Ирина Арбенина - Люблю трагический финал
Ворвалась в комнату…
Петр, весь с головы до пят в черном, лежал на диване, запрокинув худой бледный подбородок.
— Проклятье!
Анна сломя голову бросилась к нему, чтобы обнять похолодевшее родное лицо.
— Ты что, с ума спятила?!
«Покойник» подскочил на диване как ошпаренный:
— Щекотно же!
Анна ошеломленно уставилась на затянутого в черное супруга:
— Живой?!
— Нет… удачно прикидываюсь…
— А это что? — Анна испуганно дотронулась до черного наряда.
— Что, что… Ну, гидрокостюм!
— Гидрокостюм?
— А что, незаметно?
— При чем тут гидрокостюм? — Анна недоверчиво и пытливо смотрела ему в глаза.
— О, господи… Ну собирался я, упаковывался, решил проверить гидрокостюм: нет ли дырок? Надел. Пока натягивал, устал — решил покурить. Прилег на диван, покурил… погасил сигарету. Лежу, задумался… Тут ты врываешься…
— И все? — Анна недоверчиво дотронулась до его руки. — И ничего не случилось?! И ты живой?
— Ну, Светлова. Ты когда-нибудь видела, чтобы хоронили в гидрокостюме? Видела?
— Не видела… — Анна медленно покачала головой.
— И не увидишь… Пока я… — Он притянул ее к себе и поцеловал. — Пока я жив!
— Погоди! — Анна резко отодвинулась. — Раз ты жив, это существенно все меняет.
— Ну здрасьте… Значит, для того, чтобы ты меня поцеловала, я должен лежать в гробу?
— Погоди… Прежде чем целоваться, нужно кое-что завершить… Кое-какие дела…
— Надеюсь, что важные, если из-за них ты откладываешь…
— Важные, важные… — успокоила его Анна.
— Надеюсь, что очень важные, потому что если они и вправду кое-какие, то я могу и обидеться.
— Важней не бывает. Жизненно важные дела, — подчеркнула последнее слово Анна.
А про себя она подумала, что не собирается больше переживать то, что пережила сейчас, увидев его «мертвым»… Она больше не собирается волноваться за его жизнь и ждать, что его убьют…
Пора выяснить кто?
Впрочем, прежде, чем перейти к решающей стадии расследования, у нее были и вопросы к Старикову.
— А кстати… Куда это ты собирался? Зачем тебе нужен гидрокостюм?
— Почему в прошедшем времени — «собирался»? Я собственно и продолжаю… Сборы не отменяются.
— То есть?
— Видишь ли, когда мне стало ясно, что я больше тебя не увижу…
Дверь отворилась, и на пороге возникла несколько смущенная Стелла Леонидовна.
— Анна, милая, хоть вы отговорите. Ну зачем нам эта «Счастливая птичка»?
— Какая еще счастливая птичка? — Анна с некоторой опаской уставилась на мать и сына. Подозрение, что после таких глобальных происшествий вполне может «поехать крыша», не казалось ей таким уж безосновательным.
— «Счастливая птичка» — это «Lucky bird»… Яхта. Она стоит в бухте Эль-Кантауи, — пробурчал неохотно Стариков.
— Давай я все объясню, — предложила Стелла Леонидовна, — а то бедная девочка решила, что мы сошли с ума… Хотя в том, что касается тебя и этой «Птички», так оно и есть… Анна, когда он решил, что его брак и его любовь, — Стелла Леонидовна почти торжественно и со значением посмотрела на Анну (как представитель иного поколения Анина свекровь бывала иногда романтична и высокопарна), — окончились провалом, он решил, что здесь ему больше делать нечего.
— Здесь, в Москве?
— Здесь, на земле… тьфу, то есть на суше… Он решил в будущем купить яхту. А пока вот собирается ехать за границу выяснять, как получают сертификат на право вождения… А там два года учиться еще надо…
— Ну, а что… — Стариков, как ни в чем не бывало, пожал плечами. — Знаешь, сколько так народу живет… В смысле, что живут прямо на яхте… Яхта и есть дом. Сдаешь экзамен на право перехода — и плывешь из одного порта в другой, из северного в южный… Там греешься зиму на солнышке, потом плывешь в другой порт… Можно взять богатых пассажиров и подзаработать. Вот я и собирался в будущем дальше так жить.
— Богатых пассажиров… — Стелла Леонидовна только качала головой. — Ну сущий ребенок.
— Неужели ты мог бы уплыть без меня?! — возмутилась Светлова. — Мне-то там найдется место?
— Ну вот, и эта туда же! — всплеснула руками Стелла Леонидовна. — Я-то думала, Аня, вы отговорите его от этой затеи…
Но ее уже не слушали.
