Ирина Арбенина - Люблю трагический финал
— И часто ты туда ходила?
— Два раза в неделю. В понедельник и пятницу.
— Понятно… — Дубовиков вздохнул.
Капитан уже знал, что милиция, как только узнала, каким образом Коля зарабатывал деньги на жизнь — охранник в борделе! — развела руками… Ничего, мол, не поделаешь — категория риска! Вряд ли мы что-нибудь сможем выяснить.
Что делать… Полиция всего мира разводит в таких случаях руками: «Проститутка? А что вы хотели?! Чтобы она прожила долго и спокойно? Тогда ей надо было работать в школьной канцелярии!»
Коля Афонин тоже попал в категорию людей, чьей гибели не особенно удивляются, а в обстоятельства смерти стараются не слишком вникать. Категория риска. Пока будешь заниматься одной смертью, на очереди уже две следующих, подобных…
В этом стремлении «не слишком вникать» — желание правоохранительных органов вполне совпадало с желанием Колиных работодателей. В фирме «Алина» совсем не хотели, чтобы милиция интересовалась подробностями Колиной профессиональной деятельности. Что было бы неизбежно, начни милиционеры по-настоящему раскручивать дело.
Хотя зацепиться было за что…
Уже одна только периодичность Колиных походов за женой в консультацию наводила на мысли… Причем возвращались они всегда аккуратненько, в обход стройки, длинной дорогой, по тротуарчику. Все-таки жена-то беременная.
А вот когда Афоня шел один, он дорогу всегда срезал — торопился через стройку. И тот, кто его убил, это знал. Значит, следил, и долго.
Там вообще, на этой стройке, всегда было малолюдно и для опасливого человека — некомфортно… Так что ходили этой дорогой, особенно если ближе к вечеру, только бесстрашные торопыги и уверенные в себе «качки», вроде Афони.
Словом… кому-то, пока неизвестному, достаточно было внимательно понаблюдать, разузнать Колины привычки, его обычные маршруты…
Ибо справиться с таким тренированным здоровяком, как Афоня, в рукопашной мало кому удалось бы. А вот когда он, дербалызнувшись со всего маху, лежит беспомощно на земле… А кто-то уже стоит наготове неподалеку с ножом в руке.
Именно неподалеку — в узком проходе между стопами бетонных плит, там, где нашли убитого Афоню, — Дубовиков, внимательно порыскав, и нашел обрывок лески.
Ловушка.
Теперь реконструировать ситуацию было не так уж сложно.
Сумерки, около семи вечера. Привычный путь — человек торопится, идет быстро, задумавшись, что называется, на автопилоте, не глядя по сторонам.
Торопится, очень торопится… Размашистый шаг и невидимая в сумерках натянутая поперек дороги нить.
Афоня летит со всего маху — лицом вниз… А кто-то, притаившийся сбоку, сзади, за бетонными плитами, прыгает, наваливается на упавшего — и наносит молниеносный удар!
Один-единственный! Точный и смертельный. Не то чтобы там в ярости колол и многократно — в гневе! — резал… Один удар в основание шеи…
Заколол Колю, как бычка породистого… Кровь фонтаном, видно, вверх брызнула… Даже на бетонных плитах рядом остались потеки.
Как убегал-то злодей?! Ведь сам был, верно, весь в крови. А совсем рядом, только выйди со стройки, уже многолюдно, фонари… Не переодевался же он здесь потом, после нападения?!
Может, что-то приготовил, какую-то одежду? И надел потом сверху? Классический, известный еще со времен Джека-Потрошителя вариант… Как раз для тех, кто работает «на воздухе, с людьми» и с большой кровью: режет, кромсает…
Например, у злодея было наготове пальто. Или длинный плащ. Сначала он его снял. Потом, когда сделал свое дело, вытер лицо, руки, надел плащ поверх окровавленной одежды… У крови, правда, специфический запах. Ну да в нашем метрополитене чем только не пахнет. Люди-то ездят разные. А если на машине, то и вовсе: дошел в этом своем плаще до машины… Ну, ГАИ случайно остановит — они же под плащ не заглядывают.
Одним ударом такого парня!
Дубовиков грустно усмехнулся…
И вот ведь! При столь богатом выборе современного оружия, доступного практически любому желающему — некоторые особо продвинутые товарищи уже и ЦРУ опережают в применении новейших разработок, — какой-то допотопный нож! Как из музея или театральной постановки. Практически кинжал… Чудик какой-то. Не иначе.
Люди называют одно и то же — одним и тем же…
Вечером того же дня, после осмотра места происшествия, листая афонинскую записную книжку с цифрами и пометками (очевидно, Коля отмечал какие-то важные, касающиеся клиентов «Алины» детали) — книжку передала капитану Колина жена, Дубовиков остановился именно на этом слове: «Чудик».
