-бриллиант . Спасибо. Спасибо тебе, любимый. Она еле удержалась, чтобы не заплакать. А шейх вдруг сбавил тон до доверительного:
– Танечка… Если бы я тебя не любил – сказал бы только то, что сказал.
– Не поняла… – пробормотала она.
– Сказал бы: ты за вознаграждение в пять миллионов проносишь на борт оружие. Все.
– По-моему, именно это ты и предложил.
– Нет. Ты должна сделать, чтобы оружие оказалось на борту. В том месте, где я скажу. Но сама этим рейсом не лети. Заболей. Сбеги. Растворись. Все, что угодно. Ты не должна оказаться среди этих… – он слегка запнулся, – заложников.
– Какая трогательная забота!..
– Еще бы. Возможно неблагоприятное стечение обстоятельств. Возможно, ваше новое правительство не примет наших требований. Начнется штурм. Стрельба. Пожар. Я не хочу тобой рисковать.
– Спасибо тебе, дорогой, – саркастически протянула она. – А если я откажусь?
– Никогда не поверю, что ты откажешься от пяти миллионов долларов, – усмехнулся Ансар.