Они смотрели друг на друга.
— Понимаешь, Аня, — очень серьезно сказал Стариков, — ты была не права… Ты ошибалась. И глобально. Мне, конечно, невероятно худо без тебя… И любовь, разумеется, очень важная вещь. Но, как это ни грустно, приходится констатировать: не единственно важная на свете. Жизнь состоит и из других не менее важных вещей. Любовь всего лишь одна из них… И когда это понимаешь — можно жить дальше, даже и после столь глобального крушения.
— А может, ты пока никуда не отправишься и мы просто поплывем домой? — осторожно спросила Анна.
Стариков только кратко кивнул:
— Вообще-то насчет яхты я собирался ехать узнавать в будущем — когда отпуск дадут… Гидрокостюм пока просто так примерял… Хотя уезжать мне и вправду надо. Только в командировку обычную — на три дня в Швецию.
— Когда?
— Завтра.
— Ну, ночь еще есть…
И с магом, и с его любовными фокусами, с его возникающими из ничего цветами и волшебными улыбками было покончено. Покончено раз и навсегда.
Хватит надежд на ясновидение, на озарение, рассуждала сама с собой, весьма строго оценивая свои недавние поступки, Светлова. У человечества, очевидно, два пути познания: один — озарение, другой — логика. Первый она попробовала, да, видно, у нее на него биосиленок не хватает. Теперь придется попробовать второй — просто поработать, повкалывать… например, подробно и очень тщательно расспросить всех, кто…
И она начала по второму кругу.
Вот она пришла тогда в ресторан… Может быть, это был верный путь… А она схватилась тогда за эту Алену Севаго… Напридумывала себе пластических превращений, оказалась в итоге в тупике, ретировалась. И ведь не сделала самого главного из того, что должна была там сделать, самого элементарного.
Теперь, должным образом оценив все это, Аня положила Джулину фотографию в сумочку и решительно ее защелкнула.
— О боже, это опять вы… — парень-официант обреченно смотрел на Светлову, как кролик на удава, даже не пытаясь ускользнуть. Понятно было, что для него Аня Светлова уже проходит по категории чего-то неизбежного, например, стихийного бедствия, как-то: дождя, града, наводнения, а возможно даже, и землетрясения…
— Вы ее здесь когда-нибудь видели? — Аня достала из сумочки фотографию Джульетты.
— Нет.
— Точно?
— Мне кровью расписаться?! Или можно только соусом?
— Верю.
— Спасибо хоть на том. — Парень обиженно хмыкнул. — У нас, знаете, вообще-то не обсчитывают… С такими клиентами, как в «Молотке», это опасно для здоровья.
Попрощавшись с «самым честным официантом в мире», Светлова покинула «Молоток».
Все-таки бандиты немало сделали для исправления нравов, работая с массами… Как быстро, откуда ни возьмись, появились в нашей жизни предупредительные, избавившиеся резко от совковой наглости и переставшие воспитывать постояльцев горничные в гостиницах (непонятно им теперь, на кого нарвешься!); вежливые администраторы всех мастей, прекратившие руководить вращением земли; аккуратные водители на дорогах, честные официанты!
Мельком поразмышляв на эту забавную, но, в общем, не слишком веселую тему, Аня вернулась к «своим баранам».
Каждая известная ей зацепка была кончиком нити — и все эти нити другим своим концом сходились в какой-то точке. Ане казалось, что это ресторан «Молоток»…
Уж раз погибшая Джульетта сама написала это название на зеркале…
Оказалось, это не так.
Сходиться где-то эти нити, конечно, сходились. Но явно не здесь.
Почему же некое внутреннее чувство, именуемое интуицией, упорно тянуло Светлову, как ни старалась она стать приверженцем и апологетом сухого логического рассуждения и анализа, сюда и словно невидимой стрелкой указывало это направление?
Ведь здесь Джульетта даже никогда не была.
Хотя и написала на зеркале «17 Мол».
Просто она сюда не дошла?
Или некое внутреннее чувство, именуемое интуицией, — ну что ты с ними поделаешь?! — упорно Светлову обманывало…
Аня вышла из ресторана «Молоток» и остановилась в раздумьях под аркой.
Перед ней висел репертуар. Репертуар оперного театра «Делос».
«Кармен».
«Травиата».
«Аида».
«Иоланта».
«Пиковая дама».
Некоторое время она стояла перед щитом, задумчиво разглядывая его, а потом потихонечку побрела домой…
— Ну, как Гетеборг? — Аня радостно обняла вернувшегося мужа.
— Спроси что-нибудь полегче… — Петя саркастически хмыкнул. — Я его видел?!