Да, на слове «Чудик», написанном, как имя или прозвище, с заглавной буквы.
Точнее, это слово остановило капитана… Задело, привлекло внимание, потому что он только что произносил его сам.
Возможно, и Афоня так кого-то для себя обозначил…
Чудик… Слово, написанное Колиной рукой.
Коля Афонин относился к тому сорту отцов, которые считают: уж если заводить ребенка, так «чтобы у него все было по-другому. Не как у нас с матерью!»
Ребенка, собственно говоря, еще не было. Но Коля уже все распланировал. Школа, высшее престижное образование, бакалавриат, и все такое.
А поскольку все пункты этого плана означали только одно: деньги, деньги и еще раз деньги, то Коля с учетом возможной девальвации (доллара, конечно) скрупулезно посчитал, сколько именно денег для воспитания такого дорогого и любимого ребенка потребуется. Вплоть до его, будущего ребенка, совершеннолетия и полной взрослой самостоятельности.
Поэтому, когда Колиной жене во время обследования на японском аппарате УЗИ показали в ее собственном животике тройню, Коля просел… Просто провалился, как старый, прогнивший снег. Не доверять японцам было нельзя — и стало быть, все, что Коля сосчитал, теперь следовало умножить на три…
Ах, если бы он не строил этих грандиозных наполеоновских воспитательных планов… А так, по-простому, как многие, как привыкли… Ну, родится, ну, вырастет… в тесноте да не в обиде…
Но нет! Согласиться на такое означало для Коли отказаться от мечты. Одной из самых важных в жизни человека. Ведь дети, увы, последняя возможность сделать то, что не удалось самому. Именно поэтому Коля Афонин не хотел детей, которые будут расти, «как трава», он хотел удачливых, образованных, благополучных.
Поэтому он и умножил высчитанную им сумму на три. И выпал в осадок.
Именно в таком состоянии и пребывал Коля Афонин, растерявшийся отец будущих тройняшек, бывший милиционер, а ныне сотрудник безопасности фирмы «Алина» («Все дешево, абонемент, досуг в Центре и так далее»), когда к нему обратился за информацией его бывший однокашник капитан Дубовиков.
Надо сказать, что человек, которым интересовался капитан, Афоню насторожил с первого же контакта, сразу, как он только начал расследование исчезновения ценного кадра — проститутки Федоровой.
Дело в том, что, работая в «Алине», Коля привык распознавать чудиков. И сразу почувствовал, что клиент «немного того». А может, и не немного… Но эта же работа в «Алине» сделала Колю в некотором роде философом. Так, например, он пришел постепенно к выводу, что миру людей нужно все.
Вся полнота человеческого разнообразия! Для чего-то нужны этому миру и продажные женщины, и извращенцы тоже отчего-то нужны… А раз так, то полностью избавиться ни от одной из этих человеческих разновидностей невозможно, а можно лишь немного влиять на пропорции.
Афоня понимал, что изменить этот порядок нельзя. И даже стремиться к этому не стоит, потому что — утопия.
А вот деньги, которые предлагал ему Чудик, — очень большие деньги — были для растерявшегося отца тройняшек так кстати.
Тем более что и долг свой профессиональный Коля вроде бы и не слишком при этом нарушал. Так, в частности, Чудик поклялся ему, что не подступится больше к девушкам «Алины». Ни к одной. Ни-ни.
Так что получалось, что у Коли будут деньги, а от «Алины» все равно не убудет.
Да, так именно Чудик и сказал Коле Афонину: «Можете не беспокоиться, куртизанки меня больше не интересуют».
Эту фразу трудно было забыть, поскольку редко кто из клиентов «Алины» называл так тамошних дам.
«Возможно, это означало, — подумал тонкий знаток отклонений человеческой психики Коля Афонин, — что на очереди у Чудика какой-то другой пункт».
Но это уже не должно было интересовать Колю Афонина.
Это было уже за пределами его должностных обязанностей.
В общем и целом Коля свою задачу выполнил: Чудика опасного от «Алины» отвадил, деньги заработал… А что эта… как ее… Джульетта, кажется…
Так кто они такие, «Алина» и Коля Афонин, чтобы править правосудие?!
Деньги и дети — вот что самое важное для человека — Афоня нисколько не сомневался в этом постулате.
Поэтому, когда его старый приятель Олежек Дубовиков спросил его о клиентах «Алины»: не засветился ли кто-нибудь из них в связи с исчезновением Федоровой? Нет ли смысла поподробнее разработать? — Коля ответил как на духу: «Все — чистые. Не волнуйся. Сам проверил».
