Ирина Арбенина - Люблю трагический финал
И именно детство проносилось сейчас перед «мысленным взором» Ани Светловой с быстротой перематываемой видеокассеты… Точнее, его школьная часть…
…Школьный турпоход, престарелый инструктор по туризму Антон Денисович Воробьев. Невозмутимый флегматик. Палатки. Ночевка. Пора укладываться спать… Где-то в лесу подозрительные шорохи… Восьмиклассница Аня цепенеет от страха, представляя себя ночью в палатке.
— Антон Денисович, а если кто-нибудь полезет?! Антон Денисович Воробьев крепко задумывается… И протягивает ей туристский топорик.
— На-ка вот… Положи рядышком, если боишься, когда спать ляжешь…
— И что?
— Ну что, что… Как кто полезет, берешь в руки — и по лбу…
— По лбу? Топором? — с ужасом уточняет Аня.
Антон Денисович на секунду призадумывается:
— Ну не острием, конечно… это чересчур… А вот энтой частью — обухом.
— Как? И все?
— Думаешь, не хватит?
Как оказалось, это был очень важный в ее жизни урок ведения боевых действий. Тогда он не пригодился… Но сейчас…
По сути, ограниченное пространство автомобильного салона, стесняющее движения и не позволяющее применить ни один из известных Светловой приемов, напоминало этим своим свойством туристическую палатку и спальный мешок.
И тогда — о, уроки счастливого школьного детства! — Анна ухватила пистолет покрепче — спасибо вам, инструктор Воробьев! — и, как обухом, втемяшила капитану промеж глаз…
Антон Денисович был прав — этого хватило.
Когда Аня добралась до дома, ее, мягко говоря, немного трясло. Но поспать ей так и не удалось…
Кажется, едва прикрыла глаза — звонок в дверь. На пороге стояла ее свекровь Стелла Леонидовна.
— Анечка, извините… Петя забыл какую-то важную дискетку… для работы важную… Он объяснил, где она лежит.
— Стелла Леонидовна… — не слишком решительно начала Аня, пока свекровь доставала из верхнего ящика письменного стола коробку с дискетами.
— Деточка, не извиняйся, не тот случай… — вздохнула Стелла Леонидовна. — Если ты не любишь Петю, что же делать. Жаль, конечно, что ты не разобралась в своих чувствах раньше. Уходить тяжело. Обычно в таких случаях говорят: не плачь… Скажу тебе: поплачь… Но недолго, потому что на свете много дел!
— Но что же нам делать?
Стелла Леонидовна неторопливо прошлась по комнате.
— Жить. Пока… недельку-другую подумать… Я лично хочу, чтобы вы успокоились, все обдумали. А то как бы дров в таком состоянии вправду не наломали… Согласна с таким планом действий?
— Согласна. — Анна уронила голову на руки. И, как и советовала ей свекровь Стелла Леонидовна, горько заплакала.
В точности в соответствии с рекомендациями пожилого мудрого человека.
— Ну вот… — Свекровь сочувственно вздохнула. — Я только не очень понимаю… Из-за кого из них двоих ты плачешь? Из-за одного или из-за другого?
— Из-за другого… — донеслось сквозь горькие всхлипывания. — Мы, наверное, никогда, никогда не будем с Петей больше вместе… — И Анна опять заплакала.
— Ну тут, извини, ничем помочь не могу… Можно помочь в несчастии, но устраивать счастье. Уволь! Тут уж все сама… Точнее, сами… Поскольку это зависит от двоих… А вот это ни чему! — Стелла Леонидовна взяла у Анны из рук сигарету, которую та попыталась прикурить. — Не приучайся… У красавиц, как утверждают классики, должно быть легкое дыхание. А не кашель и одышка, как у прокопченных курильщиков. И уверяю тебя, с проблемами в жизни можно справляться без никотина.
Олег Дубовиков прикладывал мокрое полотенце-компресс к страшно болевшей и распухшей, как ему казалось, до невообразимых размеров голове.
Вот чертова девка — чуть не убила! И всего-то: опоздал на последнюю электричку и вернулся в фонд подождать до утра… Не на вокзале же было ему сидеть или по улицам шататься…
Будить Аню он не хотел — открыл дверь своим ключом. А эта Светлова как с цепи сорвалась — чуть на тот свет не отправила… Хорошо хоть не выстрелила… Он и понятия не имел, что у нее пистолет!
Преступником она его, видите ли, считает! С ума сойти можно с этими детективами-любителями…
Ну, с ума не с ума, а в ящик сыграть — это запросто…
И о каких деньгах, о какой банкноте, надо понимать, «обагренной человеческой кровью», Анна толковала?
Морщась от боли, которую причиняло и без того больной голове сие умственное напряжение, Олег Иванович стал припоминать…
И с большим трудом, но все-таки вспомнил в конце концов!
Получалось, что единственные деньги, которые капитан когда-либо вручал Светловой, были те самые сто долларов — из фонда экстренной помощи… Деньги, которые он держал наличными специально — на еду и одежду! — для обращающихся в фонд бедолаг, лишенных крова и работы. На крайний, так сказать, случай. И случай действительно вышел крайним, ничего не скажешь.
Но как она попала к нему самому — эта стодолларовая бумажка? Черт! Попробуй проследи путь каждой банкноты… Это могло оказаться просто совпадением, оказавшимся для него в итоге роковым. Банкнота пришла неизвестно откуда… На ней кровь, не имеющая к их расследованию никакого отношения. Мало крови льется сейчас вокруг?! Мало ли ходит по рукам запачканных ею денег…
Тем не менее он обязан попытаться вспомнить!
Что-то подсказывало ему, что появление этой банкноты в его письменном столе, откуда он ее и вынул, чтобы отдать Светловой, когда в фонд заявились те разутые-раздетые «лишенцы», не было случайностью. И вспомни он, откуда взялась банкнота, он, возможно, получит ответ и на другие вопросы!
Одно капитан Дубовиков мог сказать точно: залитые кровью трупы — как его в этом подозревает, по всей видимости, Светлова! — он не обирал. Банкнота попала к нему — уж извините, Анна Владимировна! — каким-то иным путем…
Но каким?! И Олег Иванович опять сморщился от боли, напрягая свою профессиональную, но пока совершенно бесполезную милицейскую память. Было ощущение, что Светлова просто отшибла ее капитану своим могучим и точным ударом рукоятки пистолета промеж глаз.
Зазвонил телефон, и Олег снял телефонную трубку.
Мимоходом оглядел себя в зеркало. Зеркало, впрочем, невообразимых размеров головы не подтверждало. Ощущение чрезмерной распухлости было, очевидно, исключительно субъективным… На вид голова выглядела, если не считать лилово-синей гематомы, то бишь попросту фингала промеж глаз (приблизительно в том самом месте, где у женщин Индии рисуется родинка), довольно нормально…
— Алло!
Олег Дубовиков сразу узнал голос своего однокурсника по военному училищу Толи Семенова.
— Привет, дорогой! — ответил он. — Пиво «Золотая бочка» — надо чаще встречаться!
Дубовиков невероятно обрадовался старому приятелю. Как человек одинокий и бессемейный, он всегда был рад друзьям и открыт для них душой. А уж таким испытанным, как его однокашники по училищу…
Но позвонивший друг на сей раз проигнорировал слова о «Золотой бочке» и не откликнулся шуткой на шутку…
— Олег, Афоня погиб.
— Как?!
— Да. Завтра похороны.
— Черт… Как это случилось?!
— Известно не много. Увидимся, расскажу. Я сейчас на работе, занят. Пока.
Вслед за тем сразу пошли гудки.
Олег положил трубку.
— Да… Судьба не шутит… — пробормотал он.
Дубовиков попытался обхватить голову руками…
Но… Тьфу ты — как назло! — голова распухшая… Даже этот жест отчаяния не смог себе позволить капитан — чтоб этой окаянной с ее пистолетом пусто было!
У Дубовикова с детства не было семьи… За плечами детдом, который он ненавидел, военное училище в Туле, армия…
Можно сказать, немногие друзья, приобретенные на этих этапах жизненного пути, и были до некоторой степени его семьей. Пусть не слишком близкой, но все же…
После армии, на расставание с которой было положено немало сил, их пути разошлись… Олег и Афоня — Коля Афонин — работали еще некоторое время вместе, в милиции… Потом Афоня ушел «возить деньги» в коммерческую структуру.
«Пулю руками не поймаешь!» — говорил ему Дубовиков.
Но Афоня хотел жениться, и ему нужны были нормальные деньги…
Потом Коля наконец женился — и денег понадобилось, естественно, еще больше. Тогда Афоня и вовсе перешел в некую темную структуру под названием «Алина».
Именно там по делам отнюдь не дружеским, а вполне рабочим Олег с ним и встречался не так давно. Поскольку именно с «Алиной» работала пропавшая без вести Джульетта Федорова. И, как оказалось, встречался с Колей Афониным Олег тогда в последний раз.
Судьба самого Дубовикова к этому времени сложилась довольно причудливо. Даже по меркам нынешнего времени, когда никого ничем уже нельзя удивить.
Еще работая в милиции, Олег столкнулся с делом о пропаже младенца. Мать младенца, крошечного трехнедельного Егора Минусевича, оставила его на пять минут в коляске возле дверей консультации. Зашла с коробкой конфет поблагодарить врача…
